– Нельзя, – сказал Агрогорн. – Он слово сдержал, не годится нам поступать по-другому. Так за кем вы гонитесь? Как он выглядит? Тощий такой молодой человек в странной одежде?
Гемоглолюб и Горшо Пуст посмотрели на Вагонетку. Гном, который запомнил бы внешность человека лишь в том случае, если бы тот походил на кувшин с пивом, пожал плечами.
– Примерно так, – сказал он.
– Какое совпадение, – Агрогорн покачал головой. – Нам тоже нужен этот тип. Он украл у нас меч. А у вас что?
– Ну… он… он нужен нам сам по себе, – ответил Горшо Пуст.
– Ага, вы думаете, что он один из уродов, что летают на тарелках? – хозяин «Сломанного меча» задумчиво почесал живот. – Ладно, поймаем – разберемся. Слегка помучаем, а потом он – ваш.
– Неплохо я сражался, – заявил Долговязый Эрик. – Одного эльфа – хрусть, пополам, второго – хрусть, пополам, третьего – хр…
– Ага, отлично, – кивнул Агрогорн. – А теперь нам всем предстоит отлично пробежаться. За мной!
От столь зычной команды подскочил даже не подозревающий о существовании дисциплины Вагонетка. Вслед за соратниками из КЛР он проломился через кусты, пробежал по чему-то, не так давно бывшему эльфом или несколькими эльфами и с трудом подавил тошноту.
А потом осталась только ночь и сумасшедший бег через набитую деревьями темноту.
Огоньки перемещались неспешно. Алые, золотые и серебряные, они плыли между стволами, точно пылающие корабли, толкаемые слабым ветром. Ничего вокруг не освещали, не задевали веток, но каким-то хитрым образом проникали через их переплетения.
Студенты и Вася мрачно наблюдали за ними из глубины зарослей.
– Что это такое? – первым нарушил молчание гость с Земли.
– Одна из тайн местных лесов, – ответил Арс. – В центре Лоскута чаща просто набита этими тайнами, но заодно и эльфами, так что мы туда соваться не будем.
– Красиво, типа, – вздохнул Рыггантропов.
– И опасно, – добавил Арс, глядя, как неосторожная сова, зацепившая один из огоньков крылом, камнем полетела вниз.
– С-с-с-с-с.
– Все верно, лучше убраться отсюда, – Топыряк зевнул, подумав, что когда закончится эта заварушка, будет отсыпаться месяц, а то и больше. – Побежали, что ли?
– Скорее, тихо поползли, в натуре. А то, не дай боги, эти огонечки нас заметят…
И они сначала тихо поползли, а затем побежали.
Через какое-то время лес закончился, открылась водная гладь и ровный, словно проведенный по линейке, берег.
– Это что такое? – удивился Вася.
– Озеро, – ответил Арс, когда-то давно ухитрившийся не заснуть на одной из лекций по географии. – Лежащий перед нами Лоскут называется Охрия, а чтобы попасть в Монолиты, нам придется это озеро слегка обойти.
– А кто в этой Охрии охрене… живет, в смысле? – Рыггантропов почесал участок черепа, именующийся у него затылком.
– Вот мы и узнаем, – вздохнул Арс и зашагал на право, вдоль воды.
В озере, судя по всплескам и поднимающимся из глубины пузырям, существовала довольно активная жизнь.
Когда взошло солнце, стало видно, что из воды за людьми и йодой наблюдает некоторое количество внимательных глаз. Иные из них размерами превосходили кулак Рыггантропова.
– А я думал искупаться… – разочарованно протянул Вася, когда выяснилось, что к глазам прилагаются утыканные зубами челюсти.
– Ты можешь попробовать, – отозвался Арс. – Но, боюсь, только один раз.
Эльфийский предупреждатель, установленный, судя по необлупившейся краске, недавно, торчал в том месте, где озеро закончилось.
– Ничего себе, – сказал он, пялясь на людей непонятно чем. – Первый раз вижу, что кто-то идет не в ту сторону, а в эту.
– Еще и не то увидишь, в натуре, – пообещал ему Рыггантропов.
А через минуту трое студентов и гость с Земли покинули Высокий лес.
* * *
Пятлетсидэль Осторожный гордился собственным прозвищем. Для поддержания имиджа он даже в туалет ходил со взведенным арбалетом и помимо дегустатора блюд и вин держал особого пробовальщика воздуха.
Прочие эльфийские нобили находили, что это очень стильно.
Но в походах и боях Пятлетсидэль привык обходиться собственными силами, полагаться на чутье, опыт и хладнокровие.
А оно-то его сегодня и подвело.
В запале погони Осторожный не стал выставлять тыловое охранение, подумал, что в родных лесах можно обойтись без него.
Поэтому, когда сзади раздался испуганный крик, Пятлетсидэль решил, что ему показалось. Но вслед за первым криком прозвучал второй, а затем лес разродился пятиголосым ревом:
– Бей вампиров!
– Кхе-кхе!
– Где длинный меч – там победа!
– Руби беляков!
– Распивать принесенные с собой спиртные напитки запрещено!
Последний возглас наглядно показал, с кем они имеют дело. Пятлетсидэль обнажил клинок без всякой надежды на победу и, получив по лбу огромным половником, с некоторым облегчением потерял сознание.
Бой вообще оказался недолгим.
– Ну что, всех укокошили? – спросил Агрогорн Эльфолюбивый, всем видом доказывая, что прозвища иногда возникают очень причудливым образом.
– Ага, – ответил Старый Осинник, забрызганный кровью от лысой макушки до сапог с ортопедическими стельками. – Не вампиры, конечно, но тоже ничего…
И он мрачно покосился в сторону принявшего участие в схватке Гемоглолюба.
Старый Осинник впервые сражался не против вампира, а вместе с ним, и тонкая, чувствительная душа охотника на кровососов страдала и просила лекарства – выпивки, желательно такой, чтобы от ее запаха дохли мухи.
Горшо Пуст наблюдал за происходящим выпученными, как у глубоководной рыбы, глазами. Он и чувствовал себя такой рыбой, неожиданно попавшей в сеть и извлеченной на поверхность моря.
Горшо Пуст не верил в существование героев, но увиденное просто вынуждало допустить, что они в некоторой степени реальны.
«К счастью, в реальном мире, где существуют стиральные машины, паровозы и компьютеры, – думал Горшо Пуст, будучи не в силах оторвать взгляд от трупов, – люди и… люди не станут убивать друг друга так жестоко».
– Никогда не любил эльфов, – заявил Вагонетка, победоносно оглядывая поле боя. – Вино у них в забегаловках слабое, да и в долг они не наливают…
Агрогорн смерил гнома взглядом и подумал, что и сам налил бы в долг такому субъекту только за большие деньги.
– Пора отправляться дальше, – сказал хозяин «Сломанного меча». – Обыщите этих парней… Чапай, что ты делаешь?
– Снимаю скальп. Лишние деньги никогда не помешают.
– Ты забыл, премию выплачивают за индейские скальпы.
– Точно! – седоусый герой досадливо плюнул. – А я-то думал, чего здесь не так!
– Сдохни, падаль! – рявкнул Долговязый Эрик, чей отстающий от событий разум витал где-то пятнадцатью минутами ранее.
– Дело говоришь, – Агрогорн похлопал Эрика по плечу, для чего ему пришлось встать на цыпочки. – А теперь пойдем, все за мной.
– А спать-то когда? – осведомился Вагонетка, твердо верующий, что ночной (а также дневной, утренний и вечерний) сон крайне полезен для здоровья, даже в том случае, если этого здоровья нет.
– Через недельку, думаю, – кивнул Агрогорн. – Хотя ты можешь лечь прямо сейчас. Только вот проснешься на пыточном столе. Есть у эльфов такой, с тисочками, сверлами, приспособлениями всякими.
Намек оказался столь непрозрачен, что его разглядел даже гном.
Над поляной кружил настоящий вихрь, состоящий из многих тысяч разноцветных искр. В его струях угадывалась некая осмысленность, они пересекались и скрещивались, образуя сложный рисунок.
И в определенный момент он обрел трехмерность.
Солнечный Дракон с тяжелым хлопком приземлился на лапы, распахнул пасть и издал свистящий рев, от которого кое у кого из тварей Пущи завистливо перехватило дыхание.
Восстановить собственное тело – задача не из легких даже для столь эфемерного существа, поэтому дракон чувствовал себя так же паршиво, как угодивший в аварию гонщик.
К счастью, у Солнечного Дракона не имелось костей, чтобы ломаться, мускулов для ушибов и растяжений, и нервов, посылающих в головной мозг (тоже отсутствующий) сигналы боли.
Поэтому ему было погано, в общем.
Солнечный Дракон попытался взлететь, но у него ничего не вышло. Огненные крылья, ранее могучие и широкие, ныне подняли бы в воздух разве что исхудавшую крысу.
Тогда дракон рыкнул еще раз и побежал на восток, в ту сторону, куда ушел виновник его появления в этом мире, куда удалились существа, осмелившиеся располосовать его на мелкие кусочки.
Солнечный Дракон мчался через лес куда быстрее, чем любой хищник из плоти и крови, и за ним оставалась выжженная просека.
Обитатели Пущи испуганно шарахались в стороны.
* * *
Охрия оказалась местом унылым, точно заброшенный, никому не нужный архив.
Однообразие светло-коричневой пустоши нарушали только валяющиеся кое-где валуны да ползающие по ним ящерицы, текучие и блестящие, как столбики удравшей из термометров ртути.
