— Понимаешь, — взволнованно говорила Тамара, — это не мое дело. Я не могу вмешиваться в твою жизнь. Но я твоя лучшая подруга. Он мне не нравится.
— Но почему?
— Много причин. Ну, кто он? Что он? Ты красивая, видная, а он… Даже ростом не вышел.
— Тамара, ты опять за свое? Мне странно слышать! — воскликнула Лена.
— Конечно, это не имеет никакого значения, но наверняка вам вслед хихикают, усмехаются, а кто совсем глуп — еще и пальцем показывает.
— Неправда! — гневно оборвала ее Лена. — Ты все выдумываешь!
— У нас еще, к сожалению, не все сознательные, даже в Верховном Совете. Ты его знаешь без году неделю, а мы с тобой дружим с детского сада до детского сада.
— Но почему ты против него?
— По-моему, он какой-то… такой, — покрутила Тамара пальцами в воздухе. — Я за тебя очень беспокоюсь, и потому выбирай: он или я.
— Он! — И Лена вдруг умоляюще добавила: — И ты…
— Не хитри! Будь принципиальной. Он или я?
— Ты…
Лучшая подруга улыбнулась.
— И он… — сказала Лена.
…А тем временем Витя привел Юрку в его собственную спасательную будку, зажег свет:
— Читай!
Юрка не поверил глазам своим. Оказалось, лучший друг приклеил к стенам листы, на которых большими буквами были написаны специально подобранные пословицы и поговорки: «Высоко берешь!», «Руби сук по себе!», «Не в свои сани не садись!», «Не по Сеньке шапка!»…
— Вот эту наглядную агитацию, — заявил Витя окаменевшему Юрке, — ты должен постоянно иметь перед собой — вот как и твои водоплавающие, — кивнул он за окно на Юркины плакаты, — чтоб избежать беды!
— Я тебя прошу: ни слова о Лене!
— А я еще о ней ничего не сказал.
— Слушать тебя не буду! — вспылил Юрка.
— Нет, ты меня выслушаешь до конца. Пойми, мне со стороны виднее.
Юрка вынул из медицинской аптечки вату и заложил себе уши. Да еще и пальцами их закрыл. Изобразив идиотскую улыбку, он смотрел, как лучший друг бессмысленно раскрывает рот и жестикулирует. Витя попытался отнять его руки от ушей. Но Юрка увертывался и даже брыкался.
Лучший друг со значением взглянул на него и вышел. Юрка мрачно смотрел на листы с поговорками. Вдруг еле слышно откуда-то прорвалось:
— …ону!..ону!
Юрка вытащил из ушей вату. С моря донеслось громогласное:
— Тону!!
Он выскочил прямо в окно. Кто-то тонул у буйка. Юрка разогнался и нырнул, прямо в одежде.
Изумление его было неимоверным, когда он вытянул на поверхность лучшего друга!
— Продолжаю наш разговор… — тут же начал Витя. Юрка отпустил его, и друг камнем пошел на дно. Пришлось снова вытащить.
— Не валяй дурака. Ты же хорошо плаваешь.
— А я за тебя тону, ты меня знаешь!
Юрка опять его отпустил, и тот опять исчез. Вновь понадобилось спасать.
— Я же говорил, ты меня выслушаешь, — сказал Витя.
— Сам плыви!
— Не буду. Пойми, я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что со мной.
— Отвяжись! — взмолился Юрка.
— Пойми, кроме меня, тебе этого никто не скажет. Я твой лучший друг.
— Замолчи!
— Я тебе добра желаю. А твоя Лена…
Юрка провел молниеносный хук — Витя обмяк и закрыл глаза.
Пошел дождь…
Юркин начальник стоял с зонтом на пляже и одобрительно наблюдал, как его спасатель вытаскивает кого-то на песок.
— Я тут на огонек заглянул… Непростое было спасение, — подытожил начальник. — С таким трудом, — покачал он головой. — Растешь! Может, самоубийца?
— Нет. Друг… — грустно ответил Юрка. Витя приоткрыл глаза.
— Я все равно тебя спасу — вопреки твоей воле. Я от тебя не отстану!
9
Тамара прощалась с Леной у ее дома, подозрительно всматриваясь в темные углы двора.
— Ну, я пойду, — сказала Лена.
— Иди-иди.
Но едва лишь та сделала шаг к подъезду…
— Стой! — вскрикнула лучшая подруга.
Лена остановилась. Тамара, взяв ее под руку, нежно проворковала:
— Я провожу тебя до дверей.
— Что я — маленькая?
— То-то и оно, что не маленькая, — усмехнулась лучшая подруга, сурово вглядываясь внутрь подъезда.
На ступеньках лестницы сидел Юрка.
— Я завтра зайду, — тихо сказал он, бочком протискиваясь между ними.
Тамара в раздумье постояла еще немного, с полчаса, у подъезда и направилась к воротам. Лена и Юрка посмотрели ей вслед со своих балконов и рассмеялись. Через мгновенье-другое, забыв обо всем, они уже сидели во дворе на скамейке.
Зато лучшая подруга никак не могла про них забыть. Она медленно шла по извилистому переулку и все думала, что бы такое предпринять — раз и навсегда. Иначе с этой парочкой не совладать!..
Навстречу показался одинокий прохожий. Вот он ближе и ближе — это был лучший друг. Они остановились.
— Я позавчера погорячился, не сердитесь, — вдруг сказал он.
— Нет, нет, я была виновата, — не уступила ему в любезности она.
— Мы с вами должны рука об руку… — нерешительно начал Витя. — Они нам оба дороги: вам — она…
— А он — вам, — взволнованно подхватила Тамара. — Но, может, их лучше оставить в покое? Почему мы должны вмешиваться? — внезапно спросила она.
— Да пусть себе — как хотят! — вырвалось у него. Они повернули к морю.
— Конечно, нельзя вмешиваться в их отношения. Но просто так тоже оставить нельзя! Кто им поможет? — в сердцах сказала Тамара. — Кто из-за них не спит по ночам?
— Мы!
— Мы, — согласилась она.
…Юрка оперся на оградку детского сада и подмигнул Лене. Он смотрел, как она, хлопая в ладоши, созывает малышей на прогулку:
— Дети, стройтесь по двое!
Они радостно сбежались со всех сторон, привычно встали в колонну и взялись за руки.
— Нет-нет, — улыбнулась Лена и спросила первую пару: — Как надо всегда становиться?
— Строго по росту, — дружно ответили ей.
— Правильно. Так мне вас всех видно. Приучайтесь. Вы уже не маленькие. — И Лена укоризненно посмотрела на последнюю пару, стоящую явно не по росту. — Ты выше, Катенька. Стань, пожалуйста, с Петей.
— Я хочу с Вовой, — тонким голосом попросила девочка. — Мы с ним дружим!
— Мы все ждем тебя, Катя, — ласково сказала Лена. Посмотрев на Вову, который, насупившись, уже встал в пару с другой девочкой, Катя шагнула к Пете, взяла его за руку и вдруг заревела.
Лена укоризненно вздохнула, погладила ее по головке и сказала:
— А вот уж для слез я не вижу ничего серьезного. Юрка растроганно улыбнулся за оградкой.
— Одну минутку, дети, — Лена пошла к нему.
Он перемахнул к ней. Она укоризненно покачала головой:
— Мальчишество.
— Вечером, в парке, — тихо сказал Юрка и пожал ее руку.
— Тетя Лена, — послышался обиженный голос Кати. — Мне вы не разрешили… А сами — с низеньким! За ручки!
Лена, вспыхнув, отняла у него руку. Они напряженно смотрели друг на друга.
— Ну, пока, — коротко бросила Лена и, провожая Юрку к калитке, незаметно примерилась к нему плечом.
После прогулки с детьми, она подошла к большому зеркалу в дежурной комнате. Посмотрела на себя… Неожиданно согнулась и, став меньше ростом, прошлась туда и сюда. Нет, ничего хорошего из этого не получалось.
— Вот. Уже принижаешь себя!
Лена стремительно обернулась. В дверях стояла лучшая подруга:
— Ну объясни мне, за что ты его любишь?
— Люблю, и все.
— Ну за что?
— За внешность, — с вызовом ответила Лена.
— Внешности у него никакой, — сочувственно заметила Тамара. — И вообще любить человека за внешность — все равно, что любить книгу за переплет, не зная ее содержания, — это еще Горький сказал. Лена, Леночка… Как же можно любить, если не знаешь за что? Маленький он, ниже тебя.
— Ну и пусть!
…Зато вечером в парке Лена неожиданно стала на полголовы ниже его. Просто Юрка стоял выше на две ступеньки лестницы, ведущей к ручью.
Они улыбались друг другу щемящей, грустной улыбкой, держась за руки…
…Поздно вечером лучший друг решил зайти к Юрке и последний раз поговорить начистоту. По-мужски, решительно и твердо!.. Перестав бесполезно терзать дверной звонок, Витя внезапно увидел слабый свет, падавший сверху из люка на последний лестничный марш.
На чердаке царила тишина, за входом светила одинокая пыльная лампочка. У слухового окна на турнике, укрепленном меж стропил, висел Юрка. К ногам у него было привязано по большой гире.
— Перестраиваешься?
Юрка резко обернулся, не выпуская перекладины. Позади, у люка, стоял Витя.
— Уже мучаешься…
Юрка отрицательно помотал головой и изобразил улыбку, выражавшую, что делает он все это добровольно и даже получает от этого удовольствие.
— Ну почему ты ее любишь? Почему?
Юрка пожал плечами, по-прежнему держась за турник, и буркнул:
— Не знаю.
