— Отто, — слабо прошептала я, — ты пользуешься моей косметикой?
— А ты предпочитаешь, чтоб моя борода торчала во все стороны? — спросил Отто. — От этой мокрой погоды она дико курчавится, и ее невозможно заплести. И вообще, молчи! Сейчас тебя в порядок будем приводить.
— Меня нельзя привести в порядок, — простонала я, — меня можно только добить.
— Если бы тебя можно было только добить, ты бы не была такая разговорчивая, — возразил друг.
Он внес меня в дом и, тяжело пыхтя, уселся на лавку.
— Раздевай ее, — сказал он Варсоне, который опытными руками целителя уже разворачивал шубку, в которую меня завернул Отто. — Не понимаю я, — высказался полугном, отдышавшись и принявшись помогать меня раздевать, — любовь Ирги к тасканию ее на руках. Она же тяжелая!
— Это ты хилый, а не я тяжелая, — оскорбилась я.
Лучший друг обиженно замолчал. Мы оба прекрасно знали, что полугном очень силен, но и я на Варсониной готовке округлилась. И я сомневалась, что Ирга смог бы меня пронести такое расстояние, да еще и утопая в грязи.
Варсоня поддерживал меня, а Отто стаскивал рубашку, невыносимо мокрую, грязную и холодную. Потом парни, ухнув, погрузили мое безвольное тело в чан с очень горячей водой.
— А-а-а! — взвыла я. — Кипяток!
— Очень хорошо, что ты это чувствуешь, — кивнул толстяк, подавая мне огромную пивную кружку. — Пей!
Я без протестов выпила обжигающий чай с пряностями, какими-то травами и крепкой водкой и почувствовала, как у меня слипаются глаза.
— Вот и славненько, — довольно сказал Варсоня. — Теперь тебе нужно сутки поспать, и все будет в порядке.
— Мы ее будем вытаскивать из чана? — ужаснулся Отто. — Мы же ее не поднимем! Ты глянь, какие бедра она наела на твоих кашах!
— Поднимем, а если будет слишком тяжело, потом посажу ее на диету, — успокоил целитель, а я уже засыпала…
Разбудил меня жуткий грохот. Было такое ощущение, что табун пьяных лошадей топчется у меня на голове.
— Что такое? — прошелестела я пересохшими губами.
— Вставай, вставай, у нас проблемы! — проорал мне в ухо полугном.
— Кто бы сомневался, — пробормотала я. — Который сейчас час?
— Час ночи, — с готовностью сообщил Отто. — Как ты себя чувствуешь?
— Отвратительно, — призналась я, делая попытку закопаться поглубже в одеяла. Все тело болело, в голове шумело, в глазах чувствовалась жуткая резь. — Проблемы не могут подождать до утра?
— Могут, — сказал друг, — если ты точно знаешь, сколько продержится твой охранный контур, если его будут атаковать мертвецы.
— Смотря сколько мертвецов, — пробурчала я. — Если около десятка вялых, то пару-тройку часов.
— А если больше и активнее, то меньше, да? Прекрасно, в таком случае у нас есть несколько минут на то, чтобы ты встала, оделась и мы придумали, что нам делать дальше.
— Я не буду вставать, — отрезала я, пряча голову под подушку.
Отто резким рывком отобрал у меня подушку и сказал ласково:
— Золотце, я тебя понимаю, но на внешней стороне охранного контура уже час топчутся около двадцати мертвецов, и в городе царит паника. К тому же Сита пропала.
— Мертвецы в город еще не пробрались? — спросила я, отчаянно стараясь заставить свои конечности меня слушаться.
— Нет.
— Значит, Сита либо где-то в городе…
— Ее нигде нет.
— …либо ее уже съели, — равнодушно закончила я. Ситу я не любила.
— С ней пропал сын Ниты. Соседка убита горем, — сказал Варсоня, появляясь около меня с кружкой. — Пей.
Я выпила, различив знакомый мне вкус магического стимулятора. Ната было жалко, хороший был парень.
— Держи, — сказал Отто, поняв, что меня уже не шатает, и высыпал на кровать кучу уже готовых артефактов от нежити.
Я вопросительно посмотрела на полугнома.
— Ты можешь забрать всю их энергию, — сообщил он. — Без твоей дееспособности нам труба. Ты из нас самый сильный маг. А артефакты сделаем еще, если выживем.
Я молча взялась за вещицы, ощущая, как ответственность давит на мои слабые плечи. Странно, но в этот момент мне вовсе не хотелось быть знаменитым магом-практиком, спасшим от гибели кучу селений и городов и воспетым в легендах. Мне хотелось спать.
Когда мы вышли из дома, то оказались в толпе орущих людей, машущих факелами, цепляющихся за нашу одежду с искаженными от страха лицами.
— У нас так ничего не получится, — сказала я Отто. — Где Ром Борич?
— Ром Борич! — заорал полугном. — Голова!
— Я здесь! — Пузатый голова быстро пробился через толпу и спросил: — Что вы собираетесь делать?
— Для начала нам нужно спокойно дойти до контура, — сказал Отто.
— Разгоните всех по домам, — негромко сказала я. — И пусть запираются и надевают артефакты, которые мы им раздали — смотрю, даже наличие мертвецов у города большинство не образумило. И пусть не путаются под ногами, дело серьезное.
— Люди желают знать, что вы собираетесь делать, — повторил Ром Борич.
— Спасать ваши шкуры! — разозлилась я. — И чем дольше мы тут разговариваем, тем меньше у нас шансов это сделать.
— А моя дочь? — завопила Сата. — Вы собираетесь искать мою дочь?
— Вы предлагаете разорвать защиту и отдать на растерзание зомби пятьсот человек ради вашей дочери? — заорала я, теряя над собой контроль. — Что ж, извольте! Я смотрю, вы все просто мечтаете стать пищей для скелетов! Какого Ёшкиного кота вы все здесь торчите? Думаете, у меня есть подпол, защищенный от мертвецов? Или что я одна пойду и порву их всех голыми руками, чтобы вы на это поглазели? Если через одну минуту тут останется хоть один человек, я пойду спать, и мне плевать на судьбу города!
— А вы обязаны… — вякнул кто-то из толпы.
— Я была обязана обеспечить вас артефактами, которые вы не носите! И все! Ясно вам? Минута пошла!
— Золотце, — сказал Отто спокойным тоном, глядя, как народ разбегается и улица темнеет, — кажется, ты переборщила. Успокойся.
— Можно я останусь? — робко спросил Ром Борич. — Или мне тоже уйти?
— Вам можно, вы же все-таки начальство, — успокоил полугном. — Пойдем, их больше всего возле места замыкания круга. Видно, там отток энергии идет.
Я молча кивнула, чувствуя, что моя злость на охваченную страхом толпу никак не уляжется. Самое ужасное было в том, что мне, магу, который должен служить образцом и примером поведения, тоже было страшно.
Возле места стыка линий дежурили несколько лесорубов, вооруженных топорами и большими факелами. Мужчины разожгли костры и настороженно смотрели на стонущих и царапающих невидимую стену мертвецов. Здесь были трупы на любой вкус: и почти свеженькие, в одежде, и полуразложившиеся, и совсем костяки. И их было много, очень много.
— Ты же сказал — около двадцати! — напустилась я на Отто.
— Их больше стало, — ответил он печально.
Видимо, к восставшим с городского кладбища присоединились и умершие в ближайшем лесу. Я опустилась на колени и прижала руки к линии, прочерченной мной утром. Она держалась, но еле-еле. Влив в контур немного энергии, я подняла глаза и встретилась с голодным взглядом лесоруба Пита, погибшего всего неделю назад от упавшей сосны. Тело человека, который всего две недели назад получил от меня по физиономии за наглые приставания в подпитии, напряглось и кинулось на контур. Я отшатнулась и упала в грязь, а мертвеца отбросило назад. Отто подбежал ко мне, а я тряслась, клацая зубами и истерически всхлипывая.
— Я не смогу, — прошептала я ему. — Ты посмотри, как их много. Мы все умрем здесь. Все. Все!
Сильный удар по щеке заставил меня замолчать. Отто размахнулся, и звонкая пощечина пришлась и по второй щеке.
— А ну успокойся! Что это еще за сопли? Мы с тобой — единственная надежда этих людей на выживание, понятно тебе?! И если будем паниковать, нам конец. Успокойся!
Сильные руки лучшего друга хорошенько встряхнули меня, прежде чем поставить на ноги.
— Сейчас ты отправишь вестника Ирге. И будешь поддерживать контур до тех пор, пока я тебе не скажу, что хватит. Ясно? И чтобы ни одного слова или сомнения, что мы не сможем это сделать!
Я кивнула. Страх куда-то ушел. Я посмотрела на молчаливых лесорубов, собиравшихся биться с мертвецами, несмотря на то что они совершенно не владели магией. На спокойного Отто, чье бледное лицо в окружении растрепавшейся бороды было для меня как спасительный якорь в бурном море, и весело сказала:
— Ну что, народ, прорвемся?
— Главное, чтобы эти не прорвались, — сказал один лесоруб.
— Если прорвутся, вы их огоньком! — ответила я, сотворяя вестника. Белый листок умчался в небо вместе с искрами от костров, неся на себе только несколько слов:«Мы окружены мертвецами. Поспеши».
Мне быстро накидали досок на землю, и я с удобствами уселась, прижав ладони к линии. Сосредоточилась, отметая все посторонние мысли и звуки, и принялась наполнять контур энергией. Я отдавала и отдавала энергию, представляя, что я сейчас не в сыром, мокром Гнедине, окруженном толпой оживших мертвецов, а лежу в постели с Иргой, он гладит меня по плечам, целует лопатки…
