— Откуда ты знаешь, — спросил Сергей, присматриваясь к рисунку.
— Мы с Серым приезжали к Мише и с такого ОРУ попали сюда.
— Да, ты, кажется, права, — сказал Сергей, — это действительно ОРУ, открытое распределительное устройство.
— А как оно попало в Тизер? — спросил Хенк.
— Да, странно, — сказала Лайни, — и зверь этот …
— Эораптор… — задумчиво сказал Сергей.
* * *
Чёрный человек в чёрной шляпе пробежал город Габро, никого особо не напугав, так как в это вечернее время на улицах города никто не шлялся — все предпочитали сидеть возле тёплого очага. А поэтому чёрный человек двинулся дальше по заснеженной дороге в хорошем темпе, нигде не останавливаясь. Под утро чёрный человек догнал Ивана Ивановича и Васю Филимонова, которые, переночевав в стоге сена, ранней порой шагали в столицу. Чёрный человек на секунду остановился, посмотрел на них, сказал: «Аномалия!» — и двинулся дальше, в направлении города Актин.
— Сам ты аномалия! — в сердцах сказал Иван Иванович, провожая его взглядом. Вася Филимонов поддержал его. Мысленно.
Через полчаса чёрный человек встретился с каретой Розарии Дюмон, которая, услышав издалека цокот копыт, думала, что встретит встречную карету или, по крайней мере, всадника, но вид чёрного человека и то, как он молчаливо пробежал мимо, поразил её чрезвычайно.
Она очень сожалела, что с ней нет попутчика или попутчицы, а с молчаливым возницей много не поговоришь. Розария без надежды смотрела на дорогу, вспоминала Перчика, и думала о том, что, возможно, она поступила опрометчиво, надеясь найти его в огромной стране.
Разгоралось утро и солнце, светившее справа от дороги, бросало лучи прямо в лицо и это зимнее тепло ласкало щёки и вместе с лёгким морозцем румянило их, как спелый плод. Что-то блеснуло впереди, Розария передвинулась к левой двери и открыла окно. Действительно, по дороге вышагивали два человека в плащах, довольно странного вида.
«Везёт мне сегодня на странных людей», — подумала Розария, наблюдая за ними. Когда подъехали ближе, она тронула возницу и остановила карету.
— Вы не подскажете, далеко до столицы? — обратился к ней старший из пешеходов, немолодой, чернявый, но поседевший человек, с живыми черными глазами. Его попутчик, молодой красивый парень, стоял рядом и немного иронично смотрел на старшего путника и Розарию.
— Если вы будете идти пешком — то очень далеко, — сообщила Розария, — а зачем вам в столицу.
— Понимаете девушка…
— Меня зовут Розария.
— Понимаете, Розария, мы, вообще, не отсюда, а с Земли, — с сомнением сказал Иван Иванович, — и хотели бы найти человека, который бы нам всё объяснил и помог, — выпалил одним духом Иван Иванович, ожидая, как девушка покрутит пальцем у виска, а Вася ехидно скажет: «Я же вам говорил!»
— Вы нашли этого человека, — сказала Розария, заставив Васю удивлённо открыть рот.
— Вы знаете, как нам помочь? — растерянно спросил Иван Иванович.
— Не я, — сказала Розария и увидела скисшие лица, — но мой друг и его друзья всё знают о Земле. У нас уже был человек с Земли.
— А как… — начал Иван Иванович, но Розария его перебила, и открыла дверку:
— Садитесь, нам с вами по пути.
* * *
— Я не отдам письма, — упрямо сказал Манк Крион.
— Дубина ты корявая, сколько раз тебе повторять — это приказ Байли, нашей королевы, — кипятилась Леметрия, удивляясь самой себе — вывести её из себя было довольно сложно. Обычно она действовала мягкими, дипломатичными способами, где нужно — уговаривая, иногда — чуть-чуть лести, почему бы не сказать человеку приятное. Но такого упрямца Леметрия видела впервые.
— Что бы ты ни говорила — письма не получишь, — сказал Манк.
— Хорошо, — успокоилась Леметрия, — тогда я возвращаюсь к Байли и докладываю, что вы, вместо того, чтобы доставлять письмо, кувыркались в постели — свидетелей более, чем достаточно.
— Это не честно, — вскинул голову Манк.
— А то честно, что королева приказала отдать мне письмо, а я, как дура, сижу перед болваном и доказываю ему очевидное, — опять вскипела Леметрия.
— Манк, отдай ей письмо, — сказала Арис, улыбаясь Манку мягкой улыбкой. Манк засветился, потянулся к ней, но увидел возмущённую Леметрию и полез в карман.
— На, забирай!
— Давно бы так, — сказала Леметрия, запихивая конверт во внутренний карман: Байли приказала уничтожить письмо, но не будет же она уничтожать его сейчас — при всех, особенно при Манке.
— Ты извини, — сказала она Манку, — я тут наговорила всякого.
— Я не обижаюсь, — успокоил Манк, — с кем не бывает.
— Вы сейчас куда? — спросила Леметрия. Манк оглянулся на Арис и сказал:
— Мне нужно одно письмо доставить … долг… в Боро.
— Так может вы захватите Чери и Фогги? — Манк переглянулся с Арис, — и Парка возьмёте, — Манк нахмурился.
— Да вы не беспокойтесь, Парк прекрасно управляет флаэсиной и не будет вам помехой, — сказала Леметрия, глядя на Манка.
— Уговорила, — сдался Манк, — а ты куда?
— А я помчусь к Байли? — сказала радостно Леметрия, в первую очередь она собиралась мчаться к Перчику.
— И ты это… — начал Манк, покраснев.
— Да ты что Манк, никому, — сказала Леметрия счастливо улыбаясь, — я ведь тоже люблю.
Они расстались друзьями. Леметрия круто развернула флаэсину и помчалась навстречу своей судьбе.
* * *
Третья волна репликации оказалась намного хуже, чем предполагали Наблюдатели и Хранители. Жители города Тизер были разбужены среди ночи небольшим землетрясением и грохотом. Когда они выглянули в окна, то увидели в небе невиданные доселе небесные огни, высвечивающие всеми цветами радуги, как огромные закрученные в разные фигуры шторы.
Иван Иванович и Вася Филимонов подъезжающие вместе с Розарией к городу Габро, услышали грохот и увидели небесные огни.
— Иван Иванович, Розария смотрите — северное сияние, — сказал Вася, выглядывая в окно и показывая Розарии на небо.
— Я такого никогда не видела, — сказала Розария, выглядывая через Васю в окно, предусмотрительно придавил его грудью. Вася, как джентльмен, поддерживал её, прижимая к себе. Взаимная симпатия у них, возникла спонтанно и сразу, что несказанно удивило их обоих, так как каждый на это время имел сердечную половинку. Иван Иванович ни одобрял Васю, но и не порицал, а придерживался той философии, что дело молодое и всё притрётся.
— Действительно, северное сияние, — подтвердил Иван Иванович, за долгую производственную жизнь успевший побывать и на «северах» и на «югах».
Когда жители Тизера вышли утром на улицу, то увидели на противоположном берегу речки Таун, в том месте, где поймали неизвестного зверя, непонятное здание цилиндрической формы и чёрного цвета. Окон у здания не было, как и дверей. Посланный для разведки помощник главы совета, Берко Лова, стучал по стенам, рубил их топором и даже пытался долбить ломом, но так и не смог причинить цилиндру ни малейшего урона, чего не мог сказать о себе — вырвавшийся из рук лом упал ему на ногу, так что назад его несли на руках. Глава совета города Мирони написал пространное письмо и отправил его в Боро.
Репликация одиннадцатая
Тёмный
Отражение третьей волны репликации, ломая временные и пространственные рамки, независимый наблюдатель, если бы он там был, мог наблюдать в городе Санкт-Петербурге, в летний день, в 12 часов дня на Сенатской площади, где многочисленные группы туристов осматривали памятник Пётру Первому, который на глазах у зрителей растаял в воздуха, как будто его никогда и не было, а вместо него возникла странная кожистая птица, именуемая у палеонтологов птеродактилем.
Птичка сделала над Санкт-Петербургом круг и, по странному стечению обстоятельств, приземлилась на балкон, где в это время отдыхал от трудов праведных попугай Кеша. Увидев полутораметровую птичку, попугай сказал: «Кеша хороший», — и благополучно выпал в осадок на дно трёхлитровой банки, случайно оставленной хозяйкой Леной на балконе. Когда птичка улетела, Кеша выбрался из банки, шатаясь перековылял через порог балкона, и упал рядом с ним вверх ногами, сказав с придыхом: «Шляются тут всякие!»
Не успели зрители на Сенатской площади удивиться столь странному исчезновению памятника, как на зелёном поле, ближе к Адмиралтейскому проезду, ниоткуда появился зеленовато-коричневый динозавр-диплодок, а рядом с ним, как грибы, выросли ещё несколько таких же динозавров.
Туристы вначале захлопали, принимая данную ситуацию за представление, и побежали толпами фотографировать динозавров, но восторг быстро сменился ужасом — близко подошедший к хвосту японец, весь в белом, мгновенным движением хвоста динозавра был рассечён пополам и отброшен на плиты, возле пустого места памятнику Пётру Первому. Люди в ужасе смотрели на обрубки тела, залитые кровью, кричали и бросались в рассыпную, выбегая на Адмиралтейскую набережную, под колёса автомобилей, где тут же образовалась пробка.
