Ознакомительная версия.
Мы прошли мимо, и я увидел позади помоста почти сдувшуюся переднюю часть дирижабля – середина и корма отсутствовали, будто стесанные гигантским топором. Из-за холмов коричневой материи выбрался циклоп без мочки левого уха. В его руках что-то серебристо поблескивало. Воровато озираясь, он скрылся за обвалившейся замковой стеной, и сейчас же от останков дирижабля вслед, бренча цепочками и браслетами, метнулась высокая мускулистая фигура в красных шароварах.
Ветер нес с собой смешанные запахи океанского соленого воздуха и смрадных испарений болота. Я подошел к пристройке, двери которой были приоткрыты. Из-за них выглядывали знакомые лица.
– Ну, выходите, выходите, – скомандовал я. – Теперь-то уж все закончилось.
Двери открылись шире, один за другим они появились перед моими глазами: оба фенгола, коротышка Урбан Караф, широкоплечий смуглый паучник Крант с обрывком лезвийного бича в руках, Мак Маклер со своим неизменным баулом, перемотанный с ног до головы Чоча, рыбак Карась. И наконец, Лата Пат-Рай – если только такое возможно, еще более исцарапанная, чем раньше, и в платье, о подоле которого теперь можно было сказать только то, что он отсутствует.
– Все уцелели, – подытожил я, оглядывая их.
– Это ссыльные? – спросил секретарь.
– А ты кто такой? – заворчал Чоча.
Тут из дверей пристройки начали выходить кидарцы, хоксусцы и циклопы. Мы отошли в сторону.
– Резвый, очень резвый, клянусь солнцеподобным эмиром, которого, наверное, больше никогда не увижу! – донесся до нас радостный голос. От пролома замковой стены шел Стурласана, тащивший на плече Меченого. – Правда, совсем без уха, но это ничего. Будешь моим любимым рабом.
Чоча, ощущавший, видимо, отчаянную слабость, уселся на землю. Урбан Караф тронул его за плечо и пробормотал:
– Дверобой! Я тебя уважаю.
Лата встала рядом с братом, по привычке пытаясь разгладить несуществующий подол платья.
– Где Гленсус, Мак? – спросил я. Сейчас судьба Его Боссовства интересовала меня более всего остального.
Мак Маклер пожал плечами:
– Он везде и одновременно нигде, насколько я могу судить. Из-за того, что машину включили, потом выключили и тут же опять включили, коллапс произошел даже быстрее, чем я ожидал. Гленсус как раз стоял на площадке. Может, его раскидало по всем этим реальностям, но мне лично более по душе такой вариант: он успел покинуть Ссылку, но не успел никуда переместиться, и теперь его кварковая душа, не способная преодолеть силу поверхностного натяжения и проникнуть в событийный горизонт какой-нибудь реальности, будет вечно скитаться вдоль тахионных потоков и линий причинно-следственных связей. Очень, я бы сказал, поэтичная версия. Так и рождаются легенды о вечных странниках…
Я кивнул и задал следующий вопрос:
– Мы сможем перебраться отсюда в Нимб?
– Ну… – Маклер нахмурился. – Сейчас разберемся, что к чему. Большая Деформация, конечно, перепутала тахионные связи. Но, наверное, мы с Карафом сможем разобраться. А почему ты спрашиваешь?
– Я думала, ты захочешь вернуться в свою Бьянку, – заметила Лата.
– После всего этого? – спросил я. – После яркого света, озарившего зал… Нет, я не хочу возвращаться в темную комнату, понимаешь?
Она кивнула.
– Ну, и кроме того, – добавил я, – Мак, что ты там говорил насчет платины и матриц кристаллов? Где они?
– В Прорве. Я спрятал их там незадолго до того, как нас арестовали.
– Ага, Прорва… Дорогие?
– Шутишь? Те деньги, который можно выручить за них, это… Тут дело даже не в том, что хватит на всю жизнь, это так, мелочи. Совсем другие суммы… Но это крайне сложно, Уиш. И опасно. Агенты Эгиды до сих пор рыскают по Нимбу и окрестным реальностям. И потом, ведь матрицами интересуется еще Ван Кралевски, а это такой человек, с которым лучше не связываться.
– Да, но уж очень компания у нас подобралась хорошая, – возразил я. – Коллектив, это очень важно. Не хочется упускать возможность. Так что мое предложение: отправиться сейчас в этот ваш Нимб. Я уже заранее представляю его себе – такой небольшой, провинциальный, сонный городишко… Надо разворошить его. Кто со мной?
Они все молчали. На лицах застыло одинаковое выражение задумчивости – на всех, кроме Латы, которая с интересом разглядывала меня. Будто видела впервые.
– Уиш, – заговорила она наконец. – Только деньги?
Я вопросительно поднял брови.
– Ты не хочешь возвращаться в Бьянку только потому, что в другой реальности есть возможность заработать по-крупному? Или…
Да, это был хороший вопрос. Я и сам уже некоторое время думал над ним.
– Свет, который озаряет зал, тебя совсем не интересует?
Я вздохнул и прикрыл глаза, представляя себе это – огромный, невообразимо огромный Конгломерат, сплетения тахионных потоков, бессчетные реальности…
– Интересует, – сказал я. – Кажется, именно это интересует меня больше всего.
Конгломерат огромен. Некоторые даже считают, что он бесконечен.
В наполненных фотонными спиралями и стремительными квантопадами, но лишенных жизни необитаемых полостях плавают пузыри реальностей, соединенные между собою паутиной тахионных связей. Нити паутины вибрируют, опадая и напрягаясь, то расталкивая, то стягивая пузыри вплотную, – и тогда от точек соприкосновения по ним разбегаются волны деформации. В условном центре фантасмагорического хитросплетения висит опутанная нитями гигантская гроздь, состоящая словно из сросшихся виноградин. Это все, что осталось от мира Зенит, теперь уж воистину превратившегося в Средоточие Пространств. От века сбалансированное и упорядоченное равновесие сил теперь нарушилось.
Гроздь остается позади, мимо проносятся свивающиеся кольцами фотонные завихрения, исчезают вдали струящиеся полотнища квантовых потоков, что-то растет, увеличивается в размерах… Это стремительно надвигается пульсирующая голубыми гармониками сфера причинно-следственных связей Жемчужного Нимба. Она разрастается, закрывая все поле зрения, с тихим хлопком расступается горизонт событий… И сквозь тонкий, искажающий реальность своими фантомами слой Шелухи становится виден океан без конца и края. Поначалу это лишь сине-зеленая маслянистая поверхность, не имеющая видимых деталей. Но вскоре оболочка Клипата остается далеко позади, угол зрения меняется и, как на фотобумаге, проявляются подробности: сигнальные буи над подводными гидрофермами, рассекающие воду суда всевозможных конструкций и размеров, океанские платформы… И прибой у скалистых берегов почти идеально круглого острова. На самом деле – это вершина горы с кратером давно потухшего вулкана.
Кратер огромен, хорошо обустроен и полон жизни. Постоянно в нем обитают двенадцать миллионов разумных существ, и еще около двух миллионов посещают его в разгар туристического сезона.
Остров чуть ли не единственное естественное образование, поднимающееся над уровнем океана. В пятидесяти лигах от Нимба из воды торчит уродливая гора, издали похожая на пузатую глиняную бутыль. В горе шахта, очень глубокая. Ее называют Прорвой. Откуда она взялась, никто точно не знает, но некоторые считают ее наследием чудесной прорасы Чи, и множество нехороших слухов и смутных легенд связано с ней.
Впрочем, постоянным обитателям Жемчужного Нимба нет дела до Прорвы. Им хватает других забот. Здесь чересчур много казино и ипподромов, ресторанов и забегаловок, ночных клубов и центров развлечений. И слишком много преступников всех мастей.
За свою многовековую историю крупнейшей в Конгломерате развлекательной реальности Жемчужный Нимб видел всякое, его трудно чем-нибудь удивить.
Но очень скоро его ждет по-настоящему большое потрясение.
Ознакомительная версия.
