– И пошли они как-то раз… в другую деревню… на заработки… – нерешительно предложил Кузьма и вопросительно посмотрел на товарищей, не имеют ли они чего против заработков их общих героев по другим деревням.
– А они что, жили бедно? – встревожился за братьев Терентий.
– Да нет, – пожал плечами Кузьма. – Нормально они жили. Просто им надо было корову купить, вот они деньги и копили. На корову ведь просто так не скопишь. А если еще и с теленком…
– Это точно, – согласно закивал Прохор. – А ведь еще им и лошадь не помешала бы… со сбруей… и с телегой… «…со сбруей… и с телегой…» – дописал строчку Иванушка.
– Ну, ты даешь! Да откуда у простых крестьян деньги сразу и на корову с теленком, и на лошадь, да еще со сбруей и с телегой! – возмутился Назар. – Так даже в сказках не бывает!
– Эт точно, – со вздохом признал правоту друга Прохор и невесело обратился к Ивану:
– Вычеркиваем лошадь, стало быть. В следующий раз купят.
Тот послушно вычеркнул неровной линией несостоявшуюся покупку и подвел итог непростой жизненной ситуации трех братьев:
– А дурака хозяйничать оставили.
– На свою голову! – заулыбался в предвкушении неразберихи Спиридон.
– И… наказали ему сварить похлебку из картошки, капусты и морковки! – на мгновение задумавшись, выдал Панкрат.
– И покормить очистками свинью! – вступил Макар.
– Насыпать зерна курам, чтобы поклевали? – предложила Серафима.
– А гусей выгнать на речку… – робко подсказала Находка.
– Прибить спинку скамейке во дворе…
– И наколоть дров! – сразу понял, куда клонит Фома, Наум.
– Подмести избу, а сор вынести во двор! – лукаво улыбнулся Кондрат.
– Собаку, если в огород полезет, посадить на цепь, а овечку постричь! – дуэтом закончили Захар и Кузьма.
Иванушка склонился над чистым пергаментом и только успевал записывать. Перо его так и металась по листу, брызжа блестящими, как синие бусины, капельками чернил, а царевич усердно помогал и ему и себе языком, отчего подбородок и даже язык очень скоро покрылись крошечными синими точками.
Но никто не замечал таких мелочей, когда на глазах у всех рождалось новое диво – их общая сказка.
«…и поставил он варить очистки, а овощи вывалил в корыто хрюшке. Потом выгнал кур на берег реки и стал загонять в воду, чуть всех не перетопил. Куры разбежались. Тогда он вернулся во двор, насыпал на землю зерна гусям и стал ругать их, что они не хотят его клевать. Махнув рукой на глупых птиц, он принялся подметать двор, а мусор носить в дом. Потом он взялся приколачивать поленья друг к другу, а когда гвозди кончились, порубил скамейку на дрова. Но пока он возился с молотком, овечка зашла в огород. Дурак увидел, схватился за голову и быстрее посадил ее на цепь. После чего принялся стричь наголо собаку.»
– Замечательная сказка у нас получилась! – царевич вывел последнюю букву, поставил точку и оторвался от записей. Лицо его сияло.
– По-моему, очень смешно! – улыбнулся Лука.
– Ага! – поддержал его Никанор. – Особенно когда он кур в воду загонял!
– И овечку на цепь сажал!
– Представляешь, она там, бедная, на цепи: «бе-е-е… бе-е-е…»
– Вот умора!..
– А, по-моему, не смешно, – мрачно надула губки Серафима. – Ведь братья-то, когда вернутся, наподдают ему по первое число, а что в этом смешного?
– М-да… Жалко дурака-то… – всерьез запечалился Захар, словно речь шла о его хорошем знакомом или родственнике. – Ведь как пить дать, наподдают.
– Я бы точно наподдавал, – пробасил Фома.
– Тогда… тогда… – Иванушка задумчиво почесал в макушке кончиком пера, и русая прядь окрасилась в радикально синий цвет. – Тогда надо сделать так, чтобы он оказался молодцом! Всё исправил, например…
– Или совершил что-нибудь похвальное…
– Ага, совершит он!..
– Уже насовершал!..
– Ну, тогда чтобы так получилось, что это похвальное произошло само по себе.
– Это как?..
– Ну, чтобы то, что он натворил, обернулось к пользе, – пояснил царевич.
Друзья приумолкли и неуверенно запереглядывались: такой тарарам к пользе обратить – уметь надо…
– А что, если в дом ночью пришли воры? – пришло вдруг в голову Находке.
– Молодец! – обрадовался Иванушка, и отдохнувшее перо снова забегало по пергаменту.
«…Так проработал он до вечера, умаялся, посмотрел кругом – сесть не на что, в доме грязно, в чугунке не похлебка, а помои, всё нехорошо, все недовольны. Кроме свиньи. Запечалился дурак и ушел спать на сеновал, а дверь открытой оставил. А ночью гроза началась, звери и птицы испугались и в дом побежали. Свинья в подпол забралась, собака – на сундук, куры на печку, гуси над притолокой на полке примостились, овечка с цепи сорвалась и спряталась под лавку.
А когда совсем стемнело, на двор прокрались воры. Глядят – дверь открыта, кругом ни души, обрадовались. Думают, хозяев нет, и в дом вошли…»
– И первым делом – в печку полезли, похлебку пробовать! – выкрикнул с дальнего конца стола Егор.
– Да зачем им в печку лезть, они же воры?
– Так они же глядят – хозяев дома нет, значит, отдохнуть можно, перекусить… Целый день воровать, поди, тоже умаешься!
– Да и похлебку из очисток задействуем, – поддержала его Серафима.
«…и первым делом полезли в печь. Видят – чугунок. Попробовали – чуть не подавились!..»
– Как они видят, у нас же ночь на дворе? – не понял Игнат, и перо зависло в воздухе.
– Щупом они чугунок нашли, щупом, – нашел простое объяснение феномену Спиридон.
Иванушка подумал, кивнул, зачеркнул что-то, и накарябал сверху: «нашли на ощупь».
– Вот теперь дело, – согласились все.
После этого сказка быстро стала приближаться к своему логическому завершению.
Поклеванные, покусанные, облаенные и обхрюканные воры сбежали, поклявшись перестать воровать совсем. Споткнувшись о цепь овечки, они выронили уже где-то раньше наворованные деньги. А в доме, оказалось, хранилась шкатулка со сбережениями на корову. Братья на утро вернулись, обнаружили, что финансы целы и еще даже прибыло, обрадовались, и не стали дурака ругать. А на следующий день поехали на ярмарку и купили и корову с теленком, и лошадь со сбруей, и еще на телегу осталось.
– «…вот и сказке конец, а кто слушал – молодец», – теперь уже неспешно вывел красивым почерком внизу листа Иванушка и с гордой улыбкой окинул взглядом коллектив соавторов. – И кто сочинял – тоже молодец!
– Полдела сделано, – удовлетворенно откинулась на спинку кресла царевна и откинула волосы со лба. – Осталось за малым: сделать декорации и кукол, найти артистов и отрепетировать.
– А чего артистов искать? – весело качнул лобастой головой Захар, – Мы сами – артисты!
– И репетовать будем сами! – поддержали его все.
– И декорации сами сошьем и сколотим, – с энтузиазмом закивала Находка. – Я шить могу! Только размеры надо, и материю…
– А сколотить – к нам обращайся, – выпятил грудь Панкрат.
– А я знаю, кто может кукол сделать, – удивил всех Иванушка. – Дед Голуб как-то упоминал, что в учении у последнего кукольных дел мастера два года провел! Я утром с ним поговорю!
– Вот и завертелась наша карусель, – довольно выдохнула Сенька и рывком поднялась на ноги. – А теперь можно и на боковую. Завтра нас ждут – не дождутся великие дела.
– Дождутся! – радостно заулыбались все и повалили к выходу.
Иванушка широко и со вкусом зевнул, зажмурился, дунул на свечку, и та, распространяя в моментально нахлынувшей темноте приятный аромат горелого фитиля и горячего воска, погасла.
– Во сколько завтра встаем? – спросил он у жены.
– Во сколько добрые люди разбудят, – сонно пробурчала Серафима. – Это во-первых. А, во-вторых, почему завтра? Сейчас, наверное, уже не меньше двух. То есть, уже сегодня. Давно и бесповоротно.
Вздохнув, Иван признал правоту супруги по всем пунктам, включая и то, что люди добрые со своими делами, как правило, даже до семи часов ждать не желают, а поэтому им осталось на сон и прочий отдых, в лучшем случае, часов пять, и стал нащупывать во тьме спиной подушку.
– Спокойной ночи…
– С-спокойной… н-ночи…
– Тс-с-с!!!.
– Что?..
– Тихо, не возись, говорю… Мне кажется, или…
Благодушная мирная темнота за дворцовой оградой в один миг вдруг взорвалась истеричным ревом трубы и заполошным барабанным грохотом, которые было, наверное, слышно не только в Постоле, но и на заимке Сойкана. И весь этот шум едва умудрялся заглушать звон стали о сталь.
– Враги!.. – Иван скатился с только что найденной подушки, прихватив с собой на пол простыню и одеяло, и походя завалив на лопатки прикроватную тумбочку вместе со всем ее содержимым и грузом.
– Чтоб им повылазило!.. Не могли напасть утром!.. – последовала за ним, но, главным образом, за одеялом, супруга.
