– Проклятые волшебники… – машинально пробормотал Эрни.
– Прошу прощения? – переспросил Чайчай.
– Мой прадедушка рассказывал, у нас тут когда-то был дом. Низкий уровень магии, безопасно для вашего здоровья! Черта с два! Самим-то волшебникам что? У них есть всякие защитные заклинания. Да и как уследишь за магией-то? Она ж постоянно утекает…
– Ну, насколько я знаю, в особо опасных случаях вывешивали предупреждения. До сих пор так бывает, – ответил ему кто-то сзади.
– Эти предупреждения только и годятся что на растопку. Предупреждения в Анк-Морпорке? Ха! – фыркнул еще кто-то.
– Они ж там постоянно… – продолжал Эрни. – Раскопают какое-нибудь старое заклинание – и ну его испытывать. Что оно делает? Взрывает? Превращает? Морковку выращивает? Или все вместе? Одним богам ведомо, что получится. Прадедушка рассказывал: проснешься утром, а у тебя чердак с подвалом местами поменялись. Причем это было еще не самое страшное, – мрачно закончил он.
– Во-во, а я слышал, бывало такое: идешь по улице и вдруг видишь… ты идешь навстречу! – поддержали его сзади. – Или проснулся утром, на улицу выглянул, а солнце уже заходит: снова спать пора…
– Собака часто таскала в дом всякую гадость, – словоохотливо сообщил Эрни. – Прадедушка говорил: вся семья сразу сигала за диван, если собака являлась с чем-нибудь этаким в зубах. Что угодно могла притащить: сломанную волшебную палочку, из которой зеленый дым валит, или какую-нибудь остывшую шаровую молнию, которая вдруг как зашипит… А если кошка начинала с чем-нибудь играть, уверяю вас, лучше было не рассматривать, с чем она там играет.
Эрни сердито подернул поводья, почти позабыв о своем нынешнем крайне затруднительном положении, – так захватила его передававшаяся из поколения в поколение классовая ненависть.
– И что нам говорят, спрашивается? Старые книги с заклинаниями и всякие отслужившие свое волшебные штуковины глубоко зарываются, а заклинания перерабатываются… Ага, только как-то мало в этом утешения, когда твоя картошка начинает гулять по полю. Мой прадедушка однажды отправился к самому главному волшебнику жаловаться, и знаете, что ему там заявили? – Эрни откашлялся и заговорил приглушенным гнусавым голоском, которым, по его мнению, говорили все образованные люди: – «Ну да, сейчас возможны временные неудобства, но вы загляните лет этак через пятьдесят тысяч…» Проклятые волшебники!
Лошадь свернула за угол.
Это был тупик. Полуразрушенные дома с разбитыми стеклами и отсутствующими, видимо украденными, дверями клонились друг к другу словно в поисках поддержки.
– А я слышал, тут все скоро снесут, вычистят, и люди вернутся, – сказал кто-то.
– Ага, как же, – фыркнул Эрни и сплюнул. Упав на землю, плевок быстренько юркнул в ближайшее подвальное окошко. – Теперь сюда только чокнутые лазают. Что-то вынюхивают, ищут…
– Останови-ка вон у той стены, – ласково перебил его Чайчай. – Насколько мне известно, ориентироваться нужно на засохшее дерево, рядом с ним еще старая мусорная куча. Найти проход сложно, но можно. А вот сам процесс… Надеюсь, ты нам поможешь?
– Э-э… я не могу вас туда перевезти, – с запинкой откликнулся Эрни. – Подвезти – одно, а перевезти…
Чайчай с грустью вздохнул.
– А ведь мы так хорошо ладили. Послушай, Эрни, ты перевезешь нас на ту сторону, иначе, поверь, мне очень жаль… но придется тебя убить. А ты такой приятный человек. Добросовестный. Тулуп, кстати, тебе идет.
– Но если я перевезу вас туда…
– Да, и что тогда? – уточнил Чайчай. – Ты потеряешь работу? Невелика потеря. Ведь в обратном случае ты потеряешь жизнь. Видишь, мы очень печемся о твоем благополучии. Умоляю, не отказывай нам.
– Но я… – опять было принялся возражать Эрни и запнулся.
Мозги у него потихоньку начинали закипать. Паренек вел себя очень вежливо, предупредительно, по-дружески, но то, что он говорил, совсем не вязалось с его обликом. Тон не соответствовал содержанию.
– Да и в чем ты, спрашивается, виноват? – продолжал Чайчай. – Тебя же принудили, верно? Приставили нож к горлу, как тут откажешь…
– Ну, если мы говорим о принуждении… – пробормотал Эрни.
Похоже, выхода у него и вправду не было.
Лошадь остановилась и с многозначительным видом оглянулась на своего хозяина: «Ну, что ты там медлишь? Забыл, куда ехать?»
Порывшись в кармане тулупа, Эрни выудил оттуда крошечную жестянку, похожую на табакерку, и открыл ее. Внутри оказалась светящаяся пыль.
– И что с этим нужно сделать? – с интересом спросил Чайчай.
– О, нужно просто взять щепотку, бросить ее в воздух – раздастся звон и откроется путь, прозрачное место, так сказать.
– Значит… никаких специальных знаний тут не требуется?
– Э… нет, нужно только бросить порошок на стену, и раздастся звон, – повторил Эрни.
– Правда? А можно попробовать? – Чайчай взял из его безвольной руки жестянку и бросил щепотку пыли в воздух прямо перед лошадью. На мгновение пыль зависла в воздухе, затем образовала узкую светящуюся арку. Она заискрилась, а потом раздался… Звон.
– Ой! – воскликнул кто-то сзади. – Красиво-то как, правда, Дэйви?!
– Правда, правда.
– Какие искорки…
– А потом нужно проехать туда? – спросил Чайчай.
– Да, – подтвердил Эрни. – Только быстро. Путь недолго остается открытым.
Чайчай положил жестянку себе в карман.
– Большое спасибо, Эрни. Я очень, очень тебе благодарен.
Он взмахнул другой рукой. Блеснул металл. Возница изумленно мигнул и свалился с телеги на землю. Тишина сзади наполнилась ужасом с легкими оттенками восхищения.
– Терпеть не могу зануд, – весело произнес Чайчай, поднимая вожжи.
Пошел снег. Он падал на лежащее тело Эрни, а также на… вернее, сквозь несколько зависших в воздухе серых одеяний.
В одеяниях, казалось, никого и ничего не было. Капюшоны тоже были пусты. Как будто их владельцы находились совсем в иной точке пространства.
«Итак, – произнесло одно из одеяний. – Честно говоря, мы поражены».
«Несомненно, – согласилось другое. – Никогда бы не подумали, что туда можно проникнуть вот так».
«Этот человек наделен богатым воображением», – сказало третее.
«А ведь мы, – ответило первое (или второе? впрочем, какая разница: одеяния ничем не отличались друг от друга), – мы обладаем такой властью, и всё ж…»
«О да, – произнесло второе (или третье). – Ход мысли этих созданий поражает. Своего рода… нелогичная логика».
«Дети… И как до такого можно было додуматься? Но сегодня – дети, завтра – весь мир».
«Дайте мне ребенка, которому еще не исполнилось семи, и он мой навек», – возвестило одно из одеяний.
Воцарилась жутковатая пауза.
Эти существа, действующие как одно целое и называющие себя Аудиторами, не верили ни во что, за исключением, быть может, бессмертия. А еще они твердо знали: чтобы обрести бессмертие, следует всеми возможными способами избегать жизни. Личность – вот начало конца. Ведь всякая личность когда-то начинается и где-то заканчивается. Ход их размышлений был следующим: по сравнению с бесконечностью вселенной любая жизнь невообразимо коротка: какой-то миг – и ее уже нет. Разумеется, данная логика была несколько ущербной, но всякий раз Аудиторы осознавали это слишком поздно. Между тем они старательно избегали любых комментариев, действий или переживаний, которые могли бы их разделить…
«Ты, кажется, использовал местоимение „мне“?» – уточнило одно из одеяний.
«Да, да, но мы же цитировали, – торопливо заговорило второе. – Так выразился какой-то известный религиозный деятель. Об образовании детей. Разумеется, он говорил о себе, но лично я никогда бы так не сказал, ведь… вот проклятье…»
Одеяния исчезли, оставив после себя крошечное облачко дыма.
«Пусть это послужит нам уроком», – сказало одно из оставшихся.
И тут же на месте исчезнувшего коллеги возник еще один совершенно неотличимый от других плащ.
«О да, – сказал вновь появившийся. – И кажется, что…»
Внезапно он замолчал. Сквозь падающий снег к ним приближался некий темный силуэт.
«Это – он».
Одеяния поспешно исчезли, вернее, не просто исчезли: они истончались и растягивались, пока окончательно не растворились в воздухе.
Темная фигура остановилась возле лежащего на земле возницы и протянула ему руку.
– ТЕБЕ ПОМОЧЬ ВСТАТЬ?
Эрни с благодарностью посмотрел на незнакомца.
– Э-э… да, да, спасибо. – Чуть покачнувшись, он поднялся. – Ух, какие у тебя холодные пальцы, господин!
– ИЗВИНИ.
– Почему он так обошелся со мной? Я ведь делал все, что он говорил. Он же мог убить меня!
Эрни достал из потайного кармана тулупа странно прозрачную фляжку.
– В такие холодные ночи я без вот этой подружки, – он постучал по фляжке, – даже за порог не выхожу. Очень бодрит, снова живым себя чувствуешь.
