СТР. 69 (Второе задание Жермона):
«…А в сорока метрах от вскипевшего бурной деятельностью привала охотничьей партии Жермона выглянула через край обрывчика, ниспадающего к дороге, радостно оживилась и потерла окоченевшие руки об отмороженные щеки невысокая, но худая, длинноносая и узколицая личность в длинном черном козьем тулупе. Наконец-то.
Воистину, кто ищет – тот найдет, а кто ждет – тот дождется. Само благосклонное к терпеливым и замерзшим провидение заставило Жермона поиграть с арбалетом, не иначе. Ничего, пусть играется… Напоследок. Но теперь-то уж ему точно не уйти и не увернуться. Эти осадные орудия, знаете ли, чрезвычайно опасные штуки…»
СТР. 70 (Второе задание Жермона):
«Темная личность в козьем тулупе под обрывом привстала на маленький круглый камень так, чтобы голова ее чуть-чуть выставлялась над гребенкой пожухлой травы и, балансируя на одной ноге, словно прима-балерина Большого Лукоморского театра, нащупала взглядом сначала несуразного и громоздкого осадного монстра за спинами увлеченно что-то чертящих на земле людей, потом еле видную лебедку с зубастым фиксатором на нем.
Самодовольно ухмыльнувшись, сомнительный тип потянулся за кожаным мешочком, висящим за спиной, опасно покачнулся, накренился, изогнулся, но сохранил равновесие, ухватившись за траву и выписав размашисто ногой высшую фигуру балетного пилотажа.
Сбегав за сапогом, коварно приземлившимся в придорожных кустах малины1, узколицый достал искомое, предусмотрительно стоя твердо обеими ногами на земле, и снова пристроился на камушке в позе аиста. Еще раз нашел он взглядом арбалет и его расчет, прищурился на них неприязненно и многообещающе, расположил на краю обрыва томик размером с полкирпича, в черной кожаной, потертой, как фамильное седло кочевника, обложке, и принялся листать его, бормоча под нос волшебные слова:
– И, к, л, м, н, о, п, р… р… р… Ра… раб… рав… раг… рад… раж… раз… разборки… развал… развод… разрез… разрешение… разрушение! Есть! «Данное заклинание предназначено…» Пропускаем… «…было разработано группой выдающихся магистров…» Дальше… «…применялось восемнадцать раз при штурме…» Подумаешь… Дальше… «двести пятьдесят семь… тысяч раз… при домашних скандалах…» Полезная вещь, оказывается!.. Ладно, дальше… Ага, вот! Так-так-так-так-так-так-так… ага… Так-так-так-так-так-так-так… угу… «Чтобы привязать действие заклинания к определенному событию, после третьего оборота двойного посыла вставляется продолжительность предполагаемого события, измеряемая в…» Ай, да опять со своими единицами, будто без них не знают! Лишь бы людей запутать!.. Так, что еще?.. Всё?! Ха! Так просто!
Порывшись в кармане, темная личность выудила огрызок простого карандаша и прилежно, словно первоклассник на уроке чистописания, вывела гордую единицу на месте многоточия после третьего оборота двойного посыла, как инструкция к заклинанию и предписывала. Ну, Жермон, берегись. От меня еще никто не уходил. В гневе я ужасен. Только бы не перепутать слова.
Натужно откашлявшись, узколицый вытер рукавом каплю, повисшую на кончике красного свежемороженого носа, вытянул шею, фиксируя еще раз местонахождение замкА арбалета, и удовлетворенно кивнул.
Затем, смущенно сверившись с иллюстрацией на форзаце, не без удовольствия принял чрезвычайно зловещую и еще более неудобную позу, человеку его ремесла в подобных обстоятельствах приличествующую, и уперся взглядом в ломкие желтые страницы старой доброй «Занимательной магии» под редакцией Криббля, Краббле и Круббле из серии «Наши руки не для скуки"2.
Каких-то три-четыре попытки – и заклинание, которое, как гнилой орех, расколет стальной замок, удерживающий туго натянутую тетиву, наконец-то, подошло к своему счастливому завершению.
Теперь, как только бедный, наивный, невезучий, толстый барон, такая великолепная мишень, неосмотрительно встанет в следующий и последний для него раз перед острием стрелы и простоит всего одну минуту, мгновенно одним претендентом на костейскую корону будет меньше.
И обладатель козьего тулупа с видом победителя во всемирной олимпиаде по наложению заклинаний торжествующе хмыкнул, картинно захлопнул книгу и… пропал за краем обрыва. Проклятый камень!.. Где моя книга?.. Где мешок?.. И кто там еще мне в ухо пыхтит?
Чародей торопливо смахнул с «Занимательной магии» грязь и прилипшие хвоинки, засунул ее в мешочек, сердито оглянулся, сдавленно ахнул… и всё поплыло перед не успевшими выскочить из орбит глазами.
-
1 – Нет ничего несправедливее и обиднее малинника поздней осенью, философски подумал при этом он: шипы еще в изобилии, а ягодами уже и не пахнет.
2 – Надо ли говорить, что том, на тот случай, если работодатель уронит на нее нечаянный взгляд, был тщательно завернут в самодельную суперобложку, почти неотличимую от родной. Разве что названием. Самоделка была гордо озаглавлена «Самые запретные и ужасные заклинания, когда-либо изобретенные магами Белого света. Перед прочтением сжечь.»
-
А если не смотреть под ноги, то мог пострадать и носитель такого настроя. Этимологии? Энтомологии?
Если расчесать.
Стол белого дерева – одна штука, пять золотых, двенадцать стульев из дворца – сто двадцать серебром, гобелен «Пастух», гобелен «Пастушка» – по золотому с половиною, книжные шкафы – в подвал.
Картина, по идее, должна была внушать зрителю если не ужас, то трепет и дрожь в конечностях, но, благодаря стараниям неизвестного мастера росписи по кирасам, эмблема гостя больше напоминала голодного небритого поросенка, добравшегося до оплошно забытой хозяйкой кастрюли с рожками и теперь с аппетитом и чисто свиной утонченностью их уплетающего.
До чего допрыгнул, туда и ударил.
Которые, если быть честным, никто из противников в пылу сражения даже не заметил.
Точнее, собранную из-под ног, стульев, стола и шкафов.
Докуда дотянулся, туда и потряс.
Потому что это невежливо.
«Наш прострел везде поспел», – заметил по этому поводу Голуб.
Правильнее было бы сказать, «плотной стеной», но на стену, и тем более плотную, голенастая дружина Кыся явно не тянула.
Весь процесс сопровождался многозначительно-укоризненными взглядами в сторону Малахая, пока тот не проникся и не сделал попытку помочь и оттащить последнюю книжку с нижней полки зубами.
Могли посчитать или чересчур глупым, или слишком настроенным предлагающуюся клятву нарушить, что пока никому из претендентов выгодно не было.
Наверное, от сухопутной болезни.
На тысячу пауков на данный момент.
Близкая родственница простой пираньи, но с внешностью золотой рыбки после похода по модным лавкам и салонам красоты всех столиц мира, и с таким аппетитом, что ее кузина по сравнению могла показаться заевшимся капризным снобом на диете. 2 – Молотова
То ли от того, что проникся важностью и судьбоносностью момента больше, чем все претенденты вместе взятые, то ли от радости, что его манипуляции с короной обошлись без кровопролития.
Только потому, что ничего пригодного для употребления в их уникальном случае в книжках найти не удалось.
Эти два предложения были внесены в текст под угрозой Серафимы причинить в случае отказа любимому супругу вред сначала мыслью, потом словом, а, если понадобится – то и делом.
К этому моменту у него уже начинало создаваться впечатление, что все его речи сегодня состоят исключительно из кашля и междометий.
Одной из правдоподобных теорий возникновения современного Белого Света, в таком виде, в каком мы его знаем, называется теорией Большого Эксперимента и состоит в следующем. В доисторические времена Белый Свет представлял собой не два полушария, едва касающиеся друг друга, а целый шар. Но Белые Маги, населяющие мир тогда, однажды оторвались от скрещивания моржей с помидорами и попытки вырастить на лбах оленей елки с конфетами, и задались вопросом, а что же всё-таки находится внутри шара, на котором они живут. Недолго думая (по другим версиям – не думая вовсе), они устроили Большой Эксперимент, в результате которого шар раскололся на две половинки. Правда, увидеть, что же там у него внутри Белым Магам так и не удалось по причине их скоропостижного и массового падения с полушарий в Окружающее Космическое Пространство. По преданию, их первыми словами при этом были: «Ах, звезды!.. Ах, галактики!.. Ах, туманности!.. Какая прелесть!.. А интересно, что у них внутри?».
