Машинально глянул дальше, за хлипкую преграду стекла, чуть наклонился и всмотрелся внимательнее… Прямо в темные провалы чужих глаз.
Там, за окном, его уже ждали, бесформенный ужас заглядывал с другой стороны, усыпляя бдительность, повторяя движения. Но не только не отпрянул, как положено отражению, а приблизился еще плотнее.
Под коленом спружинила кровать: Рой без подготовки резко выбросил кулак, целя четко в переносицу. Коротко звякнув, стекло разлетелось узкими осколками. Все еще не дыша от приступа парализующего страха, Рой подался вперед, и вывалился в окно, успев все–таки обхватить, вцепиться обеими руками в белесое и жуткое.
Снова навалился рев, кажется, ужас пытался пересилить и взобраться сверху, подмять, погрести под собой. Но его толкали и толкали, то с одной стороны, то с другой. Рой чувствовал, что больше не один, и даже этого небольшого ощущения хватало, чтобы не дать поглотить себя панике.
Присутствие напарника лучше любых якорей напоминало о настоящей цели.
Напитавшийся эмоцией — кто сказал, что страх и ужас не одни из самых сильных доступных ощущений? — он открылся до самого нутра, вбирая чуть ли не больше положенного, столько, сколько мог удержать, и еще немного больше. Излишки привычно принял на себя Ерик, уже и так почти прибитый тяжестью к земле.
Выстроенный в сознании дом разметало в щепки. Рой встал, проламываясь сквозь реальности, и выпрямился в настоящее.
— Моё–о–о, — тупо ревело с перемычки.
Налившийся ослепительным светом барьер еще стоял, но теперь напоминал не сияющую стену, а неровно сплетенную сеть с заплатками разного оттенка глухой серости. От чуть менее белого до почти полной и непроглядной тьмы.
Рой не видел, в основном полагался на Ерика. Тот, все еще не в состоянии взлететь даже до плеча, но упорно не скидывающий необходимые излишки силы, смотрел и транслировал, как древнее и чуждое все больше продавливается сквозь барьер, слишком сильно натягивая нити, истончая их до почти полного исчезновения. Мелькнула мысль, что драгоценная сетка Марь Филипповны все–таки нашлась. И вовсе не браконьеры на нее нацеливались, а здешние хранители.
Только теперь, если порвется хоть одна ячейка, удерживать придется уже вручную. А энергии выделится столько, что хватит весь вверенный участок в космос запустить. До луны не долетят, конечно, но на орбиту точно выйдут.
— Мама! — рыдало позади, за гранью восприятия. — Мамочка! Нет, нет, пожалуйста, нет!
Не давая себе осознать, даже задуматься не позволив, Рой стянул все набранное в один пучок — увесистый получился, двумя руками держать — сверху накинул петлю, пропущенную через Ерика, и с усилием перетянул. Получившийся сноп расправил, выцелив крайние из доступных древнему участки, и принялся докачивать остатки.
Кто–то из пацифистов уверял, что если дело доходит до пистолетов, то оно заранее проиграно.
Рой собирался воспользоваться мортирой.
— Через девчонку, и в пруд, — выдавил он, сжимая перемычку, следя, чтобы не рвануло раньше времени.
— Есть! — освободившийся от лишнего груза Ерик, ловко обвил тянущуюся нить своей петли вокруг Ады, перелетел к воде и там завис, держа конец над самой гладью.
По лицу потекло, капнуло на губу. То ли дождь начался, то ли слезы выбило. Или вообще кровь носом пошла.
— На раз–два–три, — проскрежетал Рой. — Два, — еле удерживая общий поток, прохрипел он. — Три!
Ерик послушно разжал лапки, и Роя едва не отволокло назад по склону. Налившийся нестерпимым свечением поток швырануло по сторонам, но основной удар все равно пришелся веерным разбросом по выбранному отрезку.
— Жри! — ссаживая связки, заорал Рой, поливая свободно хлынувшей энергией барьер–стену и вплавившееся в нее древнее нечто. — Всё бери, всё! Твоё теперь! А наше нам оставь, — в полной тишине сорванным шепотом закончил он, зажмурившись и разжав, наконец, обожженные пустые ладони. — Ерик, ложись, — нашел он в себе силы предупредить на всякий случай.
И полетел головой вперед, прижатый свалившимся сверху напарником.
В зубы набилась земля пополам с глиной, в глазах полыхнуло очень хреновой радугой. Через долю секунды по барабанным перепонкам приложило мощным ударом схлопнувшегося вакуума.
— Живой? — через некоторое время поинтересовался Ерик. Очень тихо почему–то.
— Живой, — вслух ответил Рой.
Подумал и скинул напарника с головы. Собственного ответа не расслышал — в реальности царило полное беззвучие.
Как в густом стоячем болоте, когда каждое движение требует дополнительных усилий, он сначала подгреб под себя конечности, затем попробовал подняться на четвереньки, но передумал и сел.
В открытых глазах плавали цветные пятна — ни черта не видно.
— Как ты его, а? — воодушевленно запрыгал–запорхал Ерик.
— Защита не лопнула? — вместо ответных поздравлений спросил Рой.
Зрение понемногу прояснялось — в смысле, темнело, как и положено в глухой ночи. Сквозь ватную пустоту в ушах начали слабо прорезываться обычные звуки, свойственные ночному теплому лету.
Со стороны оставленных женщин донесся тихий всхлип; немного выше по склону, чем предполагал Рой, но почти в ожидаемом направлении.
Очень хорошо, просто прекрасно и великолепно.
— Стоит защита. Крепкая оказалась, — отрапортовал Ерик. — Могу слетать, проверить органолептическим методом, — предложил он.
— Не надо, — отмахнулся Рой. — И так верю.
После пережитого, им только пинков естественной защиты не хватало, пусть и смягченных и разделенных на двоих.
— Мелкой помоги, — попросил он. Простая попытка встать или хотя бы оглянуться, обозначила каждую косточку в остове. Не больно, но неприятно. Поэтому повторять попытки в ближайшее время как–то не хотелось совершенно. — Ада, ты как?
— Со мной все хорошо, — хрипло ответила девочка. — Главное, мамочка жива, — на последних словах голос ее подвел, она не сдержалась и тихонько заплакала. — Вы теперь меня арестуете? — всхлипывая, спросила она.
— Для начала препровожу на место с целью классификации, — мрачно буркнул Рой. — Пусть там разбираются, что ты такое.
— А мама? — вскинулась Ада. — Ее нужно взять с собой, она без меня не может.
Не вслушиваясь больше в нытье и треск костей, Рой оглянулся через плечо — девчонка, вся грязная и зареванная, сидела над свернувшейся в комок Верой Дмитриевной и держала ее за руку.
Рой прищурился и сквозь резь в глазах отчетливо проследил тонкую струйку жизненной энергии, льющуюся от девочки к матери. Хотя, какой, к черту, матери? Биологической, разве что. Причем, исключительно для костюма, натянутого мутантом.
В одном девчонка не соврала — оторви ее от Веры Дмитриевны, и та к утру завянет. Собственного источника у нее просто нет — надежно перекрыт смертью настоящей дочери.
— Как ты вообще сюда попала? — спросил Рой, машинально поглаживая мостящегося рядом Ерика.
— Не знаю, как обычно, — пожала плечами девочка. Шмыгнула носом и вытерла глаза. — Папа носил икру слишком долго, ему доступ сюда закрыли. Он древний хозяин этих мест, не думал, что невесты могут исчезнуть. Искал достойную, а ему перестали предлагать. Он как колюшка, дом построил и хозяйку ждал, которая детей сможет вырастить, — попыталась она, как могла, пояснить интуитивно понятные вещи.
Рой понял. Другими словами, водяная тварь болталась здесь в ожидании человеческих жертвоприношений.
Это же сколько времени прошло? Наверное, даже Брюс слету не подсчитает.
— Я случайно у него потерялась, — продолжила Ада. — Думала, все. Так и сгину.
— А потом тебе подвернулась еле живая девочка, — не стал вдаваться в дальнейшие подробности Рой, — ты убила ее и влезла на ее место.
— Я не убивала, — всхлипнула Ада. — Я помочь хотела! Я так ее держала, а она все равно ушла! Сказала, что не может больше, даже ради мамы.
— Не врет, — влез Ерик.
Очень вовремя, потому что Рой таких историй наслушался выше крыши, и ни на грош в них не верил.
— Мамочка тоже за ней уйти хотела, — Ада снова заплакала, но теперь совсем тихо и безнадежно. — Я удержала, — шепотом призналась она.
