А дальше…
Я даже упасть не могла, так и стояла, выгнувшись назад, и чуть опираясь на собственные крылья. Не могла двинуться, мыслить, чувствовать что-то, кроме… кроме этой боли. Кажется, в моих венах текла не кровь — кислота, разъедавшая все тело. Она жгла, мучила, терзала.
Вторая волна. Даже воздух причиняет боль, даже собственная одежда, кожа, плоть.
Так больно…
Не представляю, что именно заставляет меня удерживать блоки на своих связках. Ох, если бы я могла отцепить их всех, если бы могла! Если бы эта боль хоть на мгновенье ушла, давая мне сосредоточиться. Но эта стерва лишь нарастала, все больнее жаля и терзая.
А затем пришло это странное чувство, которое чуть не свело меня с ума. Тепло, такое родное, такое свое. Оттолкнуть его не хватало сил. Глупенький, знаешь ли ты, на что соглашаешься?
Но обнаружив лазейку, горячая лавина рванула по связи, открытой на полную. И как бы не тяжело приговаривать его к этой боли, я не стала сопротивляться. Нескольких секунд облегчения оказалось достаточно, чтобы сдернуть, вырывая с корнем, самые сильные связи.
…Которые осторожно и тщательно наращивались три долгих года.
Хранительница, едва не погубившая своих детей.
Но я успела освободить драконов от своей боли, прежде чем, почувствовав послабление, пришла третья волна.
Выдержать это выше любых сил. Та стена, за которой спрятались мои драконы от своей слабой Хранительницы, обрушалась под мощной силой безжалостной боли. Могу поклясться, достанется всем, даже Тео.
Волна жара и моей огненной крови затопила всё. И всех.
Наконец мне позволили упасть.
Разделив собственную боль, я не испытала облегченья. Отдача, это такое неприятное дело…
Я же чувствую каждого. Всех до одного, корчующегося от разлитого в крови пламени.
И тебя ледяной я тоже чувствую. Ну и зачем ты так смотришь, зависнув под самыми облаками. Зачем?..
Сери почувствовал расставание. Это столь ненавистное чувство одиночества. Он жил с этим три года и всю жизнь до нее. Без этого тепла, близкого и родного. А теперь его опять не стало.
Вот она, здесь. Но словно ее и нет. Что это?
Оглянувшись, Сери нашел глазами свою женщину. И если в первую секунду испытал облегчение, то буквально в следующую испугался.
Она стояла между ними, неестественно выгнув спину и запрокинув голову. Распахнутые крылья упирались в землю, давая ей дополнительную опору. Осунувшиеся, замершие, словно каменные черты лица. Глаза, в которых плещется боль.
В следующее мгновение ее отголоски опалили его кожу.
А из носа и рта возлюбленной вытекли темные струйки крови.
— Александрит! — метнулся он к ней.
Но ему не хватило шага, когда его перехватил эльф:
— Не прикасайся к ней, если не хочешь убить. Это наведенная магия крови. Немедленно ставьте самые сильные блоки, пока она еще держится.
О да! Он поднял щиты и выставил блоки… почувствовав которые, нахмурился его брат. Сери все же сделал этот последний шаг и встал как раз напротив нее, пытаясь поймать безумный от боли взгляд. А затем открылся ей…
Ох, если бы он знал, как это больно. Если бы он только мог предположить, что это так сильно… Сери сделал бы все тоже самое, но хоть на пару мгновений раньше. Хоть немного. На несколько секунд ее глаза прояснились, но тут же вновь утонули в боли. А он продолжал черпать ее, стараясь хоть немного облегчить пытку.
Все драконьи инстинкты просто воют об опасности, но он и на мгновение не отвлекается. Там его брат, а здесь, балансируя на грани между болью и смертью, его возлюбленная. Его Андин.
Щелчок, рвущий вену.
Мирран и Нирран на мгновенье застывают, удивленно рассматривая эту пустоту.
Их связь с молодой Хранительницей уступала только узам крови между Александрит и братьями Ту. Телохранители были первыми, на ком она испробовала свою власть. Еще нерешительно и робко. Не требуя, лишь прося и причиняя лишнюю боль. Привязывая к себе. Одного ненавистью, другого… нет, не любовью, нежностью. Братья были готовы отдать за нее жизнь, хотя и чувствовали при этом совершенно разное. А сейчас…
Ту переглянулись, остро ощущая происходящее, чувствуя на губах солоноватый привкус ее крови. Так же как и отголоски боли. Им даже обмениваться мыслями не надо было — и так все поняли. Не зря же эти три года Хранительница Диар готовила их к подобной миссии.
И оба понимали, если Хранительница Александрит не удержит проклятье крови, у них не останется выбора.
Нирран с замиранием сердца следил за подошедшим к девушке полукровкой. Если ему удалось снять откат и безумие, может и в этот раз получится. Но судя по тоске в желтых глазах, на теперь уже не выйдет.
На мгновение отголоски боли почти пропали, чтобы многократно отдаться в рвущихся связях. Тяжело терять подобное. И физическая боль несравнима с психологической. Даже Мирран поморщился, уж не говоря о его брате. Вот только их связывала не одна нить, а целая паутина. И когда основная отпала, более мелкие все еще доносили чувства, терзавшие их Хранительницу.
Мирран чуть сильнее сжал челюсть и сделал несколько шагов к замершей девушке. В руке блеснул один из четырех кинжалов близнецов. Их создала Диар, дабы обезопасить клан. Но она наверняка не думала, что они понадобятся так скоро. Еще один неудачный эксперимент.
Но уже на излете, его руку перехватили:
— Не смей!
Выкрутив руку из захвата, Мирран попытался избавиться от помешавшего ему эльфа. Только хватка у того железная.
— Олеандр, отойди, — прошипел дракон. — Я не дам ей погубить клан.
— Она-то в чем виновата?
— Это магия крови. Не будет ее, и клан будет в безопасности.
— Я знаю. Но… так нельзя. Мирран!
— Так можно, — медленно подошел к ним Нирран. — Хранительница Диар приказала убить Александрит, если ее жизнь будет угрожать клану. А она угрожает ему одним своим существованием. Диар рискнула, еще не зная о них, — кивнул он на поле мертвецов. Провел рукой вдоль гребня на спине девушки. — Мирран, я не дам тебе ее убить.
— Ты!..
— Пожалуйста, поверь в эту девочку. Поверь и сопротивляйся. Или убей сразу троих. Он, — кивнул дракон на замершего Сери, — не будет жить без нее. А я не смогу с их кровью на руках. Не рушь любовь, прошу.
Хотя к чему слова, если и так ясно что Мирран не остановить. Приказ Хранительницы Диар для него священен, сильнее воли, сильнее разума, и братских чувств. Приказ той, что он боготворил, что была смыслом его безрадостной жизни.
Братья застыли и несколько секунд просто смотрели в глаза друг другу. Два клинка и два дракона. Абсолютные близнецы. Снаружи. Через несколько ударов сердец Мирран сделал шаг, сильнее сжимая кинжал. Нирран замер еще на мгновенье… И подхватил тело брата, когда оно начало мягко оседать на истоптанную землю.
— Так будет лучше для тебя, — прошептал Нирран, проведя рукой по лбу близнеца. — Она совсем истерзала тебя. Всю душу выпила. Бедный мой. Диар ответит за все свои грехи. Обещаю.
— Не… надо. Она… не виновата… в глупости… моей…
Нирран осторожно вынул из тела брата кинжал в виде змеи. Убрал в свои ножны, пообещав вернуть его создательнице.
Встретился с понимающим взглядом Станислава и благодарным Колиандрэя.
Поняли ли они, что это скорей нужно было им, братьям Ту, прожившим слишком долгую жизнь. Один до фанатизма влюбленный в свою госпожу, другой — потерявший жену и любимую при Диз Терей» итт. Столько веков они были спасеньем друг для друга, поддержкой и опорой, не дающей скатиться в бездну отчаяния. Но и их хрупкий мир порушило одно решение и человеческое дитя. Наказание для одного, новая надежда для другого.
Не будь они близнецами, теми кого драконы зовут Ту, они не смогли бы решить все это так. За один удар сердца, за короткий взгляд в глаза, за едва заметную улыбку.
Кому жить, кому умереть. Все решила сила надежды.
— Хватит, девочка, не терзай себя. Отпусти.
Нирран потянул к Хранительнице ментальную связь… которой хватило чтобы прорвать хрупкую преграду.
Эта спасительная боль!
Глава 5 «В темной, темной комнате…»
Влюбленного Дракона уничтожить намного легче, чем обычного.
Если у Вас, конечно, хватит духу…
Или — разума.
(Ян Словик «Трактат о Драконах»)
Очнулась я от холода. Знаю, от него обычно наоборот в сон клонит, но я, сжавшись в клубок, нечаянно ткнула шипом на руке себе в глаз. А так как это было лишь следствие холода…
Да какая разница, отчего я проснулась. Открыла глаза, потерла холодные плечи окоченевшими руками и еще какое-то время бестолково пялилась на грубую кладку стены, силясь хоть немного растолкать свой мозг от «зимней спячки». Он разумеется послал меня куда подальше, заявив, что пока холодно — просыпаться не собирается, и захрапел.
