– Тш-ш, – неожиданно даже для себя прошипела я. Юстифа дернулась и на мгновение ожила. Правда, потом у нее кровь пошла еще и из носа. – Все закончилось. Не бойся.
Черная, собственно, и не боялась. Просто перестала дышать.
Ну, вот что за дурная натура – даже над телом той, что совсем недавно желала меня убить, плачу, как сентиментальная девчонка над сериалом. Не хватает только заорать: «На ее месте должна быть я».{42} Нет уж, не дождется. Мне как-то нравится быть живой.
Но подумать над превратностью судьбы мне, разумеется, не дали.
– Лис? Ты как?
Даже прикосновение ко лбу, где ран не было, отдалось болью.
– Жива, – прохрипела я. – Удивительно, да?
– Иногда случаются чудеса. – Рейвар криво улыбнулся. Затем обернулся: – Кай, оставь эту возню, если не хочешь получить два хвостатых трупа.
Добрый он все же.
– Ой, как больно! Кажется, у меня ушиб всей Лиски.
– Потерпи немного.
Рядом с ним я совершенно расслабилась, адреналин перестал играть в крови, и меня начало клонить в сон, похожий на красное марево. А еще, кажется, на полянке росли не только странные острые сучки, но и дурман-трава. Ибо вышедший из леса черный единорог – это даже для моей бурной фантазии многовато.
– Ой, лошадка!
Полежав еще немного, я почувствовала, как меня укрывают чем-то приятно холодным, и, наконец, провалилась в сон.
– Я тут уже бессильна. Этот ошейник перетягивает определенные магические потоки. Ох, ну как тебе объяснить, мой мальчик? Это как клубок из нескольких совершенно разных нитей. Перекрыть оборот легко, тут и физиология замешана. А вот полет и чары – чистая магия. И это можно связать только таким мощным артефактом.
– При чем тут раны? Раньше ошейник ей не особо мешал.
– Рейвар, она отравлена. А артефакт блокирует не только магические потоки, но и все ее попытки сопротивляться яду черной хвисы. Посмотри. – Елна сняла ткань, прикрывавшую плечо девушки, обнажая страшную, безобразную рану. Широкие рваные края ее сочились сукровицей и гноем. Кожа вокруг белая-белая, тогда как сама рука заметно покраснела и распухла. – Уже два дня я только и делаю, что обрабатываю каждую рану. Но не успею закончить с одной, как бинты на другой начинают пропитываться кровью. И… я уже три часа не могу ее разбудить. Рей, пойми, она медленно умирает. Еще несколько дней – и сердце просто не выдержит. У нее нет ни единой серьезной раны, ни один внутренний орган не поврежден. Но яд делает свое дело.
– Что ты предлагаешь? Ближайший храм всебогини в трех днях пути. В дороге она умрет меньше чем за сутки.
Он старался не смотреть на осунувшееся, серое лицо Лиски. Хватило и беглого взгляда, чтобы внутри все сжалось.
В лагерь они явились в жутком виде. Едва стоящий на ногах, избитый, грязный и голодный Хельвин. Рейвар в одних коротких штанах, весь в крови и с раненой хвисой на руках. Ребята так и замерли, удивленно рассматривая своих командиров, придя в себя, только когда лэй’тэ начал на них орать, требуя найти Елну, принести воды и не стоять столбом, а доложить ему об обстановке на линии фронта и последних новостях.
Доверив заботу о хвисе и друге Елне, он отправился мыться и переодеваться, попутно разбираясь в произошедшем за двое суток отсутствия. На его счастье, событий оказалось не так уж и много. Полукровки активно пытались скрыть исчезновение своего лэй’тэ, пустив пару довольно диких слухов о его повторном превращении в дикого неуправляемого зверя, готового убить каждого, кто встретится на его пути. Но люди, которые стали свидетелями нападения огромного волка-оборотня, так прониклись этой байкой, что несколько деревень враждебного графства попросту опустели. А уж о панике среди войск и говорить не приходится. Этой ночью двое активистов-полукровок предложили помотаться по окрестностям обряженными в звериные шкуры и повыть для дополнительного эффекта. Похоже, ребята заигрались. Хотя и их понять можно – остаться без командования нелегко.
В рядах армии Юстифы тоже наметился раскол. Прежде дружественное ей Роленское графство спешно сворачивало военные действия и, по донесению разведки, начало готовить послов в Сенданское графство, пока не поздно, пытаясь переложить ответственность за нападение на соседей. И если они придут с повинной, ничего не останется, кроме как ласково пожурить и отпустить с миром и очередным договором о ненападении.
Зато Авеорскому достанется. Бывшие союзники не преминут отыграться на беззащитном теперь графстве. Без Юстифы местный маркграф, с уже поврежденным постоянным давлением чар разумом, не сможет поддержать хоть какую-то видимость благополучия и власти. Максимум неделя – и в руках Нейллина окажется акт о полной капитуляции. И вот тогда-то начнется настоящее веселье.
Рейвар не любил политические игры. Но здесь без них не обойдешься, бросать мальчишку с бездарно составленным мирным договором – это преступление против его отцовского долга. Авеорское графство станет той еще костью в горле. Разбитая армия, разоренное налогами и трудной жизнью население, которое обязательно попытается тем или иным путем поживиться за счет богатых соседей, и те просто не смогут отказать своим несчастным бывшим врагам. Опять же – грызня за власть между наследниками маркграфа. Да и роленцы попытаются взять компенсацию в виде спорных земель дельты реки. Если же выигравшее графство не проконтролирует развитие событий, то лет через пять соседи поглотят друг друга, а через двадцать наберут достаточно сил, чтобы снова напасть. Нет, разделяй и властвуй. Тот, кто разрушил некогда крупное богатое королевство, поделив его на три неравные части, был последним негодяем, откинувшим самые неприбыльные земли вместе с их жителями, но умным политиком, сделавшим эти огрызки достаточно слабыми поодиночке.
Так что придется заняться еще и политикой с экономикой. А это означает, что он задержится в графствах еще как минимум на три декады. Конечно, основную часть гвардии лучше отослать домой, оставив здесь самых незаменимых.
Только втайне Рейвара радовала такая задержка. Будет время побыть с Нейллином не в качестве наставника и доброго дядюшки, а в качестве отца. Да и с Лиской можно спокойно разобраться, дав привыкнуть к себе в спокойной обстановке, а не в том вертепе, что творится на Дворе.
Когда он стал так естественно воспринимать мысль о ее водворении в его жизни и доме?
Этот беленький мальчик может ее туда отправить?
Рейвар поджал губы. Еще раз обращаться к дракону рискованно. После того как ему под насмешливым взглядом своего брата пришлось забирать их троицу с территории Авеорского графства, Кай буквально выбросил свою ношу недалеко от лагеря полукровок и, рассыпая снежное крошево, поспешно улетел залечивать раненые бока и гордость. Но если Лиска действительно его жрица, повязанная с божеством какими-то его планами, возможно, стоит рискнуть.
Для вызова Кая пришлось будить девушку. В этом помогли особые белые шарики, что Елна положила ей в рот. Как Рейвар помнил, они были довольно кислыми и неприятными на вкус, зато очень полезными. Хвиса начала судорожно сглатывать, причавкивая и пытаясь выплюнуть гадость. Но к тому моменту, когда мутные глаза открылись, пилюля должна была стать сладкой.
Нагнувшись над ней так, чтобы она видела его лицо, Рейвар осторожно коснулся сухих спекшихся губ влажными пальцами и сказал:
– Лис, позови Кая.
В ответ она едва заметно поморщилась:
– Ты не… приходил.
Окунув пальцы в стакан с отваром трав, он вновь коснулся ими непослушных губ, смягчая огрубевшую кожу и залечивая маленькие ранки.
– Я был очень занят.
Она моргнула, принимая его довод.
Ему стоило наверстать все, что он не сделал за то время, пока был с ней. Но Рейвар должен признать, что, ругая снежное божество за самоволие, он втайне испытывал благодарность. Если бы его поставили перед выбором – оставить свою маленькую армию или Лиску, лэй’тэ мог принять неверное решение. В любом случае неверное. Сейчас же все казалось правильным: в гвардии лэй’тэ только самые лучшие, умные, самостоятельные и сообразительные ребята, они могут справиться с любой ситуацией, а вот дурная хвиса беспомощна как ребенок.
– Опять не спал? – прошептала она.
Ну вот, еще немного – и командовать им начнет. В чем-то все лэй’тэри действительно похожи.
– Позови это дурное божество, Лисенок.
– Он… меня не услышит. Ошейник…
– Тш-ш! Я понял. – Почти черные от расширенных зрачков глаза снова стали мутнеть, дыхание участилось, на бледном горячем лбу выступили капельки пота. Стерев их самыми кончиками пальцев, он попытался улыбнуться, нечего ее пугать, и так не сладко. – Что-нибудь придумаю.
– Бубен возьми, – усмехнулась чему-то Лиска. Это лукавое выражение личика, принимаемое им прежде за признаки сумасшествия, он уже узнавал. – У тебя… глаза как раньше. Теплые.
