— Не положено посторонним связь давать, — ответил сержант и отвернулся от машины, давая понять, что разговор окончен.
— И что делать? — повернулся к Буряту Олег.
— А хрен его знает, — пожал плечами тот.
— Вы проезд-то не загораживайте, — бросил им через плечо сержант и потопал к своему транспорту.
— Разворачивай, — скомандовал Семён.
— Куда? — уточнил Олег.
— Назад. Поищем другой проезд, — ответил Семён, на всякий случай запомнив сержанта. При случае нужно обязательно ему пакость сделать. Хотя, что с него взять. У него приказ — он человек подневольный.
Другой перекресток тоже был перекрыт. Олег, даже не став к нему подъезжать, вполголоса выругался и свернул в ближайший двор. Поплутав в хитросплетениии тут и там заканчивающихся тупиками дорожек, он, пробормотав, что Мохер их убьет, решительно вырулил на пешеходную дорожку. Ветки разросшихся кустов заскрежетали по бортам машины.
— Нам пиздец, — сказал с заднего сиденья Ворчун, морщась от противного скрежета.
— Угу, — грустно поддержал Семён.
Глухо стукнула по бамперу откидываемая в сторону неизвестно как оказавшаяся на краю узкой дорожки мусорная урна. Джип, недовольно урча двигателем, спрыгнул с невысокого бордюра. Воровато озираясь большими стеклами фар, преодолел пустую улицу, в конце которой промелькнул стоявший на очередном перекрестке пост, подпрыгнул передними колесами на бордюре и нырнул в следующий двор.
— Пиздец, — давая по тормозам, сказал Олег. Двор был обитаем. И не копошившейся в песочницах малышней с надзирающими за ними мамашами. И не оккупировавшими все лавочки бабками в неизменных зимних пальто или теплых пуховых платках. И даже не компаниями молодежи с их неизменным шумным гоготом и безудержным всё сносящим весельем. Во дворе тихо и мирно замерли стройные ряды танков. Недвижимо спящие боевые машины с расположившимися на броне экипажами. Тихо дымила в сторонке полевая кухня. Пара офицеров расположилась на лавочке у подъезда, мирно дымя сигаретами. И в этот тихий быт армейского подразделения, урча двигателем, через газон и хлипкие зеленые насаждения ворвался черный джип.
— Не пиздец, — поправил его более внимательный Семён: — Это ж наши.
— О! Точно наши, — обрадовался Олег, узнав на танках эмблему родного полка.
От угла дома к ним бросилась пара, прятавшихся в тени от солнца бойцов в черной форме контрразведки.
— Стоять! — заорал один из них, вскидывая автомат и беря на прицел пассажиров джипа.
— Свои, — ответил Олег, на всякий случай поднимая руки вверх.
— Выйти из машины, лечь на землю! — продолжил свою арию боец.
— Ну вот, опять нас морщат. Что за жизнь пошла? — вздохнул Олег, посмотрел на неспешно открывающего дверь Семёна и полез наружу.
— Лежать! — показал стволом направление контрразведчик.
— Ты совсем охамел? — разглядев еще не старую собачью кучку на предлагаемом спецназовцем месте приземления, возмутился Олег.
— Ебни ему, сильно разговорчивый, — посоветовал второй боец, внимательно следивший за покидавшими машину Семёном и Ворчуном.
— Я тебе сейчас самому ебну! — Олега искренне возмутил веселый тон бойца с легкостью готового бить человека. Контрразведчики напряглись, глаза первого недобро прищурились. Олег, прочитав в них готовность действовать, сам подобрался, внимательно следя за оппонентом.
— На землю, нах! — повторил команду боец.
— Слышь, боец, нашивку видишь? — спросил Олег, кивая на своё плечо, на котором красовалась эмблема 38-го танкового полка: — Могу документы показать. Можешь любого танкиста позвать, чтобы подтвердили, что мы не говно на вентиляторе, а нормальные.
— Так бы сразу и сказали, — чуть подумав, сменил тон боец, опуская автомат.
— Я тебе, человеку с длинной шеей, сразу сказал, что мы свои, — остывая, сказал Олег.
— Инцидент исчерпан? — спокойно спросил Бурят, стоявший возле открытой двери джипа. Второй боец кивнул.
— Пошли парни. Вон Петрович стоит. Узнаем, где Батю искать, — произнес Ворчун, показывая пальцем на стоявшего возле крайнего танка офицера.
— А куда танк проебали? — весело спросил у них капитан Бурлов, командир роты в третьей батальоне полка. Получив ранение в ходе боя за Горный, он до сих пор ходил с подвязанной к шее правой рукой, но это не помешало ему принять участие в проходившей операции.
— Привет, товарищ капитан, — махнул ему рукой Семён. Не левой же здороваться: — А танк в расположении оставили. Мы ж не мажоры какие, за хлебом на боевой технике кататься.
— То-то смотрю, морды у вас довольные и сытые. Аж синие и опухшие, — заржал капитан.
— И не говори, — согласился Бурят: — Мы Батю ищем. Нужно по рейду доложить срочно. А тут на всех углах полицаи стоят. Еле сюда пробились.
— Батю? — задумался капитан: — Он должен во временном штабе быть. Оттуда всё руководство операцией осуществляется. Тут недалеко, на Гоголя. С утра, по крайней мере, был. Нас всех собирал на совещание.
— Адрес уточни, — попросил Семён.
— Да, вон туда выезжаете, на перекрёстке налево свернете, и дуйте вперед, пока не увидите здание, возле которого куча транспорта. Там еще Панцирь прямо у дороги стоит.
— Принял, — подтвердил прием маршрута Семён: — А что за операция? А то мы не в курсе.
— О! Тут целая история. В общем, ночью ловили шпионов Чужих. Задерживали целые отделы в структуре Генштаба. А мы тут блокируем Гарнизон. Они, собаки такие, заперлись и всех нах посылают. Говорят, главный шпион оказался генерал Соколов. Только он куда-то подевался, а Гарнизон никого, кроме него слушать не хочет. Вот и стоим. Ночью даже постреляли немного. Но сейчас тишина.
— Прикольно, — только и сказал Бурят, тихо офигевая. Выходит, они нечаянно размазали по танку единственную надежду заставить сложить оружие засевшие в Гарнизоне войска. Но сообщать капитану Бурлову эту информацию явно не стоило. Он кинул взгляд на стоявших рядом с каменными непроницаемыми лицами Олега с Ворчуном. Вроде молчат, не сдают. Наскоро попрощавшись с капитаном, махнув рукой знакомым танкистам, со скучающим любопытством взирающих на них, троица «генералобойцев» вернулась в машину и двинула по указанному маршруту.
На подъезде к нужному зданию, которое единственное на всей улице выделялось царившей возле него суетой их, нагло подрезав перед поворотом на подъездную дорожку, обогнал лихой мотоциклист.
— Охуел! — возмутился Олег, выкручивая руль и вкатываясь на забитую машинами парковку.
— Ла, — поправил его Бурят, разглядывая снимавшую мотошлем девушку, слезшую с байка.
— Ла, — согласился Олег. Ворчун хранил молчание, невозмутимо развалившись на заднем диване. Девушка положила шлем на сидение и стремительно умчалась внутрь здания. Семён проводил её взглядом, сосредоточившись на соблазнительной круглой попке, туго обтянутой черными штанами, встряхнул головой, прогоняя нахлынувшие мысли и скомандовал: — Пошли уже.
— Только слюни вытри, — ответил Олег, покидая салон джипа. Друзья двинули вслед за девушкой, зашли внутрь и тут же попали под атаку старого, выглядевшего как закатившееся под стол и благополучно там потерянное яблоко, лейтенанта.
— Куда? — требовательно спросил он.
— К полковнику Брюханову, — ответил Семён.
— А, танкисты, — расплылся в улыбке лейтенант, видно питавший к данному виду войск особенно теплые чувства.
— Так точно! — подтвердил Олег.
— Второй этаж, направо. Если нет на месте, то у генерала Самойлова заседают. Это налево. Но туда так просто не пройдешь. Там девка на входе — чистый зверь. Давеча один капитан пытался с бумагами проскочить, так грудью встала на пути. Ей богу. Крику было….
— Понял, батя. Спасибо, — улыбнулся Семён сходу сдавшему весь расклад пенсионеру. Видно, посадили дедулю на вахту, чтобы не скучал, а тот и рад новым лицам на уши присесть.
На втором этаже, после уличной суеты с бесконечно перемещающимися машинами, тянущими какой-то кабель связистами и тарахтящего на углу генератора, была тишь да гладь.
