Мосин, обаятельно улыбаясь, свернул с намеченного пути и пошёл навстречу девушке, но тут откуда-то вывернулся худенький паренёк в кольчуге не по росту.
— Историк!.. Ты Историк?
Эврика с интересом посмотрела на Мосина. Тот приосанился.
— Да-а, — солидно подтвердил он. — Я — Историк.
— Денис спрашивает: а мотоинфантерия тогда была?
— Минутку, — проговорил Мосин. — Сейчас скажу.
И сделал вид, что вспоминает. Ничего подобного ему даже и слышать не приходилось, но по первой части слова вполне можно было сориентироваться.
— Нет, — уверенно сказал он. — Не было. Если «мото», — значит, уже двадцатый век.
— Я передам, — пообещал подросток и убежал, погромыхивая кольчугой, а Мосин самодовольно покосился на Эврику. Та решила, что он задаётся.
— Подумаешь! — сказала она. — А меня Денис в Исполнители зовёт.
— Тебя! — ужаснулся Мосин. — Туда?
Он отказывался понимать Дениса. Ну ладно, допустим, ты — фанатик, допустим, тебе жить надоело, — вот сам и отправляйся. Пускай тебе там настоящий Денис Давыдов в два счёта усы сабелькой смахнёт. Как явному французу и подставному лицу. Но рисковать другими… Тем более такой девушкой, как Эврика!
— А зачем ты хотел туда залезть? — понизив голос, спросила она и поглядела на кирпичный гребень.
Вопрос Мосину не понравился. Значит, он шёл к забору с такой решительной физиономией, что за пятнадцать шагов было видно: человек собрался лезть на стену.
— Проверить, — попробовал отшутиться он, — на месте ли Институт.
Эврика встревожилась.
— А что — собирались перекинуть?
— Кого перекинуть? Институт?
— Ну да, — с досадой ответила она. — Ищи его потом… за Магистралью!
Сергей отчётливо представил, как к парящему огромному зданию подкатывает трактор типа «Кировца», цепляют всю эту музыку тросом и буксируют по зелёной степи в поисках приятного пейзажа.
— Н-не слышал, — сразу став осторожным, выговорил он. — При мне не собирались. Я — так, взглянуть… на всякий случай… Мало ли чего…
Несколько секунд Эврика вникала в его слова.
— А ведь правда, — ошеломлённо сказала она. — От самого Института можно подойти незаметно. А Денис даже охрану не выставил.
Сбывались худшие опасения Мосина. Эксперимент-то — подпольный! Чуяло его сердце.
В странном он находился состоянии. С одной стороны, на его глазах заваривалась авантюра, которую даже сравнить было не с чем. Разве что с испытанием ядерной бомбы частными лицами. С другой стороны, ему очень нравилась Эврика.
— А чего ты ждёшь? — снова понизив голос, спросила она.
Сергей очнулся. Глупо он себя ведёт. Подозрительно. Объявил, что залезет на стену, а сам стоит столбом.
Мосин разбежался, пружинисто подпрыгнул и ухватился за кирпичный гребень. Мысль о том, что на него смотрит Эврика, сделала из Сергея гимнаста: руки сами вынесли его по пояс над стеной.
Прямо перед ним оказалось огромное человеческое лицо. Живое. Размером оно было с мосинскую грудную клетку, не меньше.
Они оторопело смотрели в глаза друг другу. Потом массивные губы шевельнулись, складываясь в насмешливую улыбку, и огромная голова укоризненно покивала Мосину.
Нервы Сергея не выдержали, и он совершил непростительную глупость: спрыгнул со стены, но вместо того чтобы нырнуть через дыру к себе, во двор родного НИИ, бросился наутёк в сторону избы. Он начисто забыл о свойствах своей лазейки. Здравый смысл подсказывал, что если Сергей нырнёт в пролом, то неминуемо уткнётся в ноги этого, за стеной.
Мосин улепётывал, размахивая руками и вопя что-то нечленораздельное. На площадке все в недоумении повернулись к нему, а потом, как по команде, уставились на стену. Сергей влетел в толпу и стал за одним из механизмов. Бежать было некуда — между ним и стеной уже стояли эти. Их было двое.
Из избы выглянул Денис и увидел пришельцев.
— Дождались!
Он сорвал с бритой головы кивер и с досадой треснул им об землю. Ситуация была предельно ясна. Никаких поправок к учебникам истории не предвидится — нелегальный эксперимент накрыли. И Мосина вместе с ним. Как соучастника.
Рядом Сергей заметил Тоху. Глаза у того были круглые и виноватые. На матёрого авантюриста, пойманного с поличным, он не походил. Да и остальные тоже. Экспериментаторы сбились в испуганный табунок, и вид у них был, как у ребятишек, которых взрослые захватили врасплох за шалостью…
Вселенная Мосина пошатнулась и начала опрокидываться. Ощущение было настолько реальным, что он, теряя равновесие, ухватился за механизм. Сколько им лет? Шестнадцать? Четырнадцать? А может быть, тринадцать? А может быть… И Сергей понял наконец: всё может быть!
Дети! Легкомысленные, непоседливые дети нашли склад списанной техники, сбежали от воспитателей и затеяли игру в Эксперимент, в Дениса Давыдова, роль которого бесцеремонно присвоил самый старший из них — длиннорукий нескладный подросток.
А теперь пришли взрослые!
Мосин боязливо выглянул из-за своего укрытия и замер, зачарованно глядя, как они идут через пустырь. Взрослые были чудовищны. Нет, ни о каком уродстве не могло идти и речи: правильные черты лица, стройные фигуры атлетов, но рост!.. Не меньше двух метров с лишним! Они шагали легко, неторопливо, и не было в их движениях жирафьей грации баскетболистов. Иные, вот в чём дело! Совсем иные.
— Здравствуйте, отроки, — насмешливо пророкотал тот, что повыше. Кажется, это с ним Мосин столкнулся над стеной.
Отроки нестройно поздоровались.
— А хорошо придумано, Рогволод, — повернулся он ко второму. — Мы их собираемся искать за Магистралью, а они рядом.
Рогволод, хмурясь, оглядел площадку и, не ответив, направился к молочно-белому сплюснутому шару на паучьих ножках.
— Во что играем? — осведомился первый. — Впрочем, не подсказывать, попробую угадать сам. Та-ак. Это, несомненно, должно изображать темп-установку… Что ж, местами даже похоже. Чуть-чуть. А где темп-установка, там десант в иные времена. Денис, я правильно рассуждаю?
Денис со свирепой физиономией отряхивал кивер.
— Денис говорит, что правильно, — невозмутимо объявил гигант. Послышались смешки. — Ну и куда же вы собрались?.. Ничего не понимаю, — после минутного раздумья признался он. — С одной стороны, кулеврина, с другой — самолёт.
Отроки смотрели на него влюблёнными глазами.
— Тогда посмотрим, во что одеты Исполнители. Денис, подойди, пожалуйста.
Мрачный Денис плотно, со скрипом натянул кивер и вышел вперёд.
Взрослый рассматривал его, посмеиваясь.
— Слушай, Денис, а ты случайно не Давыдов?
— Давыдов, — продали Дениса из толпы.
— Серьёзно? — поразился гигант. — Что, в самом деле, Давыдов?
— Это условно, — нехотя пояснил Денис. — Имеется в виду: один из отряда Давыдова.
— Ну что ж, отроки, — сказал взрослый. — Мне нравится, как вы проводите каникулы. В историю играть надо. И надо, чтобы у каждого был свой любимый исторический момент. И, наверное, надо сожалеть о невозможности принять в нём участие.
— Почему о невозможности? — буркнул «Давыдов».
— Потому что момент этот не твой, Денис. Он принадлежит другим людям. Как твоё время принадлежит тебе. Я знаю, ты сейчас думаешь: «Игра игрой, а гусары бы приняли меня за своего». Мне очень жаль, но в лучшем случае они приняли бы тебя за ненормального. С чего ты взял, что партизаны Давыдова носили топоры на портупеях?
Денис с уважением покосился на Мосина. К ним подошла Эврика и непринуждённо поздоровалась со старшими.
— Смотри-ка, и Эврика здесь? А платье такое где взяла?
— Мне подарили, — насупилась девочка.
— Эврика! — Сказано это было с мягкой укоризной.
— Подарили, — упрямо повторила она.
— Да что ты? И кто б это мог такое подарить?
— Я подарил, — сипло сказал Мосин и вылез из-за механизма. Это не было подвигом. Просто запираться не имело смысла.
— Меня зовут Ольга, — негромко представился гигант. Мосин решил, что ослышался (И, кстати, правильно решил. Незнакомца звали Ольгерд). — А как зовут тебя? И почему я тебя не знаю?
— Меня зовут Сергей, — полным предложением, как на уроке, ответил Мосин. — Я тут неподалёку… отдыхаю… у папы с мамой, — поспешно добавил он.
— А как ты сюда попал?
— У меня допуск.
— Какой допуск?
— Условный. — Мосин поспешно предъявил шарик.
Огромный «Ольга» вгляделся и фыркнул. Отроки с любопытством сгрудились вокруг Мосина и тоже засмеялись. Копающийся в одном из приспособлений Рогволод поднял голову.
— Ну и что? — обиженно сказал Тоха. — Почему это не может быть допуском? Условно же!
Мосин поспешно спрятал шарик. «Ольга», прищурясь, рассматривал бледно-жёлтую мосинскую тенниску, на которой было изображено ограбление почтового поезда.
