Прихватив понравившуюся половинку, расплатился на кассе и снова вышел на улицу. Вгрызаясь в душистый мякиш, оглядываясь по сторонам, соображая, что жевать всухомятку не совсем комильфо. В принципе, можно было вернуться в буфет и купить компот или лимонад, но хлеб… Настоящий хлеб требовал иного к себе обращения. Для полного счастья ему не хватало молока.
Молочный располагался за углом, в том же доме. И молоко там имелось. Как разливное, за которым выстроилась небольшая очередь с бидонами, так и в пакетах. Выбрал себе треугольный, в виде правильного тетраэдра, цветов, хм, российского флага. В двухтысячных таких днем с огнем не найдешь, а здесь – дело обычное.
Отгрыз зубами уголок, отхлебнул. Покатал во рту, дегустируя. А что, вкус неплохой, жирность на уровне, духу эпохи соответствует. И химии не ощущается.
В общем, таким макаром – с батоном в одной руке, молочным пакетом в другой, откусывая и отхлебывая на ходу – перешел дорогу и двинулся через институтский комплекс к железке. Очень мне вдруг захотелось, «вот вынь да положь», на электричке в Москву прокатиться. Не откладывая в долгий ящик – времени полно, надо его как-нибудь убивать.
До станции добрел минут примерно за десять. Хлеб дожевал, молоко допил, пустой пакет… увы, урны поблизости не нашлось, пришлось запулить в кусты. Знаю, что нехорошо, но делать нечего – не тащить же его с собой, м-да. Короче, сытый, довольный, свободный, как Анджела Дэвис (была такая известная всем советским гражданам «борцунья» в далекой Америке), я подошел к железнодорожной платформе. На противоположной ее стороне красовалось название. «Новодачная».
Мысленно усмехнулся. Каждый год на 1 апреля наши шутники меняли ее на «Водочная», выбрасывая две лишние буквы, одну переставляя на «нужное» место. Дурость, конечно, но… дуракам закон не писан. Один раз, помнится, троица таких «шутников» решила приколоться по-взрослому. Замкнули ночью семафор на переезде и принялись раскрашивать рельсы. Суриком, под цвет грунта. А на вопрос застукавшего их обходчика: «Что это вы тут делаете? Кто приказал?» – лишь отмахнулись с досадой: «Мужик, не мешай. Личное указание Гоги». Путеец проникся и мешать не стал.
Естественно, первая утренняя электричка остановилась перед переведенным в красный режим семафором, а машинист тут же доложил по инстанции: «Горит красный. Пути разобраны». Железнодорожное сообщение по савеловской ветке оказалось прервано на четыре часа, пока не разобрались, в чем дело. Прямой ущерб – миллион или около этого. «Маляров» нашли. В тот же день. Одному дали три года условно, второму – два. Обоих отчислили. Третьему повезло больше – всего лишь исключили из комсомола. Он стоял на стреме и в покраске непосредственного участия не принимал.
Жаль, конечно, придурков, но… поделом. Каждая шутка имеет свои границы. Дура, как говорится, лекс.
* * *
Билет я купил только в один конец – обратный уже лежал в кармане, приобретенный на Савеловском вокзале три с лишним часа назад. Подумалось, что неплохо было бы взять месячный проездной, однако скидки для студентов и школьников еще не действовали (учебный год начинается только через два дня) и потому пришлось бы платить полную цену. В итоге ограничился обычным талоном на поездку от третьей зоны до нулевой. Обошлось это удовольствие в двадцать копеек, в четыре раза дороже, чем на метро. Впрочем, метро сюда и через тридцать лет не дойдет, так что и сожалеть не о чем.
Народу в вагоне было немного. Электричка шла из Лобни, а не из Дубны или Дмитрова, и возвращающиеся домой дачники полностью оккупировать ее не смогли, застряв со своими ведрами, лопатами и корзинами на дальних подступах – между Икшей и Талдомом. В общем, сидячих мест оказалось в достатке, и до Москвы-Савеловской я доехал с комфортом, расположившись на деревянной лавке возле окна, разглядывая проплывающие мимо городские пейзажи. Лианозово, Бескудниково, Дегунино… Увы, платформу Тимирязевскую в этом времени еще не построили, так же как и серую ветку подземки, связавшую в будущем центр со спальными районами северо-востока столицы. Радости живущим где-нибудь в Бибирево или Алтуфьево этот факт, конечно, не добавлял, вынуждая граждан пользоваться автобусными и железнодорожным маршрутами. Правда, сегодня жители первопрестольной особой транспортной активности не проявляли – воскресный день, на работу ехать не надо.
Рассматривать «старую» Москву оказалось занятием интересным. Никаких торговых центров, базаров, автомобильных стоянок, рекламных щитов. Просто дома, просто гаражи, просто заводы и фабрики. Провода, столбы, не вырубленные еще лесополосы. Особенно порадовал меня длиннющий транспарант на фасаде одного из промпредприятий. «Сохраним родную природу». Так и захотелось добавить к нему классическое «Мать вашу». Ну да, игра слов, второй смысл, фига в кармане – привычное дело для рефлексирующей «творческой» интеллигенции… чтоб ее. С этими лозунгами вообще, что сейчас, что в будущем, одна сплошная катавасия. Извратить изначальный смысл – раз плюнуть. Вот, помню, пошли мы как-то с друзьями в поход по предгорьям северного Урала. Ну и забрели, как водится, в один населенный пункт, типа, продуктами подзатариться. Зашли и узрели на сельсовете НЕЧТО. Состоящий из двух половин слоган. «КОММУНИЗМА НЕИЗБЕЖНА!» Обалдев от увиденного, решили поначалу, что это просто особенности местного диалекта, поскольку проживали там в основном оленеводы. Ненцы, коми, ханты, еще кто-то из народностей севера. И лишь спустя минуту дошло: лозунг не из двух слов состоит, а из трех. Третья (точнее, первая) часть транспаранта лежала внизу на отмостке. И написано на ней было «ПОБЕДА». Такие вот, понимаешь… загогулины.
* * *
Электричка прибыла на 4-й путь. Пройдя по платформе и окинув взглядом пока еще одноэтажное (не успели еще надстроить) здание вокзала, вышел на примыкающую к нему площадь. Ни тебе турникетов, ни ларьков, ни бомжей, тусующихся между ними. Скукота, короче, сплошная, ха-ха. Впрочем, один ларек на площади все-таки был. «Союзпечать». А рядом с ним… Рядом с ним продавали мороженое. Большой белый ящик, выпускающий клубы пара при открывании, и тетка в косынке, тоскующая на раскладном стульчике. Хотя нет, вру, она вовсе не тосковала – спокойно сидела себе и, нацепив очки, читала какую-то книгу.
Подойдя ближе, принялся разглядывать ценники. «Фруктовое бум.» – 7 коп., «Сливочное ваф.» – 13 коп., «Пломбир» – 20…
– Лакомку бери, – неожиданно посоветовала мороженщица, отрываясь от чтения. – Очень вкусное.
Я пожал плечами.
– Да нет, я ее как-то не очень. Я бы лучше вот это, за сорок восемь, взял. Только большое оно, пока съешь – растает.
– Так я его разрезать могу, – усмехнулась в ответ продавщица. – Девушке своей вторую половинку отдашь.
– Нету девушки, – развел я руками. – Один гуляю.
– Ну и дурак, – резюмировала тетка. – В твоем возрасте по девкам бегать – самое то, – а потом добавила со смешинкой. – Купишь, так сразу и найдутся. Девки сладкое любят, моя, вон, конфеты да пряники трескает, будь здоров, за уши не оторвешь. Ими одними и питается, а все равно худю-ющая. Все, видать, в танцы-шманцы уходит.
Мы немного посмеялись, а затем проблема с мороженым разрешилась сама собой.
– Дядя, а давайте напополам, – прозвучал сбоку тоненький голосок.
Конопатая девчушка с косичками, лет, примерно, десяти-одиннадцати, появившаяся непонятно откуда, стояла рядом и смотрела на меня вопросительно.
– А давай, – подмигнул я рыжей. – Денег не надо. Я угощаю.
– Ну вот и пара нашлась. Кавалер, – расхохоталась мороженщица, вынимая из ящика завернутый в фольгу брикет и аккуратно разрезая его на две равные части. – Держите, голубки. На здоровье.
– Спасибо, – поблагодарила девочка и, хитро стрельнув глазами («Ай, молодца! Далеко пойдет!»), унеслась куда-то вприпрыжку.
– Палочку возьми! – прокричала ей вслед продавщица, но девчушка уже исчезла из вида. – Вот стрекоза. Пальцем теперь кушать придется.
– Ничего, справится как-нибудь, – ухмыльнулся я, принимая деревянную палочку из рук говорливой мороженщицы. – Дело молодое.
– Ага, молодое, – весело произнесла тетка, оглядывая меня. – Ты на себя-то посмотри… старый. Сам-то еще небось… класс десятый? Или уже студент?
– Студент.
– Ну… бывай, студент. Только смотри, горло не простуди, ха-ха… дядя.
– Попытаюсь. Спасибо.
* * *
Отступив от «прилавка», я развернулся и, зачерпывая «ложечкой» тающую во рту сладкую массу, двинулся вдоль вокзала.
Около бочки с квасом суетился какой-то мужик, цепляя ее к «Беларусю». «Эх, опоздал. Все уже выпили». А жаль! Очень хотелось попробовать, каков он на вкус – квасок за пятачок да с копеечкой.
Впрочем, про квас я забыл почти сразу, увидав… «О! Газировка, сто лет таких не встречал».
