Я уже поняла, что речь шла о призраке.
— О! Надо же, каким он был талантливым, — восхищенно округлила я глаза. Вообще-то я больше люблю хоккей с шайбой, но все равно и английский хоккей на траве вызывает у меня живой интерес.
— Отнюдь, пользы он приносил даже меньше, чем если бы вообще не играл. Из-за своей драчливости Максорли был прямо-таки рекордсменом по штрафным минутам, из-за него команда вечно плелась в хвосте. Ему и приз-то дали только после того, как он пообещал отдубасить все судейство. Вот его портрет на гобелене, — даже не оборачиваясь, она указала на полотно.
— И что же, все так и молчали? — удивленно поинтересовалась я, разглядывая широкоплечего парня с изуверским лицом, стоявшего посреди луга и замахнувшегося клюшкой.
— Он был сыном владельца двух поместий, сэра Максорли, который и финансировал всю команду, — с натуженной гордостью оповестила женщина.
— И папа тоже ходит здесь призраком? Однако какие у вас знатные привидения! — позавидовала я.
— Нет, к счастью, он умер в другом месте, — изрекла миссис Максфри. — Ведь дополнительный призрак — это дополнительные проблемы.
Закончив свои дела, она вышла из комнаты. Я осталась одна. И зачем только коту потребовался отдых? Очень не вовремя, мне-то совсем не хотелось отдыхать. Я окинула взглядом комнату и поневоле залюбовалась. Да, немного старомодно, конечно, но довольно изысканно. На деревянных стенах, покрытых темным лаком, искусно вырезанные цветочные орнаменты, потолок подпирают колонны, напротив кровати огромный гобелен, как я уже упоминала, с изображением местного «героя» Максорли. А кровать (вот это была самая замечательная вещь в комнате) с деревянными столбиками, на которых были вырезаны драконы, единороги и львы. Правда, последних двух тут друг от друга было довольно трудно отличить. Мастер, похоже, в жизни встречался с огромным количеством драконов — они у него получились прямо как живые, — а львов и единорогов представлял себе очень смутно. Сверху спускался бархатный балдахин бордового цвета, а постель была застлана свежими белоснежными простынями.
Но все равно минуты через две я заскучала, сняла пелерину, бросив ее на покрывало, переобулась, выскочила в коридор и постучала в комнату напарников, которая была по соседству с моей. В ту же секунду мимо меня что-то пролетело с грохотом и свистом. Посмотрев в ту сторону, куда это пронеслось, я увидела толпу прозрачных бородатых полуголых воинов в шкурах, со щитами и мечами наперевес. С громким улюлюканьем они гонялись друг за другом. Я бочком проскользнула к ребятам, котик мирно дрых, свернувшись клубком посреди огромной кровати, а Алекс, открывший мне дверь, держал в руках огромный фолиант.
— Я их видела, Алекс, — для вящей убедительности изо всех сил тараща глаза, сообщила я.
— Кого это «их»? — отвлеченно поинтересовался он, переворачивая очередную страницу.
— Что ты тут читаешь? Сказания о Беовульфе? — презрительным тоном откликнулась я. Не очень-то приятно, когда тебя игнорируют. Медальон «переводчик» давал нам возможность наслаждаться сокровищами мировой литературы на любом языке, где бы мы ни находились. Хотя до сегодняшнего дня урвать на это время еще не удавалось.
— Это история призраков Моррисвиля. Достал в библиотеке графа.
— Когда ты успел?
— Пока ты болтала с экономкой, когда же еще? — спокойно хмыкнул командор. Но тут же постыдился своей невежливости и, мило улыбнувшись, предложил сесть. Ведь для него это была удача. В последнее время я редко изъявляла желание с ним общаться, предпочитая общество кота.
— Вот смотри, они все обитали тут в разное время. Хромой Йоркширский Лорд, Горбун Эдвард Макмиллан, или, по-другому, Горбатый Граф. Карлик Бинки Безрукий, руки у него были скрючены с детства. Погиб от ревнивой жены, с тех пор его душа бродит по замку уже полтора столетия. Этот, в отличие от многих других призрачных обитателей замка, не строил козней и никогда не был замечен во вредительских поступках, несмотря на то что в этой книге его называют САМЫМ жестоким и коварным призраком эпохи. Безрукий Карлик никогда не трогал никого из обитателей замка, потому что у него не было рук. Вот ты и посуди теперь, кто из привидений мог до смерти запугать братьев и бабушку нынешнего графа, если самый страшный из них за сто пятьдесят лет никого и пальцем не тронул, — вывел Алекс и вопросительно уставился на меня.
Я не знала, что и сказать, загадка призрака и меня поставила в тупик. Пожав плечами, я пробормотала:
— А я сейчас видела древних шотландцев.
— А-а, Дикие Воины, — презрительно бросил он и, полистав книгу, процитировал: «…бегают по всем коридорам, но никому не причиняют вреда, воистину — самые смирные обитатели замка…»
— Ничего себе смирные, если бы я не прижалась к двери, они бы меня с ног сбили, а потом еще потоптали немножко, оголтелые какие-то дикари. Точно такие же были в «Храбром сердце» с Мелом Гибсоном.
Тут проснулся кот и начал буянить! Крайне странно видеть его в таком состоянии… Прыгая на кровати и вопя, он требовал объяснить, почему, пока он спал, не принесли поесть, как он приказывал?! Алекс немного успокоил его, сказав, что видел дворецкого, который просил прощения. Оказывается, на кухне еще ничего не готово, и нам не могут прямо сейчас подать ужин. Но граф передал, что если мы не против, то сможем отужинать вместе с ним в каминном зале, где он и расскажет нам о всех подробностях дела. Ужин, как заведено у них в замке, будет подан в двадцать один ноль-ноль. Если, конечно, говорящий кот не против…
— Говорящий кот! Опять говорящий кот! Это возмутительно, — завопил агент 013, спрыгивая на пол и приосаниваясь. — Я профессор, а не «говорящий кот», как называют меня всякие невежды.
Без этого аргумента, что он профессор, никак нельзя обойтись.
— Какая муха его укусила? — шепнула я Алексу.
— А ты что, не замечала? Он переживает за тебя. И с каждым днем все больше и больше, видя, как ты меняешься, — также шепотом ответил мне Алекс, глядя, как его напарник, вспрыгнув на подоконник, начал нервно умывать морду, протирая ее лапой. — Боится, что гоблины не успеют с вакциной, — ведь остались считанные дни. Совсем изнервничался, бедняга…
Это для меня было полной неожиданностью. Ведь буквально то же самое, только об Алексе, говорил мне сам агент 013?!
Ровно в девять часов вечера мы были на месте, в каминном зале. Проводил нас дворецкий Ларч. По дороге ничего особенного не произошло, если не считать мелькнувшего в конце коридора растрепанного старика в белой ночной рубашке до пола. Седые волосы его стояли дыбом, а лицо страшно напоминало лицо Эйнштейна на известной фотографии. Увидев нас, старик еще сильнее побледнел и бросился наутек, глухо подвывая:
— Уху-ху-ху-у-у! Уху-ху-у-у! У-у-у! — Эхо разнесло его вой по всем коридорам и залам Моррисвиль-холла, так что поневоле мурашки забегали по коже.
Я только было хотела потребовать объяснений, как дворецкий забежал вперед, торопливо толкнул тяжелую дверь и, чуть ли не выпрыгивая из штанов от усердия, выкрикнул:
— Мисс Алина Сафина и мистер Алекс Орлов, сэр. Прибыли к столу, сэр.
И, низко поклонившись, пропустил нас. Я услышала, как агент 013 бурчит себе под нос, проходя в дверь:
— А меня, значит, не надо объявлять, я не личность! Да кто я вообще такой? Всего лишь говорящий кот, кстати, единственный в своем роде.
На этот раз он был без берета, но в той же смешной клетчатой юбочке, из-под которой торчал гордо поднятый вверх хвост.
Граф Макмиллан радушно усадил нас за длинный, богато сервированный стол. Все столовые приборы были из серебра. В камине ярко полыхал огонь. По стенам висели портреты предков. На мой вопрос граф смущенно пояснил, что этот старик, которого мы случайно встретили, его слабоумный дедушка сэр Роберт.
— И болезнь его, к сожалению, неизлечима, — грустно добавил граф, — последствие встречи с тем самым призраком, который и стал виновником смерти моих трех ближайших родственников.
— Значит, уже четыре жертвы, — констатировал командор.
— Да, и это за последние полгода, — кивнул хозяин, накладывая себе ветчины. — Сам я отсутствовал где-то с полгода, был в Индии по делам своего банка. Столько хлопот, что я не смог вырваться даже на похороны моей бабушки, которую очень любил, потому что практически вырос у нее на руках. Я скорблю по ней каждый день, хоть и прошло уже три месяца и четыре дня, — он смахнул скупую слезу. — После ее смерти и слабоумия дедушки владельцем замка стал мой старший брат Джеймс, который незамедлительно переселился в Моррисвиль-холл, продав свой дом в Эдинбурге. Он был инвалидом с детства и так и не женился. И вот через месяц после того как он переехал в замок, я получаю извещение о его смерти. Однако срочные дела не отпускают меня и на похороны дорогого братца. Причина смерти одна. Его, как и бабушку, хватил апоплексический удар. И мне казалась нелепой сама мысль о том, что в обеих смертях был повинен новый призрак.
