Михаил Юрьевич задумчиво провел рукой по кончикам ушей, но пух и не думал стряхиваться.
— Ведьма вернулась. Наконец-то!
— Что вы сказали?
— Я говорю, вот ведь, вернулась наконец-то! Давно здесь не был, симпатичное местечко. И немного подумав, продолжил.
— Тут, знаешь, какое дело, с этой девицей ссориться нельзя и даже огорчать ее не стоит, беда будет. А мы, дурни деревенские, так ее переполошили.
— Боитесь, в прокуратуру на нас настучит?
— Прокуратура — наименьшая из бед, в этом случае. Задумчиво протянул Михал Юрьич и уже куда более деятельно продолжил.
— Ты вот что, утром тормозни её машину на трассе, когда она на Зеркальный поедет. Другой-то дороги на Зеркальный тут нет.
— Зачем? И так говорите, что ссориться не стоит.
— А ты ей баночку земляники подари, вместо той, что мы помяли.
— Так, а где я возьму-то землянику-то эту ночью?
— А вот где хочешь, там и бери, но чтоб с 5:00 стоял на трассе. В одной руке жезл, в другой земляника. Выполнять!
Глава 5
Утром первым делом я проверила почту. В ней обнаружилось письмо от начальника. Кто бы сомневался. Опять какую-нибудь гадость пишет, подумала я и открыла письмо. К моему неимоверному удивлению начальник писал о том, если вкратце, какая я замечательная. Лучший работник, хороший человек, просто чудо какое-то. Воплощение абсолютного идеала талантливого и продуктивного программиста. Заканчивалось письмо просто феерично. «Покойся с миром, дорогая наша Марта. Постскриптум. Не знал, что ты мусульманка, хотел поставить свечку за упокой твоей души. Придется заказать молебен. Надеюсь, ты не против». Я тут же нажала кнопку «ответить» и, особо не размышляя, написала следующее: «Не надейтесь. К концу отпуска воскресну. Олаф — козёл-альбинос. Не могла даже подумать, что он доберется до офиса. Извините. Постскриптум. Я не мусульманка. Лучше деньгами на карту. Молебен излишен в данном случае. Пост постскриптум. Спасибо, я никогда не догадывалась, что вы так меня цените. Видимо, чтобы это узнать, нужно помереть. Ваша бесценная Марта».
Незамедлительно пришёл ответ: «Ты меня так до седых волос доведешь. Что за глупости?! Детский сад!!! Хороший же парень этот Олаф! Будешь кофе разносить всему отделу в перерывах между основной работой сразу после отпуска. Что случилось?» Отвечаю: «Мертвая я вам нравилась куда больше. Эх, что имеем, не ценим, потерявши плачем. Олаф хотел, чтобы я стала его законной супругой. Уехала в Норвегию, родила кучу детей и бросила работу навсегда.
Постскриптум. Не дождетесь, мы теперь на удаленке. Но мне стыдно. Чуть-чуть. Не сдавайте меня! Ребятам, если кто что услышал, скажите, что верить слухам до того, как вы станцуете на моей могилке, не стоит».
Начальник ответил тут же: «Действительно, козёл. Не переживай, не сдам, разумеется. Ребята не в курсе.»
«СПАСИБО! Главное, не давайте ему моих паспортных данных, у него их нет. Не найдет ни меня, ни могилки так просто. Пускай хоть до посинения ищет Марту Залевскую». «Ок. Не переживай!»
И все же во мне проснулась совесть или то, что её у меня заменяет, в отсутствие таковой. Я решила, что будет абсолютно неприлично, если я не наберу номер своей драгоценной соседки. Всё ж таки надо было узнать, как прошла ее встреча с Олафом.
— Алло, Элоиза, это я, Марта, я звоню Вам с другого номера. Вам удался наш коварный план? Всё в порядке?
— Марта, девочка, всё хорошо. Я всё сказала именно так, как ты просила. Знаешь, если вчера я сомневалась насчет твоей идеи, то после встречи с Олафом, я считаю, ты поступила абсолютно правильно. Он очень странно отреагировал на моё сообщение о твоей смерти. Скорее, как человек, который упустил выгодную сделку, чем потерявший невесту. Никаких подробностей якобы случившегося я ему не сообщала. Самое странное, что он сказал: «Сирина так просто не убить. Она не могла погибнуть просто». Ты не знаешь, случаем, что он имел в виду?
— Понятия не имею, с чистой совестью сказала я.
— Сирин — это что-то из мифологии, кажется. Крылатая дева? Может он что-то перепутал? Всё же он не носитель русского языка. Да ещё он хотел найти тебя или твою могилу. Я, якобы, не смогла с ним более общаться и расплакалась.
— Спасибо вам огромное!!! Чтобы я без вас делала?!
— Когда ты планируешь вернуться? Я бы на твоем месте несколько задержалась. Меня преследует тягостное ощущение от этого стылого варяга.
— Точно пока не знаю. Но обязательно учту ваше мнение и постараюсь задержаться. Я знала, что банковская карта соседки привязана к номеру её телефона. Подумала минуту и отправила этой великой интриганке сумму денег равную полудюжине ее любимых пирожных. К переводу я прибавила следующее сообщение: «Самой прекрасной соседке и просто великой интриганке! На любимые пирожные из «Норда»! Вы неподражаемы!»
Ее любимые пирожные продавались исключительно в легендарном кафе «Норд» на Невском. Словно наяву я увидела, как Элоиза пойдёт в кофейню, купит полдюжины пирожных! Целое богатство для изысканной сладкоежки! Вернётся домой, постучится к нашему драгоценному соседу. И вместе они будут пить кофе с пирожными на балконе, наслаждаясь закатом уходящего дня, последними солнечными лучами, которые будут отражаться в сусальном золоте шпилей и куполов, окрашивать в неповторимый розовый цвет крыши и фасады. Махмуд Каримович, конечно же, сварит свой настоящий восточный кофе. Всё меняется в этом мире, но такие мгновения могли случиться в городе на Неве и сегодня, и сто лет назад.
Словно вылепленный из сумрака белых ночей, из мрачных туманов город на Неве был воздвигнут в самом сердце непролазных болот. Призрачный, как будто ненастоящий, он цепко держался своих традиций. Словно боялся, что не будь их, и он уйдет под воду, что это они держат его на поверхности великого болота. То, что происходило сегодня, могло происходить и сто лет назад ровно также и ровно тем же самым образом. Войны и революции были не властны над этим мистическим городом, даже потеряв большую часть своих жителей уже не единожды, он оставался прежним. Его дух никуда не девался. Даже природные катаклизмы не меняли привычек города. Сумрачный, он чем-то напоминал собственный призрак, не нуждающийся в людях. Во веки веков он оставался верен себе и своей колдовской сути. Только жить в сером камне между небом и водой, даже наполненном шедеврами мировой культуры было сложно. Нельзя жить в музее, даже столь прекрасно-ужасном.
Было очень странно, что я покинула Питер только вчера. Казалось, что он остался в другом мире, на другой планете. Сумрак и туман, робкое солнце против буйной южной зелени томного раннего утра. Когда мир, еще только проснувшись, словно перешептывается о снах и событиях прошедшей ночи.
«Ну что, кошка, отправляемся дальше? Только давай позавтракаем сначала. Нам ещё искать контору этого Аркадия».
Довольно скоро мы выдвинулись в путь. Но не успели мы отъехать и нескольких километров, как нас остановил вчерашней ГИБДД-шник. Я запарковалась. Розовощекий юноша подошёл ко мне. И только я собралась разразиться гневной тирадой насчёт того, что документы они у меня уже проверили вчера максимально дотошно (и, между прочим, не только документы), как он вручил мне полную банку лесной земляники. Я растерялась. Молодой человек извинился за вчерашнее действо. Скомканно поблагодарив, я спросила разрешения продолжить путь. Он пожелал счастливого пути.
Я продолжила путь. Опаздывала я всего чуть-чуть. На каких-нибудь минут десять-пятнадцать. Еще вчера днем я посмотрела точное место, где располагалась контора. Остановились мы в самом центре уютного южного городка. Воздух был до отказа наполнен целым букетом ароматов: свежей выпечки из булочной, только что скошенной травы газона, легкого аромат яблоневого цвета от небольшой аллейки и еще каких-то смутно-знакомых приятных запахов. Подъехав на место, я задумалась. Хоть отсюда до поместья и было всего километров тридцать, но качество дороги науке неизвестно. Если верить карте, то вполне приличной она должна быть до самого хутора Зеркального. А вот последний километр — от Зеркального до поместья — уже неизвестно. Понятно, что мой монстрик-УАЗик просто создан для такого бездорожья. Получается, тридцать километров до поместья, чтобы на него просто посмотреть, затем тридцать километров обратно сюда, чтобы оформить бумаги и еще тридцать километров к поместью обратно. На круг мы имеем почти сто километров. На мою бедовую не выспавшуюся голову. Ага. После долгой дороги накануне. И после чудной встречи с мышью и доблестными сотрудниками ГИБДД ночью. Вот оно мне надо? Точно же въеду во что-нибудь. Олаф буйствует и рыщет в поисках меня. В Питер возвращаться нет никакого смысла. А жить где-то надо. Придётся допросить агента по продажам с пристрастием. Если всё хорошо, то покупать дом сразу же. Сумма всё равно смешная. Если крыша на голову не падает, полы, действительно на месте и не собираются провалиться в преисподнюю, то в целом мне подходит это место. Главное, чтоб еще интернет был, иначе работать не смогу даже удаленно. А так, природа прекрасная. Люди, судя по вчерашней ночи, отзывчивые. Кто бы меня ещё так спасал от несчастной мышки? Да и дом продаётся по цене участка. Ничего вроде не теряю. Так может рискнуть на всю голову? Вторую такую ночью в кустах я все равно не выдержу. Выспаться сегодня я обязана. С этими решительными мыслями я подхватила клетку с кошкой и направилась к милому кирпичному особняку с вдохновляющим золотистым фасадом. Контора была уже открыта. Я почти не опоздала, конечно, в моих понятиях о пунктуальности. Потянув тяжёлую дверь на себя, я попала в небольшое пахнущее мастикой помещение. Стены были покрыты обычной масляной краской темно-зеленого цвета. А вот пол был, кажется, деревянным. Точнее застланным натуральным паркетом. От него, видимо, и поднимался запах мастики. Мебель довольно грубая на вид. Явно времен расцвета купечества. Видимо этот дом и был когда-то небольшой купеческой лавкой, а вовсе не особнячком, как я решила сначала. Навстречу мне вышел мужчина лет сорока очень незаурядной внешности. Среднего роста, излишне стройный, даже несколько истощённый, он обладал кожей странного для этих мест оттенка. Она была темно-оливковой, как изредка бывает у жителей южных стран. На фоне такого цвета кожи его широко распахнутые миндалевидной формы ярко-зелёные глаза смотрелись немного дико. Он напоминал героя картины какого-нибудь сюрреалиста. Его облик его завершал костюм светло-бежевого цвета с коричневой рубашкой в тон ботинок.
