– У нас? – не поняла я.
Старая чародейка подала мне чашку с брусничным компотом и начала обстоятельно рассказывать:
– Давно это случилось. Еще до нас с тобой. По соглашению кланов, частью Блентайра тогда правила человеческая королевская семья. Одна из девушек этой фамилии, чародейка Сильвана, полюбила Адсхорна, короля Полуденного клана, и родила от него дочь.
– Знаю, – подтвердила я, собственнически дотрагиваясь до последней жемчужины, оставшейся у меня от ожерелья из слез Эврелики.
– Время шло, и Сильвана не только разлюбила венценосного эльфа, но даже возненавидела. А произошло это горе вовсе не из-за того, что Адсхорн убил ее младшего брата, а под действием отворотного зелья, сваренного их завистливой сестрой Чаншир, беременной от воина-лайил. Но, к сожалению, обо всем этом чародейка узнала гораздо позже, когда последствия ее поступка стали необратимыми, – печально поведала Люцита. – Итак, Сильвана родила дочь и вскоре сгинула без следа.
– Я нашла и упокоила ее останки. – Я сочувственно погладила коричневую и морщинистую кисть старухи. – А еще излечила от безумия короля Адсхорна. Не терзайтесь за чужие грехи, теперь ваша совесть чиста.
– Пусть благословят Неназываемые твое доброе сердце, девочка моя! – На ресницах Люциты повисли благодарные слезинки. – Увы, я слишком поздно осознала одну простую истину: счастлив не тот, у кого много. Счастлив тот, кому хватает. А мы хотели заполучить все сразу: власть, богатство, славу, любовь. Но никто еще не сумел обладать всем одновременно. Ты это понимаешь?
Я задумчиво кивнула.
– Понимаю. Слава – преходяща. Власть – капризна и ненадежна. Любовь – стрелы огненные. А богатство… За деньги можно купить кровать, но не сон. Книгу, но не ум. Плотскую близость, но не любовь. Связи, но не друзей. Икону, но не веру. Место на кладбище, но не на небе…
– Хорошо сказано, – почтительно склонилась передо мной Люцита. – Вот и матушка моя говорила нечто похожее. Она тоже это поняла, да поздно.
– Значит, вы и есть та самая дочь Сильваны? – без обиняков спросила я о том, что и так уже знала.
– Да! – Люцита гордо вздернула точеную голову, еще не утратившую остатки былой красоты. – А я полюбила некоего красавца-мага и родила Клариссу, в свою очередь также возмечтавшую покорить весь мир. Она опоила меня ядовитым соком растения каркарут, пытаясь убить, но я сумела имитировать смерть и сбежала из Звездной башни, обманув свою коварную отравительницу. Вместо себя я подложила в кровать тело моей верной служанки, тоже испившей отравы. Я поселилась в лесу Шорохов, поддерживаемая верными воинами, и смогла восстановить часть его магической ауры. Думаю, мне покровительствовали в том сами Неназываемые, усмотрев в моих поступках часть своего пророчества.
– Но вы продолжали непрерывно следить за Клариссой, не так ли? – догадалась я.
Вокруг проницательных глаз Люциты расползлись лучики довольной улыбки.
– Точно, – поддакнула она. – Я также знала все о вас с Арденом, не упуская из виду нити ваших судеб с момента и твоего, и его рождения. Это мои воины помогли богу Шарро укрыть вас в сиротском приюте, дабы вы без помех достигли возраста свершений и осуществили предначертанное. Я следила и за потомком моей сестры Чаншир – воительницей Ребеккой, – плутовато добавила старуха. – И верила в то, что Полуночные не погибли, а сумели выжить. А ныне ради спасения Блентайра нужно восстановить нарушенный мир, но это уже твоя задача, девочка…
– Можно подумать, это так просто! – сердито хмыкнула я. – Вы рассказали мне красивую сказку, бог Шарро – тоже… Нет чтобы помочь чем-то большим, чем слова! – вгорячах вскричала я, разумом понимая, как несправедливо осуждаю своих защитников, и так сделавших для меня отнюдь не мало.
– Не суди бога слишком строго, – попросила Люцита. – Да и толку от него… Шарро действует излишне прямолинейно и топорно, без искорки и выдумки. Кнут и пряник явно придумали мужчины, ибо арсенал женщин значительно шире! – пошутила она. – Нет, миром правят женщины. К тому же Шарро не имеет права вмешиваться в установленный ход событий. А я, – она лукаво мне подмигнула, – помогу…
– Как? – встрепенулась я.
– Попрошу нашу лучшую танцующую с тенями научить тебя легким шагам, – непонятно пояснила чародейка. – Помни, Кларисса сильна и хитра. Если ты хочешь ее убить, то должна подкрасться к ней совершенно неслышно и невидимо; и учти, твои крылья там не помогут, ибо в Звездной башне нельзя летать.
– А я должна ее убить? – возмущенно охнула я. – Исподтишка? Но ведь она мать Ардена!..
– Полагаю, без этого не обойтись. Хотя тебе виднее, – равнодушно пожала плечами Люцита. – Конечно, ты можешь сойтись с ней в честном поединке, но уж будь уверена, она-то точно не пощадит ни тебя, ни твоих спутников, как не пощадила меня. А кроме того, Кларисса унаследовала кровь Повелителей мантикор, что делает ее чрезвычайно опасным противником. Обычное оружие бессильно против ее чар. Убить узурпаторшу способен лишь твой волшебный клинок Лед, а попасть в Звездную башню нужно незаметно, по тайному ходу, ведущему из Немеркнущего Купола, спасшему мне жизнь. Я расскажу тебе, как его найти. Нужно вложить ключ в глаз белой мантикоры на мозаике, и тогда дверь откроется. Но вот, увы, ключ от входной двери подземного хода я потеряла во время бегства…
– Кажется, он у меня уже имеется! – заявила я, ничуть не сомневаясь в том, что найденный в сумке Лаллэдрина ключ выручит меня и на сей раз. А еще наставник наверняка не зря упоминал о каком-то даре, однако я плохо удержала в памяти то его напутствие.
– Ну раз так… – восхищенно развела руками чародейка. – Тогда желаю тебе удачи.
– Спасибо! – сдержанно поблагодарила я. – А вы не боитесь доверять мне такие важные тайны? Вдруг я тоже использую их в корыстных целях, погнавшись за славой и властью?
– Ты? – недоверчиво рассмеялась Люцита, рассматривая меня так, будто я произнесла редкостную крамолу. – Да ни за что! Уж поверь, я прожила на этом свете немало лет, срок, достаточный для того, чтобы начать разбираться в людях. Хорошее не прячут – прячут плохое. А в тебе и вообще все на поверхности лежит, словно прозрачный лед на зимней реке. Поэтому я без колебаний доверю тебе еще одну тайну, а уж ты распорядись ею с пользой для всех…
– Какую? – Я жадно приподнялась на локтях, превозмогая боль в покрытом синяками и ссадинами теле.
– Грядет затмение Сола! – авторитетно пояснила старуха. – День, когда Уна совместится с Солом и полностью его закроет. На пять минут мир погрузится во тьму, а день превратится в ночь. Вот, – она подала мне бумажку, – тут указана точная дата ожидаемого события. О нем не знает никто, даже Кларисса. Все же, – Люцита самодовольно усмехнулась, – ее магическим способностям далеко до моих!
Я сосредоточенно прикусила губу, обдумывая услышанное. В голове у меня зрел дерзкий план…
Спустя пару дней я почувствовала себя значительно лучше и поэтому с радостью согласилась посетить местную деревню, основанную Люцитой. И пусть жители лесного поселения не следовали обычаям гильдии Охотников, меня все же предупредили – затеянный в честь меня праздник является обязательной частью обряда обучения легким шагам, который мне нужно пройти. Я не имела ничего против. В деревню пошли вчетвером: я, Арден, Ребекка и Беонир, оставив в доме внешне смиренную Эвридику, елейным голоском пожелавшую нам хорошо повеселиться. Я лишь многозначительно хмыкнула в ответ на ее показное благонравие. Как бы намекнула: «Когда радуешься успехам другого, не скрежещи так громко зубами от зависти. А то ведь не поверят…»
Высокие деревенские дома (в верхней части жили люди, а в нижней – содержался скот) стояли почти правильным кругом, как гуляй-город, тылами к лесу, лицом к площади. Посередине в утрамбованную за десятки лет землю были вкопаны такие же древние и крепкие столы и скамьи – для летних посиделок и пирушек. Еще слабая, я еле дошла до них – внезапно отказали, будто подломились, ноги, едва донеся меня до сидячего места.
На площади нас пригласили за столы, установленные буквой «П» с растянутой вширь верхней частью, усадив среди местных жителей. Слева – старики, за средним столом в глубине – женщины, юные и зрелые, а во внешнем ряду, для охраны, – молодые мужчины. За правым столом, таким же коротким, как и левый, разместили гостей. Было нам тесновато, поэтому меня, наверное, и усадили совсем уж на угол. На мне красовалось неновое, подогнанное по фигуре местное платье: коричневый суконный сарафан с разрезами по бокам, под ним просторная, немного короче его, рубаха и шаровары до пят, то и другое – из шелка цвета соломы. Наборный пояс с железными бляхами и такие же наручи – широкие, тяжелые, как у мужчин. На голове – девичье белое покрывало, перехваченное серебряным обручем.
