— Иди ко мне, — ласково позвал меня Вашарий, застывший неподалеку от входа. — Устала?
— Немного, — честно призналась я. Подошла и с негромким вздохом облегчения прижалась к нему, спрятав лицо у него на груди.
— Ничего, Киота, — невнятно проговорил он, зарывшись носом мне в волосы. — Потерпи. Еще чуть-чуть — и все будет позади. Лучше подумай, как бы ты утомилась, если бы пришлось играть свадьбу так, как того желает Зальфия.
Я вздрогнула от ужаса. Н-да, ничего не скажешь — умеет Вашарий пугать. Не представляю, как бы я выстояла на ногах весь день, если даже пара часов беготни и суеты настолько меня вымотали.
— Приступим, пожалуй, — оборвал наш негромкий разговор властный голос настоятельницы храма.
И тотчас же вспыхнули факелы на стенах, прежде не замеченные мною. Тьма с недовольным шорохом съежилась, спрятавшись в трещины между каменных плит пола.
За время своего отсутствия настоятельница успела переодеться, сменив черную повседневную рясу на одеяние из красного переливающегося шелка. Темные длинные волосы без малейшего намека на седину она зачесала наверх, скрепив диадемой, в центре которой горел рубин. Нет, он безусловно был меньше знаменитого «Ока правосудия» в короне Тициона, но все же привлекал внимание и внушал определенное уважение.
Женщина обвела нас строгим взглядом, и я с невольным трепетом прижалась к Вашарию. Такое чувство, будто она сейчас нас строго отчитает и выгонит. Тот лишь слабо улыбнулся, поцеловал меня в лоб, показывая, что все в порядке, и отстранился, впрочем продолжая сжимать мою руку в своей.
— Подойдите к алтарю, — глубоким, чувственным голосом проговорила настоятельница.
Наверное, если бы не Вашарий — я бы осталась на месте. Меня почему-то начала бить нервная дрожь. Странно, я так волнуюсь, словно перед встречей с королем. Брось, Киота, это обычная формальность.
Пока я мысленно уговаривала себя успокоиться, Вашарий сделал несколько шагов и встал перед жертвенником, чуть ли не насильно подтащив меня к нему. Я гулко сглотнула слюну, увидев глаза настоятельницы в непосредственной близи. Сейчас зал был ярко освещен, однако ее зрачки продолжали оставаться неестественно расширенными, занимая практически всю радужку. И где-то в самой глубине их плясали загадочные огоньки, более всего похожие на блики от пылающих факелов.
Настоятельница растянула губы в усмешке, без особых проблем догадавшись о том, что мне, мягко говоря, не по себе, и перевела свой жуткий немигающий взгляд на Вашария. Тот отреагировал на это спокойно, лишь его пальцы, сжимающие мое запястье, чуть заметно дрогнули, но тут же вновь расслабились.
Женщина улыбнулась шире, будто удовлетворенная такой реакцией. Провела рукой над алтарем — и его гладкая, отполированная временем поверхность вдруг вспыхнула ярким безжалостным пламенем. Я с приглушенным возгласом ужаса отшатнулась было, спасаясь от внезапного жара и жалящих искр, но Вашарий дернул меня за руку, принуждая остаться на месте. Сам он даже не пошевелился.
— Вашарий Дахкаш. — Настоятельница стояла за алтарем, поэтому я почти не различала очертаний ее фигуры в причудливом танце лепестков пламени. Казалось, будто с нами говорит сам огонь. — Помни, что от твоего ответа зависит вся твоя оставшаяся жизнь. Брак, который благословлен богами, невозможно разорвать по прихоти людей. Ты согласен на такие условия? И даже если твоя любовь пройдет — твоя судьба по-прежнему будет связана с женщиной, которая стоит рядом. В болезни и здравии, радости и горе, до самой смерти и за ее пределами. Ты подтверждаешь перед ликом безжалостной богини огня свое желание взять Киоту Дайчер в законные супруги?
— Да, — тут же ответил он. Позволил себе чуть уловимую насмешку. — Более того — я клянусь, что не оставлю ее, пусть хоть все боги будут против.
Я невольно задержала дыхание. Интересно, мне показалось или после его слов воздух в храме будто стал тяжелее? Такое чувство, что его можно есть ложкой — настолько он теперь вязкий.
— А ты, Киота Дайчер? — обратилась ко мне настоятельница, и я уловила в ее голосе нотку какого-то мрачного удовлетворения. — Ты согласна до окончания твоей земной жизни быть верной подругой Вашарию Дахкашу, носить имя его рода, воспитывать его детей? И умереть за своего мужа, если того потребуют обстоятельства?
Мне не нравилось все происходящее. Пару раз я уже присутствовала на подобных церемониях — когда женились мои бывшие однокурсники. Но, право слово, таких бескомпромиссных формулировок я еще ни разу не слышала. Нет, с одной стороны, настоятельница говорит почти то же, что и положено при ритуалах. Мол, дорогие молодожены, быть вам отныне навсегда вместе, пока смерть не разлучит вас. Но все же она расставляла какие-то странные акценты, почти до неузнаваемости изменив привычные вопросы. Наверняка и Вашарий это заметил — вон как сжал мое запястье, словно предупреждая о какой-то опасности. Но продолжает молчать. Странно. Если бы мне действительно что-то грозило, то он наверняка бы уже вмешался.
— Да, — наконец решилась я. — Я сделала свой выбор. Моя жизнь отныне ничто без Вашария.
— Да будет так, — прозвучало вкрадчиво. И через миг пламя, охватившее алтарь, торжествующе взревело, поднялось над нами волной, угрожая в любой момент рухнуть и раздавить нас.
Я скосила глаза на Вашария, силясь прочитать хоть тень эмоций на его лице. Он стоял такой бесстрастный, будто не глядел сейчас в сердце пламени и не чувствовал, как опасно близко подобрался к нам огонь. Невольно его спокойствие передалось и мне, и я немного расслабилась. Полно, Киота. Вряд ли настоятельница собирается вас сжечь живьем. Наверняка это какое-то испытание.
Стоило мне так подумать — как жаркое кострище сгинуло, будто его никогда и не было. Лишь в самом центре алтаря продолжал трепыхаться крохотный огонек, рискуя в любой момент захлебнуться от сквозняка древнего храма.
Я перевела взгляд на настоятельницу. Она стояла на том же месте, раскрасневшаяся, тяжело дышащая. На лице выступила обильная испарина, а в глазах почему-то застыл животный ужас, будто она только что очнулась от затянувшегося сна и обнаружила себя в совершенно незнакомом месте. Впрочем, ее непонятная растерянность длилась всего мгновение. Через секунду она гордо вскинула голову и посмотрела на нас с прежней суровой усмешкой.
— Подтвердите свою клятву, — сухо потребовала настоятельница. — Если вы готовы отдать жизнь друг за друга, то окуните руки в огонь.
Я скептически кашлянула. Ага, как же, разбежалась! Нет, я без проблем исполню ее указание, но прежде воспользуюсь услугами магического щита. Хотя сдается мне — это в условие задачи не входит. Но все равно как-то не желаю я страдать от ожогов из-за какой-то сумасшедшей, по собственному почину вздумавшей изменить обычный ритуал.
Однако, к моему величайшему удивлению, Вашарий сразу же послушался настоятельницу. Не сделав ни малейшей попытки возразить или поспорить, он безропотно положил руку в огонь. Я испуганно икнула, ожидая, что немедленно запахнет паленым и мой ненаглядный закричит от боли во все горло. Ничего из перечисленного не произошло. Правда, язычок пламени немного поднялся, словно получив долгожданную подпитку.
— Твоя очередь. — Настоятельница посмотрела на меня с ласковым оскалом кровожадного чудовища. — Или струсишь, Киота Дайчер?
Я продолжала сомневаться. Еще раз посмотрела на спокойного Вашария, который продолжал удерживать ладонь над пламенем. Тот ответил мне ободряющей улыбкой. И я решилась. Ткнула дрожащие пальцы в огонь и на всякий случай зажмурилась, не желая видеть, как моя кожа пойдет волдырями.
Было тепло и почему-то немного щекотно. Словно я окунула руку в бурлящую воду. Немного осмелев, я открыла один глаз. Уставилась на свою ладонь, которую со всех сторон охватывали язычки жаркого пламени, и изумленно покачала головой. Ничего не понимаю! Это иллюзорная магия? Почему тогда я не ощущаю изменений в энергетическом поле? Но если нет — то как у настоятельницы получился подобный фокус?
— Вашарий Дахкаш, — оборвал рой моих встревоженных вопросов торжественный голос настоятельницы храма, — можете поцеловать свою законную супругу. Отныне вы и Киота Дахкаш являетесь одной семьей перед всем миром.
Вашарий ласково привлек меня к себе, настойчиво приподнял мне подбородок.
— Наконец-то! — выдохнул он. И через мгновение его горячие губы накрыли мои.
Уже сидя в повозке, которая увозила меня домой, я обратила внимание на то, что рука, побывавшая в огне, продолжает чесаться. Подняла ее, прищурилась, пытаясь понять, что не так, и ахнула, поскольку по запястью пролегла широкая вязь кроваво-красных непонятных символов, явно складывающихся в какую-то фразу. Что это?
— Только заметила? — Вашарий бросил на меня быстрый взгляд и опять уставился на ленту дороги. — Наверное, Иракша почтила нас особым вниманием, раз уж мы удостоились брачных татуировок. Говорят, подобное происходит очень редко. По крайней мере, я о подобном читал только в легендах.
