Даже боюсь предположить, кто эти люди и зачем им понадобилась я, обычная русская туристка. Наметив план — сначала спасение, потом вопросы, — распахнула окно и попыталась перелезть через подоконник. Тяжёлый мокрый шлейф мешал и сковывал движения и никак не хотел отрываться. Подбежав к письменному столу, стала искать ножницы или нож для резки бумаги.
Последний обнаружился в длинном кожаном футляре и, как вскоре выяснилось, оказался совершенно бесполезным. Эта антикварная вещица только и годилась на то, чтобы ей любоваться.
Попытки отодрать чёртов шлейф забрали у меня драгоценное время, и, как назло, створки снова распахнулись, громко ударившись о стены, а с потолка осыпалась штукатурка, припорошив мокрый ковёр.
Заметив застывшего в дверях разъярённого итальянца, я испуганно вскрикнула и прижала к груди своё ни на что негодное оружие. А тип в очках, бледный от гнева, бросился ко мне, словно бык на красную мулету матадора.
Я было метнулась к окну, но была перехвачена на полдороги и бесцеремонно прижата к стене. Серо — зелёные глаза незнакомца, смотревшего на меня сквозь линзы очков, налились кровью.
— Dov'Х mia sorella?! * — отчеканил он резко и ещё сильнее сдавил мне горло.
* (Где моя сестра?!)
Я сдавленно захрипела, часто заморгала, прогоняя застлавшие глаза слёзы, и взмолилась всем святым, православным и католическим, чтобы защитили меня от этого чокнутого.
— Я не понимаю… — просипела уж не знаю на каком языке, русском или английском, когда иностранный псих немного ослабил хватку. В тот момент вообще плохо соображала и чувствовала, как коленки подкашиваются от ужаса.
Наверное, он бы всё‑таки меня додушил или как минимум испепелил взглядом, если бы в тот момент в кабинет не влетел мой кошмар номер один. Второй кошмар почему‑то сразу стушевался, разжал пальцы, и я по стеночке осторожненько сползла вниз.
Но приземлиться на пол мне не дали. Незнакомец тут же снова сграбастал меня в охапку и одним точным рывком поставил рядом с собой.
— Che cavolo stai facendo?! Gabriele! * — заорал на своего «подельника» кареглазый.
* (Что, чёрт возьми, ты делаешь?! Габриэль!)
Я, как обычно, ни черта не поняла, но этот Габриэль хотя бы оставил меня в покое. Правда, радовалась недолго. Причина всех моих бед с грозным видом уже неслась ко мне. Тоже, наверное, разбираться.
Испуганно вскрикнув, вжалась в стену. Пусть только попробует ещё раз ко мне прикоснуться! Я его, я…
Так и не додумала, как я его. Ведь я всего лишь слабая беззащитная девушка, и только и могу, что залепить негодяю ещё пару пощёчин, но не факт, что в ответ не получу то же самое.
Чёрт их знает этих итальянцев, на что они способны! Вон уже один пытался меня придушить. Стоит сказать, весьма успешно. Теперь чувствовала, как саднит шея да и голос сипит.
С минуту они разговаривали на своём тарабарском, после чего проклятый похититель доверчивых туристок что‑то сдавленно процедил и щёлкнул пальцами. Перед глазами снова всё поплыло.
— Повторяю, где моя сестра? — вернулся к допросу Габриэль.
На сей раз я его прекрасно поняла, вот только сказать, на каком языке ко мне обратился, с уверенностью не могла. В голове опять была каша.
— Ка — какая сестра? — помимо воли дрожали не только колени, но и пострадавший при удушении голос, а сердце, бедное, казалось, и вовсе отсчитывает последние удары. — Кто вы? Что вам от меня нужно?! — всхлипнула истерично и ткнула пальцем в сторону габриэльского дружка. — Если ещё хоть раз этот… этот… монстр дотронется до меня, я вас обоих засажу за домогательства и попытку убийства!
Со стороны, наверное, это выглядело так, как если бы моська тявкала на слона, а вернее, на двух. Но постоять за себя я была обязана. Или хотя бы попытаться.
— Где Вероника? — теперь уже на меня шипел кареглазый. — Тебя Альфео подослал? Это всё он подстроил, да?! Я так и знал! Что вы сделали с моей невестой?! — последнюю фразу он буквально прорычал.
Нет, он не слон. Он бульдог, прям вылитый.
В тот момент мне вдруг стало так за себя обидно, что захотелось плакать. Блин! Ну где в этой жизни справедливость?! Опоил, совратил, а теперь ещё и орёт как резаный, требуя, чтобы я сказала, куда подевалась его невеста! А мне почём знать?! Небось плюнула на всё и сбежала от такого гуляки. И я её очень хорошо понимаю.
Вот только не понимаю, как на её месте оказалась я?!
Постаралась взять себя в руки и скороговоркой произнесла:
— Знать не знаю никакого Альфео, понятия не имею, кто такая Вероника, и куда подевалась твоя невеста! Может, сбежала, проведав о твоей бурной ночке… — Осознав, что отклонилась от темы, вернула себя в нужное русло: — Отпустите меня. Пожалуйста! Обещаю, что забуду всё, никому ничего не скажу. Улечу домой! Сегодня же! Пожалуйста, прошу… И не буду на вас заявлять в полицию…
Они молча переглянулись. А потом кареглазый ни с того ни с сего… со всей силы заехал Габриэлю по морде. Тот пошатнулся, но на ногах устоял, а вот очки с носа слетели. Я же от удивления даже дурацкий нож выронила и стала бочком отодвигаться в сторону. Подальше от этих психованных.
— Значит, это я монстр?! Я?! — ярился итальянец, пока его друг с сосредоточенным видом стирал сочащуюся из разбитой губы кровь. — А хочешь… — и с такой злостью зыркнул в мою сторону, что я тут же жалобно пискнула:
— Не хочу. Мне от вас ничего не нужно! Пожалуйста, отпустите…
Но, кажется, мои мольбы были маньяку до лампочки. Он собирался закончить страстную тираду, когда ему помешал Габриэль. Тот уже успел подобрать очки и нацепить их обратно.
— Дарио, потом об этом поговорим. — И добавил с нажимом: — Не здесь.
— Да чёрта с два не здесь! — в конец разошёлся итальянец и ринулся в мою сторону. — Здесь и сейчас!
От одной только мысли, что этот гад снова посмеет ко мне прикоснуться, всё внутри меня сжалось в новом приступе паники.
— Дарио! — Зеленоглазый метнулся следом, и мне показалось, что вот сейчас они оба дружненько набросятся на меня.
Уж слишком безумные у этой парочки были лица.
— Да оставьте же меня наконец‑то в покое! Ненормальные!!! — закричала я, отскакивая в сторону, и от всей души с ненавистью пожелала: — Горите вы все здесь синим пламенем!
А они взяли и… загорелись. Синим. Даже каким‑то ультрамариновым.
Чувствуя, что если задержусь в этой комнате ещё хотя бы на секунду, то свихнусь как пить дать, я бросилась к выходу. Никто не пытался меня задержать. Оба мои кошмара (может, это от них мне передался вирус безумия?) принялись громко материться и стаскивать с себя горящую одежду. Что стало с ними дальше — я не знала, потому как со всех ног уже мчалась к выходу.
А в доме и в саду тоже кипели страсти. Или полыхали. Потому как огненная кара обрушилась не только на итальянских выродков, но и на всех гостей. То тут то там я замечала, как искрится и пламенеет нарядная одежда.
«Это всё глюки, глюки! — как мантру повторяла я. — Наверное, всё‑таки сплю. Или действительно чокнулась?!» — последняя мысль напугала меня ещё больше, если такое вообще возможно, и придала мне ускорения.
Скинув в траву лабутены, а потом с трудом подавив в себе желание вернуться за ними и прихватить с собой, я по газону бросилась к подъездной дороге. Главное сейчас добраться до ворот, а там уж поймаю какую‑нибудь попутку и буду умалять водителя, чтобы доставил меня в полицию.
Господи, помоги!
Но Господь в тот день, так же, как и в предыдущий, почему‑то от меня отвернулся. Я так и не достигла ворот. Остановилась как вкопанная, когда передо мной вдруг непонятно откуда возникла темноволосая девушка. Та самая, что разгуливала по руинам амфитеатра и, улыбаясь, подмигивала мне.
Сейчас она тоже улыбалась. Весело и как‑то заговорщицки, будто нас с ней связывала какая‑то тайна.
А вот мне было совсем не до улыбок. Я попятилась от незнакомки, когда заметила, что её одежда да и она сама вдруг начали блекнуть, постепенно исчезая…
Странный обряд, горящие синим пламенем люди, а теперь ещё и тающая девушка в платье из цветов. Всё, я сдаюсь!
Подумала так и ушла в блаженное небытиё.
Очнулась от пронизывавшего меня холода. Открыв глаза, несколько секунд разглядывала потолок с узорчатой лепниной и осыпавшейся штукатуркой, а потом с тихим стоном закрыла их обратно.
Нет, верните меня в обморок. А здесь находиться я не хочу.
К сожалению, я снова была в чёртовом кабинете. Лежала на диване, по — прежнему мокрая, да ещё и под раскрытым окном, в которое, гонимые ветром, залетали дождевые капли.
Погода, будто обезумев со мной из солидарности, опять переменилась. Небо затянуло свинцовой пеленой, в которой не было лазейки даже для одного солнечного лучика. Заметно похолодало, и теперь в мокром платье я чувствовала себя как никогда мерзко. На душе тоже было мерзко и муторно. Хотелось забиться в какой‑нибудь тёмный угол, укутаться в тёплый плед и просто банально уснуть, надеясь, что когда проснусь, всё изменится.
