– А ты, выходит, умеешь стрелять, Айрон?
– Я служил в армии. Беллингер хмыкнул.
Впрочем, он недолго интересовался мною. Какие-то мысли его все же тревожили, он задумался.
Мне тоже было над чем подумать.
От кого он на самом деле прячется? Кого может интересовать его рукопись? Я, понятно, имел в виду не какие-то литературоведческие аспекты. И если роман для кого-то представляет столь повышенный интерес, почему Беллингер так мало тронут его потерей? У него есть другие экземпляры? Или он сам хотел, чтобы рукопись украли?
Черт побери, сказал я себе. Такой ценой?
Я ничего себе не объяснил. Напротив, возникли некоторые другие вопросы. Скажем, а кому действительно так срочно могла понадобиться рукопись? И для чего? Появление мистера Аамби ускорило акцию или Ламби тут ни при чем? Беллингер собирался публиковать рукопись. Сам роман или комментарий к нему действительно могли вызвать шум? Мистер Ламби собирался переправить старика в другое место? Ну да, уютное, тихое. Есть горы, есть озеро. Это я помнил. Значит, именно Беллингеру угрожала неведомая опасность, и прятался он тут вовсе не от газетчиков.
Поведение старика ставило меня в тупик.
Он ни разу не поднялся в изуродованный взрывом кабинет, он не проводил к машине тело своего литературного агента, он, как всегда, полулежал в своем низком кресле и рассеянно следил за порханием пестрых бабочек, вдруг поналетевших в сад.
Бабочки взлетали, трепеща крылышками, садились на белоснежные цветы нежных лун, раскачивались на розовых веточках. Солнце лениво играло в колеблющейся листве, может поэтому на лице Беллингера то появлялась, то исчезала странная, как бы его самого удивляющая улыбка, может, поэтому в его глазах время от времени проскальзывало такое же странное удовлетворение.
В воздухе, на мой взгляд, попахивало Гренландией, но старику было наплевать.
Машины давно ушли. На тайных постах люди Берримена вновь слушали нас. День катился к вечеру.
– Откровенно говоря, – заметил я, – никак не думал, мистер Беллингер, что служба у вас окажется столь хлопотной.
– Для садовника ты выражаешься красиво. Далее слишком красиво, а, Айрон?
Беллингер вдруг подмигнул мне.
Я не ошибся.
Он действительно подмигнул, так, будто нас связывало что-то, известное только нам двоим.
Не работает ли он на доктора Хэссопа?
Да нет, конечно, остановил я себя. Кто согласится ради некоей неизвестной цели отдать десять лет жизни? Кто согласится ради некоей неизвестной цели десять лет служить приманкой, понимая, что приманку эту могут заглотить в любой момент?
А если цель известна?
Я еще раз взглянул на старика, но его лицо уже закаменело. Это был прежний Беллингер. Он уже не видел меня. Он никого уже не хотел видеть.
В тысячный раз обходя бетонную стену, я задумался: а как, собственно, попадают в «город Сол» мои невидимые противники? Как они перебираются через стену, оснащенную микродатчиками? У них есть подавляющая аппаратура? Они каким-то образом следят за моими передвижениями?
Скорее всего, следят.
Исходя из этого, можно считать, что взрывчатка в равной мере могла предназначаться как мне, так и мистеру Ламби.
Почему Беллингер мне подмигнул?
А почему нет? Он видел, как я рванул по лестнице, он мог подметить еще какие-то детали. Кроме того, меня рекомендовал доктор Хэссоп, а уже одно это предполагало – садовник не будет обычным садовником, на него, не в пример, скажем, Иктосу, можно будет положиться.
Я так задумался, что не сразу услышал шаги.
Кто-то шел по центральной аллее.
Реакция была мгновенной: я укрылся за ближайшим дубом. Мощный, раскидистый, он как нельзя лучше подходил для этой цели, но и мешал видеть.
Прождав секунду, я отвел в сторону мешавшие мне ветки.
Кто-то из людей Берримена вернулся? Или сам старик неожиданно решил прогуляться по саду?
Увиденное меня ошеломило.
По центральной аллее с важным, даже напыщенным видом шествовал Иктос. Правая его рука надежно покоилась в накладном кармане курточки. Может, он сменил фляжку на пистолет? В любом случае я не хотел рисковать.
Выждав еще несколько секунд, убедившись, что за Иктосом никто больше не следует, я окликнул бывшего грека.
Он нисколько не испугался:
– У вас все тут в порядке?
Его наглость меня взорвала:
– Как ты сюда попал?
– Ну, ну, не кипятись, – сказал он, осматриваясь. – Я видел машины. Обычно сюда никто не приезжает. Что-нибудь случилось?
– Как ты сюда попал?
– Да, ладно, – сказал он, отхлебывая из фляжки. В его кармане все-таки оказалась фляжка. – Мы соседи. Давай по-соседски, а?
Я повторил свой вопрос, и он понял, что спрашиваю я всерьез:
– Характер у тебя дерьмовый, вот что я тебе скажу. Понатыкали стекла на стене, я из-за вас хороший мешок испортил. Брезентовый плотный мешок. Ты лее сам оставил лесенку у стены.
– Я оставляю ее с этой стороны стены, – сказал я. – А с той? Ты перелез через стену?
– Да ладно, ладно тебе. – Он, наконец, занервничал. – Ты же видишь, я ухожу. Уже ухожу.
Он действительно попятился к заросшей травой канаве.
– Я из-за вас испортил хороший мешок. Там, на стене, битое стекло, приходится что-то бросать поверх него. Ухожу, ухожу, чего ты разгорячился?
– Проваливай, – сказал я сквозь зубы.
– Зря ты так, – голос Иктоса прозвучал подозрительно громко. – Видишь, я ухожу. И нечего кричать.
Я вышел из-за дуба и остановился на краю канавы.
Иктос, действительно, знал дорогу.
Моя лесенка была прислонена к стене, с другой стороны он, наверное, подставил свою. Я молча следил, как грек, пыхтя, взбирается на стену. Наконец, он сел там наверху и даже свесил вниз ноги.
– Видишь, – сказал он чуть ли не с укором. – К тебе по человечески, а ты кричишь.
– Повторишь еще раз этот фокус, пеняй на себя.
– Это и есть новый садовник мистера Беллингера?
Я не сделал ни одного движения.
Обычно в того, кто в подобной ситуации проявляет прыть, стреляют сразу. Я не хотел, чтобы в меня стреляли. Поэтому я даже не шелохнулся, только скосил глаза в сторону говорящего.
И увидел не одного, двоих.
Они здорово походили друг на друга – приземистые крепкие ребята. Оба носили короткие кожаные курточки с удобными просторными карманами. Случись что-нибудь неожиданное, стрелять можно не вынимая оружия. Конечно, курточки будут испорчены, но это второе дело.
– Теперь-то я могу хлебнуть? – спросил со стены Иктос.
Один из крепышей кивнул.
Иктос удобно сел и сделал первый большой глоток. Ему, кажется, происходящее нравилось.
– Зря ты все время грозишься, – сказал он мне. – Я таких, как ты, знаю. Грозятся, грозятся, а до дела все равно не доходит. Я, если что, – похвастался он, – бью сразу. Чего болтать лишнее, правда?
– Он тебе грозил? – спросил ближайший ко мне крепыш. – Почему он тебе грозил?
– У него привычка такая, – ухмыльнулся Иктос. – Они как сычи, что садовник, что хозяин. Сколько раз предлагал: хлебни из фляжки, за это ж не надо платить, а он ни в какую. Ну совсем не пьет! – удивился грек.
– Не такая уж дурная привычка.
Так же осторожно я скосил глаза в другую сторону.
Человек, выступивший из-за дуба, несомненно, был главным среди собравшихся. На нем была такая же курточка, как на близнецах-крепышах, но рук он в карманы не прятал. Знал: его всегда подстрахуют. Его спокойствие обескураживало.
– Ты действительно садовник? – спросил он, поправив левой рукой коричневый плоский берет.
– А ты кто? – тупо спросил я.
– Не груби, – предупредил он. – Я ведь обращаюсь к тебе вежливо. Вот скажи, – указал он на ближайший куст, – что это за розы?
– Галлики, – сказал я. – Диковатые, но все еще галлики.
– Верно. А те, белые?
– Луны.
– Опять верно, – он с удовлетворением кивнул. – Ну, а вон те, там, у канавы?
– Чайные. Самые обычные чайные. Почти что шиповник.
– Почему ты так запустил сад?
– Просто я еще не успел навести порядок.
– Ну, ну, – сказал он. – По-моему, ты больше гуляешь, чем трудишься. Ты знал глухонемого?
– Нет.
– Жаль. – Особой жалости в его голосе я не уловил, но он не очень-то и старался. – Неглупый малый. Умел помогать. И своим друзьям, и самому себе, и даже своему бывшему хозяину…
Бывшему!
Они считали Беллингера мертвым?
А Бауэр? Он действительно работал на них или они попросту проверяли меня?
Ну да, быстро прокрутил я в голове. Они видели машины и суету. Они могли видеть, как грузили труп, а вот появление мистера Ламби вполне могли пропустить. Значит, они явились убедиться, что Беллингер действительно мертв.
Ни Джек, ни я – мы не ожидали, что они явятся так быстро.
Зато время действовать наступило.
Иктос Иктосом, его я в расчет не брал. Он сидел на стене и болтал ногами. Близнецов-крепышей я тоже особенно не опасался, вывести их из игры я сумею. Но вот человек в берете… Именно его и надо брать живым, решил я.
