Иногда правда открывается, если сложить вместе кучу мелкой лжи, а потом проанализировать все что известно.
Лорд Витинари стоял наверху лестницы, ведущий в Главный зал его дворца и смотрел на своих клерков. Для этого Конклюдиума понадобилось занять весь огромный зал.
Повсюду на полу виднелись нарисованные мелом фигуры — квадраты, круги, треугольники. Внутри них аккуратными стопками опасно высоко громоздились бумаги и гроссбухи. А еще здесь были клерки. Некоторые работали внутри начерченных мелом фигур, другие же бесшумно перемещались между ними, важно неся в руках бумаги, как священные дары. Периодически появлялись клерки и стражники с новыми грудами папок и гроссбухов, которые торжественно принимались, оценивались и добавлялись к соответствующей стопке.
Повсюду щелкали счеты. Клерки сновали туда и сюда. Иногда они встречались в каком-нибудь треугольнике, и, склонив головы, тихо что-то обсуждали. В результате они отправлялись в новых направлениях, или, что происходило все чаще по мере того, как тянулась ночь, отходили в сторонку и рисовали на полу новую фигуру, которая немедленно начинала заполняться бумагами. Иногда фигура пустела, и ее стирали, а бумаги распределяли между другими фигурами на полу.
Ни один магический круг, ни одна мистическая мандала никогда не рисовались с такой болезненной тщательностью, как эти фигуры. Действо продолжалось час за часом, с терпением, которое поначалу внушало ужас, а потом скуку. Это была война клерков, которые разоряют врага при помощи папок с бумагами и колонок цифр. Мокрист умел читать слова, которых нет, а клерки умели находить цифры, которых нет; цифры, которые есть, но неправильные; и, наконец, цифры, которые без нужды повторяются дважды. Они не спешили. Отскреби ложь, и появится правда, голая и смущенная, и негде ей будет скрыться.
В три часа утра в спешке и в слезах прибыл мистер Сырборо, чтобы узнать, что его банк был не более чем пустая оболочка из бумаг. Он привел с собой своих собственных клерков, одетых в ночные сорочки, наспех заправленные в штаны, которые опустились на колени рядом с клерками Витинари и разложили на полу еще больше бумаг, перепроверяя цифры в отчаянной надежде, что если посмотреть на них достаточно пристально, результат получится другой.
А потом появилась Стража и доставила маленькую красную тетрадь, и ее положили в отдельный круг, в окрестностях которого быстро выросла целая паутина новых линий…
Перед самым рассветом прибыли мрачные люди. Они были старше, толще и лучше прочих — но не напоказ, они никогда не одевались крикливо — и они двигались со степенностью больших денежных мешков. Это были тоже финансисты, более богатые, чем короли (хотя короли-то частенько бедны, как церковные мыши), но мало кто за пределами узкого круга знал их и мало кто узнал бы, встретив на улице. Они поговорили с мистером Сырборо тихо, как с человеком, понесшим тяжкую утрату, потом поговорили друг с другом, потом золотые ручки запорхали над аккуратными маленькими блокнотами, заставляя цифры танцевать и прыгать сквозь обручи. Затем решение было принято и скреплено рукопожатием, которое в этом узком кругу значило бесконечно больше, чем любой письменный договор. Первый камешек лавины не упал. Основы мира перестали трястись. Кредитный Банк откроется этим утром, и когда он откроется, счета будут оплачены, зарплаты выданы, город не пострадает.
С помощью золота они спасли город гораздо эффективнее, чем какой-нибудь герой с помощью стали. Хотя, по правде говоря, это было даже не золото, а скорее обещание золота, фантазия о золоте, чудесная мечта о том, что золото лежит где-то рядом, на том конце радуги, и будет и дальше там лежать, при том условии, естественно, что вам не взбредет в голову пойти туда и взглянуть на него лично.
Все это известно под названием Финансы.
Возвращаясь домой к своему незамысловатому завтраку, один из этих людей заглянул на минутку в Гильдию Убийц, просто чтобы засвидетельствовать почтение своему старинному другу лорду Злобни {125}, в ходе визита текущие события были затронуты лишь вскользь. И с этого момента Взяткер Позолот, куда бы он не направился, стал самым большим страховым риском в мире. Люди, стерегущие радугу, терпеть не могут тех, кто заслоняет солнце.
Некоторое Время Спустя
У человека, сидевшего в кресле, не было длинных волос или повязки на глазу. Не было у него и бороды, точнее говоря, у него не было намерения носить бороду. Но он явно не брился несколько дней.
Человек застонал.
— А, мистер Позолот — сказал Витинари, поднимая взгляд от игровой доски — Вижу, вы проснулись. Извините за способ, каким вас сюда доставили, но некоторые весьма богатые люди желают видеть вас мертвым, и я подумал, что неплохо будет повидать вас прежде, чем это сделают они.
— Не понимаю, о ком вы говорите — ответил человек — Меня зовут Рэндольф Стипплер, и у меня есть документы…
— И очень хорошие документы, мистер Позолот. Но довольно об этом. Теперь я желаю поговорить с вами об ангелах.
Взяткер Позолот, изредка морщась от болей, вызванных трехдневным путешествием на плече голема, со все возрастающим удивлением слушал ангельские теории лорда Витинари.
— …что я хотел предложить, мистер Позолот. Королевскому Монетному двору требуется совершенно новый подход в управлении. Честно говоря, он уже фактически умирает, потому что представляет собой вовсе не то, что нам нужно в Столетии Анчоуса. Но и тут можно кое-что предпринять. В последние месяцы знаменитые марки мистера Губвига стали второй валютой в городе. Такие легкие, такие удобные, их даже можно по почте отправить! Поразительно, мистер Позолот. Наконец-то люди готовы расстаться с идеей, что деньги обязательно должны блестеть. Знаете ли вы, что однопенсовая марка в среднем около двадцати раз переходит из рук в руки, прежде чем будет наклеена на конверт и погашена? Монетному двору нужен человек, который понимает, что валюта это не более чем мечта. Вам будет положена зарплата и, насколько мне известно, шляпа.
— Вы предлагаете мне работу?
— Да, мистер Стипплер — подтвердил Витинари — И чтобы подтвердить искренность моего предложения, позвольте мне указать на дверь, расположенную за вашей спиной. Если вы в любой момент нашего собеседования почувствуете желание уйти, вам достаточно просто шагнуть сквозь эту дверь, и вы больше никогда не услышите обо мне…
Через некоторое время в комнату мягко вошел клерк Барабантт. Лорд Витинари читал доклад о состоявшемся минувшей ночью заседании внутреннего совета внутреннего совета Гильдии Воров.
Клерк быстро и тихо навел порядок в лотках для бумаг, а потом встал перед Витинари.
— Ночью поступили десять новых семафорных сообщений, милорд — доложил он — хорошо, что семафоры снова работают.
— Конечно, хорошо — согласился Витинари, не поднимая взгляда — Иначе как, ради всего святого, люди узнают, что мы хотим вложить в их умы? Есть заграничная почта?
— Обычные пакеты, сэр. Наиболее аккуратно вскрывали тот, что из Убервальда.
— Ах, милая леди Марголотта — сказал Витинари, улыбаясь.
— Я взял на себя смелость отклеить с них марки, для коллекции моего племянника, милорд — продолжил Барабантт.
— Конечно — разрешил Витинари, взмахнув рукой.
Барабантт осмотрел кабинет и задержал взгляд на каменной плите, где армии каменных фигурок вели бесконечную войну.
— А, я вижу, вы побеждаете, милорд. — заметил он.
— Да. Надо будет записать гамбит.
— А вот мистера Позолота, вижу, здесь нет…
Витинари вздохнул.
— Это просто потрясающе: встретить человека, который действительно верит в свободу выбора — сказал патриций, глядя на открытую дверь — К сожалению, он не верил в ангелов.
Дурнелловский Неритмичный Рифмованный Сленг. Известно множество рифмованных сленгов, они подарили миру такие сокровища словесности как: "волшебница-кудесница"(лестница), "дохлый червяк" (кабак), "пчелка летает медок собирает" (Общая теория относительности). Однако рифмованный сленг улицы Дурнелл уникален, потому что он, фактически, никакой не рифмованный. Почему так, не знает никто. К настоящему моменту разработаны три теории: 1) Он очень сложный и на самом деле следует каким-то своим скрытым правилам, 2) улицу Дурнел так назвали неспроста и 3) все это просто делается нарочно, чтобы позлить приезжих, что собственно и является целью большинства сленгов.
Чудакулли придерживался системы хранения документов "На первом попавшемся свободном месте".
Однако не спешите судить по внешнему виду. Не смотря на выражение лица, напоминавшее поросенка, которому только что пришла светлая мысль, и манеру говорить, похожую на тявканье маленькой, хрипящей, невротичной и до смешного дорогостоящей собачонки, мистер Слеппень вполне мог оказаться добрым, щедрым и набожным человеком. Так же, например, человек, одетый в полосатую робу и черную маску, в большой спешке вылезающий из вашего окна, может оказаться заблудившимся участником маскарада, а человек в парике и мантии посреди зала судебных заседаний — просто трансвеститом, который случайно забрел туда, чтобы спрятаться от дождя. Поспешные суждения иногда ужасно несправедливы. —
