Пока судовой врач миндальничал с капитаншей, большая часть команды собралась в кубрике, и там мужики уже не стеснялись ни в выражениях, ни в догадках.
— А вот вам суп из семи…кхм…круп! — огласил Элоиз, выставляя на стол огромную кастрюлю. Аппетита это никому не прибавило, да еще и кто-то очень предсказуемо пошутил о том, что наконец-то все встало на свои места, и на кухне очутилась настоящая женщина.
— Никому не кажется символичным, — заметил Сэм, брезгливо ворочая серебряной ложечкой в миске с содержимым неказистого вида и не лучшего запаха, — что еду сегодня готовит тот, кто по совместительству еще и гробовщик?..
— Да нет, парень. С тех пор, как ты появился на корабле, я сразу уступил и сложил с себя эти полномочия, — парировал Красотка, — теперь я просто добрый и веселый мастер парусов. И кок.
— Да из тебя кок, — подал голос корабельный плотник, — как из дерьма пуля!
— Мудрые вещи говорите, — многозначительно заметил Хельмут Пратт, усевшийся во главе стола и уплетавший свою порцию так, словно бы ему напрочь отбило чувство обоняния и вкуса.
— Чего же здесь мудрого?..
— А того, что каждый человек хорош только тогда, когда он на своем месте. Из мастера парусов не выйдет хорошего кока, а из плотника — врача. Точно так же слепого не поставишь впередсмотрящим, а юнгу не сделаешь первым помощником капитана…
— К чему ты клонишь, Хельмут?
— Уж не хочешь ли ты сказать, что у нас кто-то не на своем месте?
— Именно это я и хочу сказать.
— И кто же это?
— Да хоть бы и капитан, — высказал пират смелое предположение и тут же продолжил на повышенных тонах, невзирая на поднявшийся ропот: — Погодите, я же только предполагаю! Позволительно же человеку за добрым обедом в кругу добрых друзей немножко пофилософствовать?.. Капитан — это лицо команды. Я согласен, что долгое время у нас было отличное, смазливое личико, всех все утраивало — тут и глаз радовался, и репутация хорошая была… Но всему приходит свой конец. Не кажется ли вам, что Шивилла уже не справляется со своими обязанностями? Разве что я так постарел и уже не в курсе того, что сейчас главной обязанностью капитана является лежание в кровати. Можно ли позволить управлять собой женщине, которая мало того, что баба, так еще и сама уже сделать ни черта не в состоянии? Когда мы ее вообще видели в последний раз? Команде нужен такой капитан, про которого хотя бы можно быть уверенным, что он есть.
Простые матросы побоялись отвечать, словно опасаясь, что стоит им сказать что-то не то, как на них тут же обрушится кара небесная. Заговорил только Барт Ламберт, который до этого покачивался в гамаке у стенки и делал вид, что дремлет.
— Это что же такое значит? Дядя Хельмут, подбивать команду к бунту — как не стыдно!
— Ну почему сразу к бунту… Не к бунту. А просто призываю подумать своими собственными головами. Или мирная смена власти — это тоже бунт, по-твоему? Или я где-то сказал неправду?
— О, если я начну перечислять все моменты, когда ты говорил неправду, то обрасту седой бородой, прежде чем подойду к концу списка. Возможно, сейчас ты, конечно, в чем-то и прав… Но. Не забывай о том, что Шейлу покоцали, когда она вместе с вами всеми добывала для вас всех же золотишко. Это достойно хоть какого-то уважения. И даже если она вдруг, — он на секунду смолчал, — врежет дуба, то в любом случае не видать тебе капитанства. Здесь и так хватает претендентов на то, чтоб взяться за штурвал, так что не суетись, не напрягай мозги лишний раз.
— Пользы нам от того золота, если его вот-вот отнимут… И кто же, интересно, эти претенденты? Одноглазый старик? Или рыжий доктор? Или, может быть, ты сам? — хохотнул Пратт.
— А отчего бы и нет, — блондин свесил ноги с гамака, и его лицо озарила широкая улыбка, мол, шутит он, всего лишь шутит… — Раз пошла такая пьянка… Кто у вас тут в капитаны крайний? Запишите меня тоже в вашу очередь.
— Все-то ты паясничаешь, Барт, капитан-без-корабля… А я все серьезно говорю. Может быть, уже пришло, наконец, время осуществляться старой примете о том, что баба на борту — дурное предзнаменование? Может, оно нам, наконец, предзнаменовало? Вы же обратили внимание, что Морской Дьявол захотел только ее, не тебя, не меня, а именно девчонку? Может быть, стоит от нее тихо-мирно избавиться, и тогда у нас снова наступит полоса удачи…
Правду говорят, что безделье — худший враг моряка. Стоило «Сколопендре» только увязнуть в этом болоте, как в головы людям тут же полезли непотребные мысли, такие непривычные, словно бы нашептанные со стороны, но в то же время кажущиеся такими разумными и правильными. Давно прошли те дикарские времена, когда моряк мог с радостью бросить девицу за борт, чтобы задобрить царя морского, и с чистой совестью продолжать путь. Да и Шивилла Гайде была не какой-нибудь бесправной пассажиркой, а опытной мореплавательницей, которая со сколопендровцами пуд соли съела, и даже не один. Некоторые члены экипажа знали ее еще совсем молодой и зеленой…а некоторых парней сопливыми салагами помнила она сама, и за несколько лет они успели окрепнуть и возмужать на ее глазах. Мало кому хотелось брать на душу такой грех, как предательство… Но крамольные вести ни до капитана, ни до ее приближенных в тот день так и не дошли.
Вот и доктор Траинен дальше своего носа не видел, так был увлечен проблемой локальной, что на глобальное у него уже не оставалось ни сил, ни времени. Раз десять судовой врач заглядывал к Шивилле, прокрадывался по каюте на цыпочках, чтобы ненароком не разбудить, обязательно обо что-то спотыкался в темноте и ругался шепотом себе под нос, а потом проверял, все ли в порядке, и укрывал спящую девушку одеялом… И так он намаялся за ночь, что все утро проспал беспробудным сном. Даже тогда, когда Ламберт предложил ему «поболтать о том, о сем» за кружкой грога во время, как поздний завтрак уже плавно перетекает в ранний обед, доктор от него лишь раздраженно отмахнулся. Ведь он уже больше, чем полдня не видел мадам Гайде… Но как только рыжий уже занес ногу над ступенькой, направляясь в капитанскую каюту, требовательное «кхм!» заставило его обернуться. За спиной стоял Хельмут.
— Здорово, Ларри.
— Здравствуй.
— Собираешься куда-то?
— Да, — доктор не был настроен на светскую беседу и цедил слова скупо, — к Шивилле.
— Какое совпадение! — наигранно обрадовался старый пират. — Я тоже.
— Вот в этом я сомневаюсь… Я же говорил, что к ней нельзя.
— А я считаю, что можно, — тон Пратта был, как и большую часть времени, по-свойски добродушным, но судового врача это насторожило. Рыжий вцепился в поручни трапа и инстинктивно заслонил спиной проход, снизу вверх глядя на здоровенного капитана, на что последний лишь снисходительно улыбнулся. — По-моему, пора уже открыть народу то, что ты там скрываешь, хватит уже играть с командой в прятки.
— А по-моему, я — врач, и мне виднее. Капитан ранена, она больна, ей нужен покой…
— Э, нет, друг, покой — это не то, что нам нужно. «Покой» — это от слова «покойник». На том свете отдохнем…если повезет. Уже пятый день Шейла отсиживается в каюте — разве ж это дело? Команда хочет видеть своего капитана, чтобы знать, что он у нее хотя бы еще есть. А если капитан уже не может исполнять свои прямые обязанности… Ты же вумный, не можешь не знать, что происходит в таком случае.
— Знаю, — пальцы доктора еще крепче впились в перила. — Но давай не будем торопить события. Шивилла может… Еще буквально день…может, два, и все вернется в прежнее русло. Пока ведь не случилось ничего чрезвычайного, мы ведь все равно…
— Мы ведь все равно здесь застряли надолго, ты хотел сказать? И по чьей же, интересно, милости? Не по шивиллиной же, когда она так обеспокоилась спасением собственной задницы, что забыла обо всем остальном? Я хочу с ней переговорить. Всего лишь поговорить…если она в состоянии сделать хотя бы это. И если девчонка еще в здравом уме, она сама согласится на мое предложение… Командование давно пора было бы передать в крепкие мужские руки.
— В твои, ты хотел сказать? — передразнил его интонацию Траинен.
— Заметь, не я это предложил, — усмехнулся кэп.
— И чем же ты сможешь улучшить наше положение? Сейчас наше судно арестовано, но может случиться и что похуже. Насколько я успел ознакомиться с твоими методами — топорными, пиратскими, — они могут с легкостью привести нас всех на виселицу. Ради этого, что ли, мы так тщательно все планировали и тащились в такую даль?
— Пиратские… — Хельмут цокнул языком и покачал головой. — Сэр доктор не любит пиратов? А сам-то ты кто? Языком все хороши трепать, чтоб себя обелить, а как дело дойдет до дележки краденого золотишка, так ты же от своей доли не откажешься. Это жизнь, а в жизни всегда побеждает сильнейший. Это закон природы. Если вожак волчьей стаи больше не сможет охотиться, его просто заместят более сильным волком и загрызут без права на пенсию. Это закон истории. Еще в стародавние времена один древний человек вышел в море и наудил за день много рыбы, а другому повезло не так сильно. И тогда второй рыбак напал на первого и отобрал у него весь улов. Так на свете появился первый пират, и с тех пор практически ничего не изменилось.
