— Как я уже говорил, мы, земляне…
— Вы проникли в коридор особо секретного доступа — почти сразу, как только оказались на борту моего судна! — визгливо пролаял капитан. — Моим людям сделаны прививки против всех мыслимых и немыслимых наркотиков правды. Что вы сделали с моими людьми, чтобы заставить заговорить Иуду, который дал вам нужную информацию?!
Ретиф успокаивающе поднял руку:
— Капитан, не надо так строго, мы, земляне, можем быть чертовски убедительны. Вот, например, прямо сейчас, в этот самый момент, вы сами уже близки к тому, чтобы быть убежденным в обреченности всех попыток перехитрить нас, землян…
Привыкший отдавать команды рот крулча беззвучно открылся и закрылся.
— Я?! — переведя дух, выпалил он. — Вы, что же, действителыю считаете, что крулчского боевого офицера можно заставить отступить от выполнения своего долга?
— Уверен! — пропищал чей-то тонкий голосок сверху и сзади капитана. — Пара пустяков.
Копыта крулча лязгнули, когда тот резко обернулся. Он застыл как вкопанный, завороженно глядя на маленькое круглое личико Крошки Вилли, улыбающееся ему из вентиляционной отдушины над пультом управления.
Ловким движением Ретиф наподдал инопланетянину по запястью и выхватил пистолет из безвольно повисшей руки.
— Ну вот, убедились? — сказал он, в то время как капитан ошеломленно переводил взгляд то на него, то на лилипута. — Никогда не недооценивайте нас, землян…
При этих словах капитан осел в своем кресле, вытирая лицо белым в черный горошек носовым платочком, любезно предоставленным ему Крошкой Вилли.
— Этот допрос — вопиющее нарушение закона! — простонал он. — Я был уверен, что все, что вы говорили о вашем виде…
— Мы немало искушены в хитростях, — признал Ретиф. — Но уверен, вы сможете без труда простить маленькую невинную ложь, стоит вам только постараться понять нашу природу. Мы любим борьбу, и нам казалось, что это самый легкий путь — подстрекнуть вас к какому-никакому сражению.
— Подстрекнуть к какому-никакому сражению? — прохрипел пораженный крулч.
— Да-да, вы знаете, есть что-то в беззащитном с виду простофиле, что пробуждает в людях авантюристов, — объяснил землянин. — Таким образом, это для нас самый простой способ опознать смутьянов, чтобы можно было с ними быстренько разделаться. По-моему, вы, крулчи, сейчас прекрасно подходите для этой цели. Дело в том, что у нас как раз закончены несколько новых приборов-планетоуничтожителей, которые мы уже давно хотели подвергнуть полевым испытаниям.
— Вы блефуете! — отчаянно проблеял крулч.
Ретиф энергично кивнул.
— Я обязан предупредить вас, но вы вовсе не обязаны верить мне. Поэтому, если вы по-прежнему настаиваете помериться силами…
С пульта управления раздалось резкое жужжание; часто замерцал пронзительный желтый огонек. Рука капитана инстинктивно дернулась, когда он вперился взглядом в коммуникатор.
— Давайте-давайте, отвечайте, — подбодрил его Ретиф. — Но уж будьте любезны не говорить ничего такого, что могло бы раздосадовать меня. У нас, землян, крутой нрав.
Крулч щелкнул переключателем.
— Ваше благородие, — затараторил, захлебываясь от волнения крулчский голос. — Мы убиты пленными! Я хочу сказать, пленены убийцами! Их было двенадцать, а может, и все двадцать! Одни высоченные, как столетнее дерево Фуфу, а другие маленькие — меньше, чем копытные гниды! Еще у одного из них глаза, как горящие уголья, а из рук вырывалось пламя в десять футов длиной, которое расплавляло все, к чему ни прикоснется, а другой…
— Заткнись! — взорвался капитан. — Кто ты? Где ты? Что, во имя двенадцати Дьяволов, здесь происходит?
Он резко повернулся к Ретифу.
— Куда подевались остальные ваши коммандос? Как вам удалось ускользнуть от моей системы наблюдения? Что?..
— Ну-ну, — усмехнулся Ретиф. — Сейчас моя очередь задавать вопросы. Во-первых, мне нужны имена всех чиновников-гаспьеров, которые принимали от вас взятки.
— Вы, что же, думаете, я так вот и выдам моих соратников, чтобы обречь их на мучительную смерть от ваших рук?
— Ничего подобного, все что нам нужно — узнать, кто с вами сотрудничает, и то только для того, чтобы я мог сделать им более выгодное предложение.
Раздалось тихое «бряк!» — на сей раз замерцал голубой огонек. Офицер-крулч настороженно посмотрел на него.
— Это моя внешняя «горячая» линия связи с Министерством Иностранных Дел, — сказал он. — Когда до Правительства Гаспьера дойдет известие о пиратском акте, который вы, якобы миролюбивые земляне, осуществили за фасадом дипломатии…
— Так скажите им, в чем дело? — предложил Ретиф. — Пришло им время открыть для себя, что они не единственные, кто знает толк в изящном искусстве трирушничества.
Крулч поднял трубку.
— А-а? — отрывисто спросил он. Его лицо вытянулось, и он вытаращил глаза на землянина, а потом и на второго.
— Что-что? — заорал он в коммуникатор. — Летают по воздуху? Забрались куда? Что вы имеете в виду — гигантские белые птицы?!
— Малыш! — подбодрил его Крошка Вилли. — Эти гаспьеры наверняка преувеличивают.
Капитан в ужасе уставился на крошечного человечка, сравнивая его рост с шестью футами тремя дюймами Ретифа. Он вздрогнул.
— Знаю, — сказал он в трубку. — Они уже здесь…
Он бросил трубку на рычаг, взглянул на телефонную панель и медленно потянулся к ней рукой.
— Это напомнило мне кое о чем, — сказал Ретиф. Он направил пистолет прямехонько в центр груди крулчского офицера. — Не будете ли вы так любезны приказать всему экипажу собраться в главном кубрике?
— Они… они и так там, — ломающимся голосом проговорил капитан, не сводя глаз с пистолета.
— Просто для уверенности.
Капитан надавил кнопку общего оповещения, прочистил горло и скомандовал:
— Всему личному составу в центральный столовый отсек — бегом!
Какое-то мгновение стояла тишина, затем с другого конца линии донесся голос крулча:
— Осмелюсь предположить, что вы имеете в виду всех, кроме аварийных команд в машинном отделении и в оружейном отсеке, Ваше благородие?
— Я сказал — ВЕСЬ личный состав, черт бы тебя побрал! — прорычал капитан. Он выключил коммуникатор.
— Понятия не имею, что вы этим хотите добиться, — резко бросил он. — В моем распоряжении на борту этого судна три сотни бесстрашных воинов, вам не уйти с этого корабля живыми!
Прошло две минуты — включился коммуникатор:
— Все в сборе, сир.
— Эй, Вилли, видишь тот большой белый рычаг? — обратился Ретиф к лилипуту. — Окажи любезность, просто опусти его вниз, и следующий тоже.
Капитан попытался вскочить. Пистолет Ретифа взметнулся прямо к его лбу. Вилли прошел мимо крулча и опустил рычаги. Где-то вдали надсадно заурчали механизмы, отчетливый толчок потряс массивный корабль, затем последовал и второй толчок.
— Что это было? — поинтересовался Вилли.
— Это закрылись аварийные перегородки, — объяснил Ретиф. — И три сотни бесстрашных воинов просто оказались между ними.
Капитан с пораженным видом осел в кресле.
— Откуда вы так прекрасно осведомлены об устройстве моего судна? — потребовал он ответа. — Эти засекреченные…
— …чертежи — результат кражи кое-чьих разработок, а те, нехорошие люди, надо думать, изучали их. А теперь, Вилли, впусти Юлиуса и остальных. Тогда, я думаю, мы вполне будем готовы приступить к обсуждению условий почетной сдачи.
— Этот день навсегда останется в анналах вероломства, — подавленно проскрипел капитан.
— Нет-нет, я полагаю, что нет нужды вносить его в эти анналы, — успокоил крулча Ретиф. — Конечно, в том случае, если нам удастся прийти к взаимопониманию, — попросту, как водится между джентльменами.
6
Уже прошел час с момента восхода солнца, когда закончилось историческое чрезвычайное заседание гаспьерского Кабинета Министров. Посол Шипшорн, который появился из конференц-зала, был погружен в оживленную беседу с весьма мрачным офицером-крулчем, наряженным в тщательно пригнанное полное парадное обмундирование, но остановился, заметив Ретифа:
— А, вот и вы, мой мальчик! Я был слегка обеспокоен, когда вы так и не вернулись вчера вечером, но, как я только что указывал уважаемому капитану, это было всего-навсего ужасным недоразумением. И поскольку позиция почтенных крулчей была прояснена — к обоюдному удовлетворению, они на самом деле предпочитают скотоводство и народные танцы всякого рода военным авантюрам, то Кабинет Министров оказался в состоянии прийти к скорому и благоприятному для нас решению по заключению Договора о Мире и Дружбе, дающему Землянам полный Статус Наибольшего Благоприятствования.
— Рад слышать это, мистер посол, — ответил Ретиф, приветственно кивнув стоявшему рядом с надменным лицом командиру крулчей. — Уверен, что мы все предпочли бы дружеское соперничество демонстрации наших дипломатических способностей в дальнейшем.
