— Кажется, все установил. Постарался сгладить эти двадцать сантиметров. Вроде… — Император с сомнением покосился на медленно закручивающуюся воронку. — Василий?
Тот без промедления шагнул в темное облачко. За ним последовали остальные в том же, уже привычном порядке.
Потом они снова спали… Увидев знакомые лица, трактирщик так переполошился, что даже скидку на номера сделал. Большую. И очень обрадовался, что незваные гости надолго не задержатся, а только хорошо выспятся и тут же продолжат путь. Они даже еду заказали в номера, решив лишний раз не нервировать хозяина, напоминая, какой разгром случился в прошлый их приезд.
Маришка набрала в ложку густой похлебки, придирчиво понюхала и, перевернув, посмотрела, как кусочки овощей плюхаются обратно в плошку.
— Альга, — позвала она.
Воровка лениво приподняла голову от подушки.
— Скажи, ты знаешь, зачем наместнику понадобилось красть Юльтиниэль? Его светлость говорит — для того, чтобы он точно приехал. Но при этом заявляет, что никто никого убивать не будет. Как так?
— А, — отмахнулась подушкой женщина, — старая история. Весьма забавная, надо сказать. У них что-то вроде договора было, что Оррен должен хоть изредка наведываться в Окраинные земли и делиться новостями. Я-то думала, что так и происходит, а получается, он так в себя ушел, что про все забыл. Но это уже его тайны и дела.
На несколько минут они замолчали. Получалось как-то непривычно тихо. Обычно все время болтала Юля, развлекая всех шутками или просто говоря то, что приходило на ум.
— А что, Маришка, совсем плохо было? — неожиданно спросила Альга.
Поднялась на ноги и, подойдя к дубовому столу, налила в небольшой стакан воды из графина. И почему-то сразу стало понятно, о чем именно она так спросила.
— Ну как сказать? — Девушка, оставила плошку с недоеденной похлебкой. Уж очень она была пересолена. — Василий вкуснее готовит! — вынесла она вердикт, потом вернулась к теме. — Мне сложно говорить, что там сначала было. Маленькая, чтобы такое помнить. Но мы, слуги, герцога редко видим… Точнее, видели. Его светлость вот так ожил только последний год, как у Юльтиниэль сила начала пробуждаться. Она ведь с самого начала специально погромы устраивала, чтобы внимание его светлости привлечь. Это уже потом привыкла, вредничать стала, поняла, что ничего ей не будет. Матвевна рассказывала, что Юля очень на почившую герцогиню похожа, один в один. Могу почти дословно повторить, что бабушка говорила: «Только та бледная последний год ходила, какая-то бесцветная, а из Юли жизнь так и хлещет». Вот как-то так. Это когда она покрасилась и подстриглась, стало видно, что нечистокровная эльфийка, а до этого как глянешь — настоящая перворожденная без каких-либо примесей. А она это специально сделала, чтобы лишний раз своим видом не напоминать госпожу Рит.
Маришка замолчала, вспоминая, что не раз видела, как герцог подолгу сидел на ажурной лавочке у мраморного надгробия, что-то тихо говоря.
— Да… — только покачала головой Альга, быстро допивая воду. — А хочешь, расскажу?
— Что?
— Да они терпеть друг друга не могли! Все время спорили и дулись друг на друга. И уж точно жениться не собирались! А потом раз — глупая история, а этот ее кузен Эльрад настоял на свадьбе. Мол, Оррен, как честный дворянин, обязан жениться. Нам показалось, что сработает поговорка: «Стерпится — слюбится». По твоим рассказам получается, что лучше бы мы ошиблись. Но тогда все очень обрадовались, когда узнали, что у них ребенок должен вот-вот на свет появиться. Потом все завертелось. Я в Светлолесье уехала с женихом, остальные разбрелись по всему свету. Когда через несколько лет Талли за пару дней сгорел от смертной болезни, у меня мелькнула мысль навестить старого друга, а потом решила, что незачем портить счастливому семейству жизнь своим трауром. Получилось, как всегда, только хуже…
— А что такое «смертная болезнь»? — попыталась чуть-чуть отклониться от темы Маришка, понимая, что если она резко переведет стрелки в другую сторону, это будет не очень корректно.
— Сложно объяснить, отчего случается этот парадокс, но неожиданно эльф становится смертным. За несколько дней эльф стареет и уходит в чертоги Алив. Чаще всего такое происходит, когда кто-то из остроухих разделяет судьбу с простым человеком. Есть несколько красивых легенд, что это Пресветлая мать позволяет эльфам следовать за душами любимых людей в свои чертоги. Иногда болезнь случается, если исчезает смысл жизни. Почему заболел Талли, никто никогда не узнает.
— Грустно, — пробормотала Маришка.
Альга только пожала плечами.
Знали бы девушки, что разговор, начавшийся в соседней комнате почти с такого же вопроса, увел собеседников в совсем другую степь.
ГЛАВА 23
«Маленькая» тайна
Исилдур Саруману не Саурон.
Роллер
— А зачем наместнику Юля? — Крис широко зевнул, но укладываться спать не спешил.
— Затем же, зачем козе баян… — улыбнулся Василий, но, увидев непонимание на наших с Кристианом лицах, только отмахнулся. — Извините, в моем мире много таких фраз… У вас я их почти не слышу, а у нас на каждый случай по несколько штук найдется. Вроде о посторонних вещах, но все равно всем понятно.
— Понятно, что ничего непонятно, — усмехнулся я, перелистывая дневник Алив.
Рядом лежали листочки с уже переведенными абзацами. Таких было совсем немного. И говорилось в них про какую-то грань, про долг, назывались имена неизвестных творцов. Но важной или интересной информации было слишком мало. В основном маленькая Алевтина (именно это имя было у Пресветлой Алив) мучила дневник комплексами тринадцатилетней девочки, которая ничего не понимала, обижалась на других творцов и мечтала, что когда-нибудь заткнет всех остальных за пояс. Некоторые страницы были исписаны неудачными девчачьими стишками про любовь (обязательно несчастливую с летальным исходом). Рифмы хромали на все слоги и ударения, и многие опусы Василий даже не переводил, понимая бессмысленность этого занятия.
Но попадались и важные замечания на полях. Точнее, что-то подсказывало мне, что на них стоило обращать внимание.
«…Когда грань откроется, все изменится. Говорят, перевернется с ног на голову. Это ведь хорошо? Остальные сомневаются, не в силах решить: перевесит ли польза цену, которую нам придется заплатить. Но я не верю, что в один момент перестану быть собой и что мои мечты сделать что-нибудь доброе превратятся в эгоистичные стремления угодить только собственным интересам. И что сами интересы… тоже станут другими. Хель говорит, что это слишком глупо — мечтать сделать мир лучше. Почему? Я обязательно останусь собой и сделаю это…»
— Эй, крестный! Ты уснул, что ли?! — повысил голос Крис, и мне пришлось, оторвавшись от чтения, посмотреть на императора.
— Нет, извини. Повтори, пожалуйста, вопрос.
— Я спрашиваю: если так уверен, что с Юлей ничего плохого не случится, зачем ее надо было красть? Только чтобы ты прискакал на выручку? Сомневаюсь! — категорично заявил крестник.
— И какие у тебя идеи? — Я закрыл тетрадь и надежно спрятал ее в сумку.
Ну как надежно? Конечно, сильные защитные заклинания у меня не получаются, зато я поставил обманку, которая в случае чего сделает написанный текст невидимым и сохранит отпечаток того, кто забрал дневник творца.
— Разные, — туманно отозвался Крис. — Хочешь, поделюсь самой забавной?
— Делись.
— А что, если наместник следил за Юлей и воспылал к ней большим и светлым чувством? Ага, а теперь жениться хочет. Ждет, когда ты прискачешь, чтобы спросить отцовского благословения.
От моего хохота Василий даже подпрыгнул на кровати, а на улице кто-то что-то уронил. По орочьим ругательствам — явно тяжелое и, похоже, что себе на ногу. Император только головой покачал на такую странную реакцию. Я же вдоволь отсмеялся (смех, как известно, жизнь продлевает), после чего все-таки ответил:
— Нет, могу титулом поклясться, что он ее точно не за этим похищал! Поверь… Или я не я, а служительница из монастыря Пресветлой матери!
— Ну да… Клятва серьезная, — согласился Василий, гася светильник и отворачиваясь к стенке.
Я с сомнением покосился на сумку, думая, не достать ли обратно дневник, но потом решил, что уже вышел из возраста, когда чтение под одеялом с небольшим светлячком являлось обязательной ночной программой. Во-первых, зрение портится, во-вторых, светляк хоть и маленький, а все равно может остальным мешать, и, в-третьих, спать все-таки хочется больше, чем выискивать что-то нужное или интересное в записях творца.
— А все-таки забавно, если так и окажется… — ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотал Крис, — хотя мне не хочется, чтобы Юля ответила ему взаимностью.
