33
Сергей Редькин. Шустрые ребята
— ой, — говорю, вспомнил, сегодня-то я не могу. лучше в другой раз.
— Когда же? — интересуется она, правда, уже не так мило.
— Точно не знаю, — говорю. — Когда время будет. Может, и не скоро, я человек занятой!
— Фи, — морщит носик докторша, — а чего тогда пристаете?!
Что я вам, дешевка какая-нибудь, что ли? У меня папа и тот — генерал.И так стыдно мне вдруг стало, что я не генерал, что я, не попрощавшись, выскочил из кабинета и, как ошпаренный бежал почти
до самой квартиры. Но, как говорится, нет худа без добра. По пути
я вспомнил, где видел докторшу раньше. То была дочка прапорщика Хапнюка! Мы с ним в прошлом году вместе на пенсию вышли. он в чине старшего прапорщика, а я — старшего мичмана!
она тоже была на отвальной. Как вспомнил, так сразу и полегчало!
Даже похвалил себя потом за то, что так лихо выкрутился. А то вони
бы было! Вот и верь после этого на слово людям!
23 июня 2004 г.
БлАГоРоДНЫй ПоСТУПоК
Пошел я как-то в выходные в парк сирени нарвать. Жена попросила. любит она ее. Вечером уже, чтобы народу поменьше видело. Только пристроился, слышу — кто-то орет:
— лучше не трогай.
оборачиваюсь. Это наш бывший сосед Толька. Давненько не встречал его, чертяку. Подбегает ко мне он, грязный весь, будто из подвала
недавно вылез. Думаю, бедствует, наверняка, парень. И хвать меня
с наскока за руку. Мол, не смей, да и только!
— Ты чего это? — говорю.
— Я тебе, Мартыныч, сейчас такое расскажу, не поверишь!
Ну, и начал.
— Я, — говорит, — тоже неделю назад хотел эту сирень драть. Еще в бутонах была. Так увлекся, что и не заметил, как ко мне подошли какие-то жуткие морды. Избили ни за что до потери сознания, да и с собой забрали. очнулся я, кругом темень, лишь где-то вдали
огонек мерцает. Пошел, скорее пополз, на его свет. Подобрался по34
I. Чертова дюжина
ближе, всмотрелся на силу. То фонарь в лапах какая-то тварь зажала
и спит себе. Во, сволочь, видать ничего не боится. Хотел незаметно
было мимо проскользнуть. Да куда уж там! Выдвинулась откуда-то изпод самого низу здоровенная ножища да и придавила меня сапожищем
так, что нипочем не шевельнуться.
— Куда направился? — ревет, как из бочки, чудовище, при том
даже глаз не раскрывает. — Сковорода еще не готова. Я, как услышал такое, чуть не помер с перепугу. Потом все-таки открыл глазищи, черные, как два уголька. Присмотрелся ко мне, после принюхался и басит:
— Не, сначала прислуживать станешь, а как жирок нагуляешь, видно будет.
И при этом так плотоядно облизнулся, словно не впервой ему людей пробовать. Работы было немного, зато кормили на убой, как свиней к рождеству. Вчера лишь удалось улизнуть. Уж не помню и как, только сейчас
до знакомых мест сумел добраться.
Так что, смотри. Ну, прощевай. Мне еще домой надо успеть, пока
не поймали.
Только я его и видел, так сиганул, даже пятки засверкали!
Ну, думаю, и болтун! Чего наплел-то. лишь собрался сирень снова
драть, глядь, рядом двое бугаев в халатах. Точно из-под земли вылезли.
— Гражданин, пока вы здесь, тут больной не пробегал?
— Это бомжового вида, худой такой, в тельняшке?
— Похоже, — говорят.
— Так он вон туда побежал, — и показываю совсем в другую
сторону.
— Спасибо, — говорят медики, они все вежливые, и исчезают, как
ветром сдутые в указанном направлении.
Ну, думаю, Толька, если бы не я, точно влит бы. А Полечиться
малость тебе не помешает. Чтобы брехал поменьше!
Да, чуть не забыл. Сирени я так и не нарвал. Решил — береженного бог бережет. Жена, конечно, пилила. Но потом все же простила, как сирень цвести перестала. Ведь мы вместе уже двадцать лет. 24 июня 2004 г.
35
Сергей Редькин. Шустрые ребята
ДолГ ПлАТЕЖоМ КРАСЕН
Мы, поморы, народ сметливый. Нам только покажи, что да как, сразу суть схватим.
В тот год весна наступила поздно. Поэтому кое-кто из наших к концу мая еще не успел вернуться с зимовки на Грюнланде. А в этот период, как раз и случилось, что викинг Харальд снова показался со своей
бандой в наших водах. Да еще и злее, чем прежде! Видать, и у них
тогда не все хорошо было. Правда, к берегу пока не подходил, стал
в бухте на якорь и орет чего-то во все горло, лапой в нашу сторону
указывая. Прислушался я. По ихнему из наших один только я достаточно разумею. В плену был у этого самого Харальда. А остальные
так, лишь отдельные слова знают. Пока его пасынок меня под честное
слово к своим не отпустил. Харальда-то дома не было. А они с ним
на ножах. Да и я обещал к следующему их набегу выяснить, у кого
и чем можно будет поживиться.
Насилу, можно сказать, разобрал! Далеко ведь, чертяки, встали, похоже, осторожничают чего-то.
А это они, мать ихнюю спрашивают, где тут живет, мол, Прокопкузнец. То бишь, я. «он нам обещал долг отдать. И еще кое-чего. Вот
мы и приплыли!»
Кому же такое понравится! Нет, думаю, изверги, отдавать-то —
не себе брать! С долгом-то вы поторопились. Не собрал я покамест
вами требуемого. А вот, где, что, почем узнал-таки! Видать, делать нечего, не подводить же своих. Дашь слабинку, так эти хреновы рогачи
викинги поотбирают и лишнее! Пришлось назваться, сесть со всем
добром в лодку да и плыть к кораблю на переговоры. Залез на корабль, кинул все к ногам Харальда да и встал перед ним по стойке смирно!
Как у них, басурманов, принято!
— Докладывай! — говорит по ихнему Харальд и смотрит мне в самые глаза, а взглядом так и сверлит!
Как тут сбрехнешь-то, сразу учует!
— Вот, — говорю, — сколько смог!
— Молодец, хоть что-то собрал, — рычит Харальд. — А об обещанном разузнал?
— Почти.
— То есть, как это?! — обижается Харальд.
— Так они почти все еще на зимовке!
— Не беда, — успокаивает Харальд. — Дорогу, небось, и сам
знаешь!?
36
I. Чертова дюжина
— Знать-то я знаю. Но не сдавать же неприятелю своих! Так у нас, поморов, не принято!
— А чего спешить? — говорю Харальду и преданно так гляжу
в его свиные глазки. — Может, лучше вначале все, как следует, обмозгуем? За одно и обмоем!
— Можно и обмозговать, — соглашается викинг. Спустились мы с ним в трюм, да и давай решать, к кому в каком
порядке нагрянем. Два дня не могли договориться. Все его пиво выпили. Как кончилось пиво, пригорюнился я. Теперь уж точно, не отвертишься. Вышли мы с ним на палубу. он, чтобы дать команду готовиться к высадке, я в море с горя утопиться! А тут, как раз и наши
корабли показались. Не один, а аж целых шесть! И, как увидели, что Харальд уже тут, давай грести из всех сил! Харальд, как углядел, побелел весь.
— Навел-таки, подлюга, рявкнул он и хотел было двинуть мне
кулачищем в ухо, точно бы вырубил, поганец, и опять прощай родные
пенаты! И, может, уже навсегда. Да я вовремя успел прыгнуть за борт
и давай плыть к берегу. о лодке даже и не вспомнил! По пути нырнул
несколько раз, чтобы не подстрелили. Но им не до этого было, так
хотели ноги поскорей унести!
Выбрался я на берег, не скоро, правда, как-никак версты две
не меньше. Глянул на море, а от Харальдова корабля лишь точка
и осталась. Шибко сиганул с перепугу-то! А следом еще несколько
точек, малость покрупнее!
То, наверное, наши погнались за ним. И оказалось, не ошибся. В аккурат через три дня воины приводят этого самого Харальда, пасынка его Свена да еще несколько придурков к нашему старосте. Я в это время случайно поблизости оказался. Да и говорят, прими, мол, отче, от нас подарок. Мы их с пойманного драккара, как залог, взяли. Басурмане на мечах поклялись больше нас не беспокоить!
— И вы поверили? — вспыхнул я. — Нету им веры, да и быть
не может! Уж я-то знаю. Сам в плену у них был. Увидите, скоро они
снова возьмутся за старое!
— Не каркай, — сказал староста, — чего надо-то?!
— отдайте, — говорю ему, — дядя Пахом, мне Харольда да пасынка его Свена. Пущай на меня, как я на них когда-то поработают!
— Хорошо, будь по-твоему, — говорит тот.
И теперь после работы почти что регулярно собираемся мы втроем. Варим пиво да горланим во все горло песни. И так хорошо у нас
37
Сергей Редькин. Шустрые ребята
это получается. Соседи, и те, диву даются. Чужестранцы, говорят, а поют — ну точь-в-точь, как наши с похмелья!
23 июня 2004 г.
ЕщЕ СКАЗоЧКА
Говорит мне на днях Барсик, это котик наш:
— Сгоняй-ка, папа в магазин, выпить купить да заодно и в аптеку
зайди за валерьянкой. У нас сегодня гости будут.
— К тебе, может, кто и собирается, а я никого не приглашал.
— Экий ты непонятливый, — удивляется Барсик. — Я ведь Мурку
