— Благодарю вас. Дальнейший вопрос: будут ли они убивать?
— Исторически изготовители големов научились не делать големов, которые убивают…
— Это значит «нет»?
— Я не знаю!
— Уже прогресс. Возможно ли отдать им приказ, который не может быть отменен другим человеком?
— Ну, э… Да. Если никто больше не знает секрета.
— Который заключается в?… — Ветинари снова повернулся к Мойсту и обнажил меч.
— Должно быть, дело в том, как я отдаю приказы, сэр, — отозвался Мойст, во второй раз глядя на клинок вдоль всей длины. Он и в самом деле мерцал.
Он ожидал, что это произодет, вот только происходило это совершенно неправильным образом.
Ветинари передал ему клинок и сказал:
— Мисс Добросерд, я бы очень хотел, чтобы вы не уезжали из города на долгое время. Из-за такого этот человек начинает искать опасностей. Раскройте нам секрет, мистер Липовиг.
— Думаю, это может быть слишком опасным, сэр.
— Мистер Липовиг, мне что, нужен значок, на котором написано «тиран»?
— Могу я заключить сделку?
— Конечно. Я благоразумный человек.
— И вы ее выполните?
— Нет. Но я предложу другую сделку. Почта может оставить шесть големов-лошадей. Остальные воины-големы будут считаться подопечными Голем-Траста, однако использование четырехсот из них с целью улучшения работы системы щелк-башен, я уверен, будет встречено с международным одобрением. Мы заменим золото големами в качестве основы валюты, о чем вы так красноречиво просили. Вы двое сделали международную ситуацию очень… интересной…
— Извините, а почему это я держу этот меч? — спросил Мойст.
— …и вы скажете нам секрет, и, что самое лучшее, вы будете жить, — закончил Ветинари. — И кто вам сделает более щедрое предложение?
— О, ну ладно, — сказал Мойст. — Я знал, что это обязательно произойдет. Големы слушаются меня, пото…
— …Потому что вы одеты в золотой костюм, и, следовательно, в их глазах являетесь Хмнианским жрецом, — перебил Ветинари. — Потому что для того, чтобы приказ осуществился, нужный человек должен сказать нужные слова нужному адресату. А я всегда был в некоторой степени ученым. Дело в размышлениях. Прошу, не продолжайте стоять вот так с открытым ртом.
— Так вы уже знали?
— Это была не совсем магия драконов.
— А почему вы мне дали этот ужасный меч?
— Он в самом деле безвкусен, правда? — отозвался Ветинари, забирая клинок из его рук. — Легко представить, что он принадлежал кому-то с именем вроде Могучий Кракс. Мне просто было интересно, станете ли вы более ужасающим, если будете его держать. Вы действительно не жестокий человек, не так ли…
— Это было необязательно! — воскликнул Мойст. Адора Белль ухмылялась.
— Мистер Липовиг, мистер Липовиг, мистер Липовиг, вы так никогда и не научитесь? — вздохнул Ветинари, пряча клинок. — Один из моих предшественников имел обычновение кидать людей на растерзание диким черепахам. Это была не быстрая смерть. Он считал, что это смешно. Простите меня, если мои развлечения немного более интеллектуальные, ладно? А теперь, дайте подумать, в чем был еще один вопрос? Ах да, я с прискорбием сообщаю вам, что человек по имени Оулсвик Клемм умер.
Что-то было в том, как оно это сказал…
— Его призвал ангел?
— Очень похоже на то, мистер Липовиг. Но если вам потребуются другие эскизы, я уверен, что смогу найти во дворце кого-то способного вам помочь.
— Так было предначертано, я уверен, — ответил Мойст. — Я рад осознавать, что он отправился в лучшее место.
— Не такое сырое — точно. Теперь ступайте. Мой экипаж в вашем распоряжении. Вам нужно открывать банк! Мир продолжает вращаться, и этим утром он вращается на моем столе. Пойдемте, мистер Непоседа.
— Позвольте мне внести предложение, которое может помочь? — сказал Мойст, когда Ветинари отвернулся.
— Какое?
— Ну, почему бы вам не рассказать всем другим правительствам на Равнинах о золотом секрете? Значит, тогда никто из них не сможет использовать их как солдат. Это снимет напряжение.
— Хм-м-м, интересно. А вы бы согласились с этим, мисс Добросерд?
— Да! Мы не хотим армий големов! Это очень хорошая идея!
Ветинари наклонился и дал мистеру Непоседесобачье печенье. Когда он выпрямился, его выражение почти незаметно изменилось.
— Прошлой ночью, — сказал он, — Какой-то предатель переслал золотой секрет правителям каждого значительного города на Равнине с помощью щелк-послания, источник которого, как оказалось, невозможно вычислить. Это не были не вы, нет, мистер Липовиг?
— Я? Нет!
— Но ведь вы это предложили, разве нет? Некоторые бы, между прочим, назвали это предательством.
— Я только всего лишь упомянул об этом, — ответил Мойст. — Вы не сможете свалить это на меня! И в любом случае, это хорошая идея, — добавил он, стараясь избегать взгляда Адоры Белль. — Если ты первым не подумаешь о не использовании пятидесятифутовых големов-убийц, то это сделает кто-нибудь другой!
Впервые в жизни он услышал ее хихиканье.
— На сей раз вы отыскали сорокофутовых големов-убийц, мисс Добросерд? — спросил Ветинари с таким строгим видом, будто бы собирался добавить: «Ну, надеюсь, ты принесла, чтобы хватило на всех!»
— Нет, сэр, — ответила Адора Белль, стараясь выглядеть серьезной и не преуспевая в этом, — их там не было.
— Ну, не беда. Уверен, один изобретательный человек для вас одного со временем придумает. Когда найдете их, не колеблясь воздержитесь от того, чтобы приводить их домой. Между тем, этот злосчастный поступок совершен, — Ветинари покачал головой с тем, что, Мойст был уверен, было неподдельно напускным раздражением и продолжил: — Армия, подчиняющаяся любому обладателю золотого костюма, рупора и Хмнианских слов «Выройте яму и закопайтесь» превратит войну в довольно развлекательный фарс. Можете быть уверены, я созову комитет по расследованию. Он будет работать без передышки, за исключением установленных законом перерывов на чай с печеньем, пока не отыщет преступника. Я, конечно, проявлю личный интерес.
Конечно, вы проявите, подумал Мойст. И я знаю, что множество людей слышало, как я кричал Хмнианские команды, но я ставлю на человека, который считает войну ужасающей пустой тратой клиентов. Человека, являющегося лучшим мошенником, чем когда-либо стану я, который думает, что комитеты и собрания — это что-то вроде мусорной корзины для бумаг, который может каждый день превращать шипение в сосиску…
Мойст и Адора Белль посмотрели друг на друга. Их взгляды согласились: это он. Конечно, это он. Низз и все остальные из них будут знать, что это он. Даже штуковины, живущие на влажных стенах, будут знать, что это он. И никто никогда это не докажет.
— Можете нам довериться, — сказал Мойст.
— Да. Я знаю, — откликнулся Ветинари. — Пойдемте, мистер Непоседа. Может быть, будет пирожное.
Мойсту не хотелось еще раз ехать в карете. В данный момент кареты несли с собой некоторые неприятные ассоциации.
— Он выиграл, ведь так? — произнесла Адора Белль, когда вокруг них заклубился туман.
— Ну, он кормил с руки председателя.
— А ему разрешено это делать?
— Думаю, это попадает под правило Quia Ego Sic Dico.
— Да, что это значит?
— «Потому что я так сказал», по-моему.
— Это не слишком-то похоже на правило!
— Вообще-то, это единственное правило, которое ему нужно. В общем и целом он мог…
— Вы мне должны пять штук, миштер Спэнглер!
Фигура возникла из мрака и одним движением оказалось позади Адоры Белль.
— Никаких фокусов, мишш, на основании этого ножа, — пригрозил Криббинс, и Мойст услышал резкий вдох Адоры Белль. — Твой приятель их мне обещал за то, что я на тебя настучал, а раз ты шам на шебя настучал, а его отправил в дурдом, то, я так считаю, теперь ты мне должен, так?
Рука Мойста медленно нащупала карман, но там не было помощи. Его маленьких помощников конфисковали — в Танти не любили, чтобы вы приносили с собой дубинки и отмычки, предполагалось, что вы будете покупать их у тюремщиков, как все остальные.
— Убери нож и мы сможем поговорить, — сказал он.
— О да, поговорить! Поговорить ты любишь! У тебя волшебный язык, о да! Я тебя видел! Ты им болтаешь и оштаешься таким золотцем! Ты говоришь им, что ограбишь их, а они смеются! Как тебе это шходит с рук, а?
Криббинс в ярости чавкал и плевался. Разозленные люди делают ошибки, но это не сильно успокаивает, если они при этом держат нож в паре дюймов от почек твоей девушки. Она побледнела, и Мойст надеялся, что она поняла, что сейчас не время топать ногой. И главное, ему приходилось заставлять себя перестать заглядывать за плечо Криббинса, потому что он был уверен, что там что-то постепенно надвигалось.
