Ваймс вернул книгу библиотекарю.
– Что за человек был этот де Малахит? – поинтересовался он.
Библиотекарь погрузился в размышления, естественные для существа, знающего «Беографический Славарь Города» наизусть. Потом пожал плечами.
– Какой-то особенно святой?
Орангутан отрицательно покачал головой.
– Тогда, может, особенно злобный?
Библиотекарь опять пожал плечами и качнул головой.
– Будь я на твоем месте, – посоветовал Ваймс, – то засунул бы эту книгу куда-нибудь подальше. А заодно и сборник «Законов и Пастановлений». Они чертовски опасны.
– У-ук.
Ваймс потянулся.
– А теперь, – произнес он, – пойдем-ка опрокинем по маленькой.
– У-ук.
– Но только по маленькой.
– У-ук.
– И ты за себя платишь.
– И-ик.
Остановившись, Ваймс вгляделся в большое мягкое лицо.
– Скажи, – задумчиво спросил он, – я давно хотел узнать… так лучше, быть орангутаном?
Библиотекарь задумался.
– У-ук, – ответил он.
– О! Надо же.
И вот настал следующий день. Зал от стены до стены забили высокие гражданские сановники.
Патриций, окруженный членами городского совета, восседал в своем суровом кресле. Все присутствующие улыбались восковыми улыбками людей, согбенных от беспрерывных усилий на поприще добрых дел.
Госпожа Сибилла Овнец восседала отдельно, облаченная в несколько акров черного бархата. На пальцах, шее и кудрях сегодняшнего парика поблескивали наследственные овнецские украшения. Общее впечатление было умопомрачительным, такое же мог бы произвести глобус с изображением рая.
Ваймс во главе рядового состава промаршировал, чеканя шаг, в центр зала и замер – шлем под локтем, как положено по уставу. Его поразило, что даже Шноббс постарался – на грудной пластине капрала нет-нет да и просматривалось некое смутное подозрение на сверкающий металл. С лица же Колона не сходило выражение такой важности, что казалось, у него запор. Латы Моркоу сияли.
Колон впервые в жизни отдал честь так, как будто днями тренировался перед зеркалом.
– Все на месте, и все в порядке, сэр! – рявкнул он.
– Очень хорошо, сержант, – холодно ответил Ваймс.
Повернувшись к патрицию, он вежливо приподнял бровь.
Лорд Витинари махнул рукой.
– Вольно, или как там это у вас говорится, – произнес он. – Зачем нам здесь эти церемонии? А, капитан?
– Как вам будет угодно, сир.
– А теперь, дорогие друзья, – говоря, патриций слегка наклонился вперед, – до нас дошли известия о подвигах, совершенных вами при защите города…
Банальности текли и текли, и Ваймс предпочел отдаться течению собственных мыслей. Какое-то время он наблюдал за выражением лиц глав гильдий, и это его слегка позабавило. По мере течения речи патриция эти выражения сменяли одно другое, словно картинки в калейдоскопе. Разумеется, церемонии вроде этой жизненно важны. Благодаря им события приобретают опрятный и ЗАКОНЧЕННЫЙ вид. После чего им самая дорога в Лету. Вслед за многими другими главами длинной и волнующей истории и т.д. и т.п. Анк-Морпорк поднаторел в умении открывать новые главы.
В поле зрения капитана попала госпожа Овнец. Она сморгнула. Ваймс мгновенно перевел взгляд на сановника прямо перед собой, выражение его лица внезапно стало деревянным, как доска.
– …В знак нашей благодарности, – закончил патриций, усаживаясь.
Ваймс осознал, что все взгляды устремлены на него.
– Простите? – произнес он.
– Я сказал, капитан Ваймс, что мы пытались придумать какой-то способ отблагодарить ваших людей. Различные граждане, в которых силен дух общественности, – взгляд патриция втянул в свою орбиту членов городского совета и госпожу Овнец, – и, разумеется, я сам, в общем, мы считаем, что ваших людей следует соответствующе вознаградить.
Ваймс по-прежнему смотрел на патриция непонимающим взглядом.
– Вознаградить? – переспросил он.
– Таков обычай, героев награждают, – слегка раздраженно разъяснил патриций.
Ваймс опять уставился прямо перед собой.
– Как-то не подумал об этом, сир, – ответил он. – Само собой, за моих людей я говорить не могу.
Последовала неловкая пауза. Краем глаза Ваймс заметил, как Шноббс толкает сержанта под ребро. В конце концов Колон выступил вперед и отчебучил еще один салют.
– Позвольте сказать, сир, – пробормотал он.
Патриций милостиво кивнул.
Сержант кашлянул. Потом снял шлем и вынул из него клочок бумаги.
– Э-э, – изрек он. – Дело такое, если ваша милость позволит, мы подумали, того, ну, что со всем этим спасением города и всем остальным, в общем… мы всего лишь поймали злодея на месте преступления, вот как… так что, э-э, мы считаем, что имеем право… Если вы понимаете, куда я клоню…
Собравшиеся закивали. Такое поведение соответствует сценарию.
– Не робей, говори, – подбодрил сержанта патриций.
– Так что мы вроде как все вместе обмозговали это дело, – сержант опять замялся. – Ведь сделать все это было не фунт изюма…
– Прошу, сержант, переходи к сути, – патриций нетерпеливо забарабанил пальцами по подлокотнику. – Ни к чему без конца останавливаться. Мы прекрасно отдаем себе отчет в ВЕЛИЧИИ вашего подвига.
– Верно, сир. Так вот, сир. Во-первых, жалованье.
– Жалованье? – переспросил лорд Витинари. Он перевел взгляд на Ваймса, но тот смотрел прямо перед собой.
Сержант поднял голову. Выражение его лица было выражением человека, который твердо решил довести дело до конца.
– Да, сир, – повторил он. – Тридцать долларов в месяц. Это несправедливо. Мы подумали… – Облизнув губы, он оглянулся на двух своих товарищей, которые, стоя у него за спиной, поддерживали его малопонятными ободряющими жестами. – Так вот, мы подумали, как насчет основного оклада, скажем, в тридцать пять долларов? В месяц? – Сержант попытался прочесть что-нибудь на разом окаменевшем лице патриция. – С надбавкой в зависимости от должности? С надбавкой, скажем, долларов в пять.
Сбитый с толку выражением лица патриция, он опять облизнул губы.
– Меньше чем на четыре мы не согласимся, сир, – закончил он. – И мы это твердо решили. Извините, ваша светлость, но это так.
Взгляд патриция опять перешел сначала на бесстрастное лицо Ваймса, а потом на рядовой состав.
– Это ТАК? – переспросил он.
Шноббс шепнул что-то в ухо Колона и нырнул обратно под защиту Моркоу. Истекающий потом сержант вцепился в шлем, как будто тот был единственным предметом в мире, оставшимся реальным.
– И есть еще кое-что, ваше высочество, – произнес он.
– Ага! – патриций понимающе улыбнулся.
– Чайник. Он и раньше-то был не ахти, а потом и вовсе Эррол его съел. Стоил почти два доллара, – сержант сглотнул. – Нас бы устроил новый чайник, это ведь не так много, ваше превосходительство.
Патриций, вцепившись в подлокотники, наклонился вперед.
– Мне хотелось бы внести полную ясность в данный вопрос, – холодно произнес он. – Правильно ли мы поняли, что за свои заслуги вы просите ничтожную прибавку к жалованью и предмет кухонной утвари?
Теперь в ухо Колона зашептал Моркоу.
Колон уставился выпученными водянистыми глазами на членов городского совета. Ободок шлема мелькал у него в пальцах, как крылья ветряной мельницы.
– Ну, – начал он, – иной раз, мы подумали, ну, вы знаете, когда у нас обеденный перерыв или когда все затихает, такое иной раз случается в конце смены, нам, понимаете ли, хочется немного расслабиться, остыть… – Его голос ослабел и затих.
– И?
Колон набрал в грудь побольше воздуха.
– Доска для игры в дротики, но это, наверное, уже чересчур, да?…
Последовавшее гробовое молчание было нарушено беспорядочным фырканьем.
Шлем Ваймса выпал из его трясущейся руки. Грудная пластина ходила ходуном – то подавляемый годами смех неконтролируемыми взрывами вырывался наружу. Повернувшись к сидевшим в ряд главам гильдий, он все смеялся и смеялся, пока на глазах у него не выступили слезы.
Смеялся над их разом вытянувшимися лицами, застывшими в выражении смятения и оскорбленного достоинства.
Смеялся над намеренно неподвижным лицом патриция.
Смеялся за мир и за спасение душ.
Смеялся, смеялся и смеялся, пока на глазах у него не выступили слезы.
Шноббс вытянул шею, чтобы дотянуться до уха Колона.
– Я же ГОВОРИЛ, – прошипел он. – Я ГОВОРИЛ, что они ни в жизнь не согласятся. Я ЗНАЛ, что просить доску – это испытывать судьбу. Ну вот, теперь ты окончательно разозлил их!
«Дорогие мама и папа, – (писал Моркоу). – Вы бы ни за что не поверили, я в Страже всего несколько недель, а меня уже повысили до настоящего Констебля. Капитан Ваймс сказал, что патриций сам сказал, мол, меня надо назначить Констеблем, а еще он надеется, что у меня впереди долгая и успешная карьера в Страже и что он будет следить за моей судьбой с особым интересом. Кроме того, мне повысили жалованье на целых десять долларов, и всем нам выдали премии, по двадцать долларов каждому, которые капитан Ваймс заплатил из своего кошелька, так сказал сержант Колон. Деньги вложены в письмо. Хотя я немного оставил себе, потому что я ходил к Рит. Госпожа Лада сказала, что другие девушки тоже с Огромным Интересом следят за моей карьерой и что они приглашают меня прийти к ним в выходной день поужинать. Сержант Колон рассказывает мне, как ухаживать за девушками, это очень интересно и вовсе не так сложно, как кажется. Я арестовал дракона, но он улетел. Надеюсь, у господина Лосняги все в порядке.
