«Надо было стрелять. В воздух», — подумал я в последний момент.
Помощь пришла, откуда я вообще не ждал. Тихо, как лесная кошка, артистка подкралась к курсанту и со всей дури огрела наглого недовояку своим кейсом с гитарой по темечку. Инструмент внутри короба жалобно звякнул, но удар свое дело сделал — курсант нелепо замер, а после опал, словно озимые. Последний, третий противник, увидев, что его друзей раскидали, запоздало поспешил на подмогу. Оттолкнул девушку, приложив артистку затылком о ствол ивы, а после — навалился на меня, не давая поднять на ноги.
Мы покатились кубарем по сырой земле, нанося друг другу беспорядочные удары. Сознание уплывало, но почему-то мне вспомнилась душевая в казарме. Как нас с Вартаном метелили деревенщины, что ходили вокруг старосты, как мерзко улыбался сам Гринн, наблюдая за нашим унижением. Исключительно на силе собственного гнева, я выгнулся дугой, сбрасывая с себя курсанта, извернулся и, оказавшись сверху, уселся на вояку верхом и стал выбивать из него всю дурь. Без техники, без особых мыслей — просто молотил и молотил по наглой пьяной роже, разбивая губы, нос, ломая зубы и скулы.
— Офицер! Господин полицейский! Хватит! Хватит!
Я почувствовал, как кто-то тянет меня за локоть и уже был готов ударить в ответ, но увидел, что это та самая артистка, из-за которой все и началось. Позволив девушке оттащить меня в сторону, я оценил поле боя. Первый мой противник подавал признаки жизни и вот-вот был готов прийти в себя. Второй парень еще валялся без сознания, а вот моя последняя жертва только тихо скулила, держась за разбитое в мясо лицо. Я заторможено посмотрел на собственные кулаки — рассеченная кожа, кровь, а левый кулак еще и начал опухать, то есть я или выбил пару пальцев, или вообще что-то сломал.
— Давайте, быстрее… — сказала артистка, беря меня под руку и волоча в сторону освещенной аллеи.
— Туда, направо, — указал я в сторону своего дома.
Она была права. Надо делать ноги. Как только первый курсант придет в себя — мне конец. Руки нещадно болели, в голове гудело. Я смог справиться с этими амбалами только по причине того, что первый не ожидал от меня подобной прыти и ударов в печень, второго огрела чехлом девушка, а третий сам по себе был тряпкой. Но больше мне так не повезет.
Благо, я успел поднять с земли свой револьвер, а китель забрала девушка. Вроде бы, все на месте… Твою-то!.. Патроны! Они так и остались лежать в жухлой листве. Утром надо вернуться, поискать. За утерю казенных боеприпасов мне голову открутят…
Полученное от ударов в голову сотрясение навалилось, когда мы уже добрались до моего дома. Меня вывернуло прямо возле подъезда, но медлить было нельзя — может, курсанты очухались и сейчас рыщут по округе в поисках возмездия за причиненное унижение. Певица помогла мне подняться на этаж, отперла дверь ключом, который я кое-как смог достать из кармана, и сразу же повела меня в ванную — смыть кровь.
В тот момент я был ей благодарен. Она не была виновата в том, что случилось, очевидно, вина лежит только на свиньях в зеленых кителях, что прицепились к девушке, что спокойно шла после работы домой. Я же допустил целый ряд ошибок. Первая — то что вообще ввязался в этот конфликт, но тут уже был просто вопрос того, смогу ли я смотреть потом в зеркало. Наверное, не смогу. Но все же, стоило сделать пару предупредительных выстрелов в воздух. Это привело бы к тому, что через десять, максимум пятнадцать минут, на месте уже был бы патруль из моего родного или соседнего участка — ночная стрельба, пусть и на этом берегу Агиона, событие из ряда вон. Да, пришлось бы написать пару отчетов, может, съездить на головомойку к господину Варро, но сейчас мне бы не пришлось сплевывать кровь в раковину и проверять, целы ли кости.
Артистка помогла стянуть с плеч рубашку, тихо ахнула, увидев, в каком состоянии мои плечи и шея после боя с третьим курсантом, после чего деловито спросила:
— Полотенце есть? Тут крови…
С меня на самом деле натекло, как с заколотой свиньи. Только доковыляв до дома, я понял, что последний вояка глубоко рассек мне бровь — поэтому глаза и лицо постоянно заливало, и я толком ничего не видел.
Полотенца у меня не было, а вот рубашке и майке — точно конец. Так что я молча взял одежду с края ванной и одним движением разорвал рубашку надвое.
— Вот, — протянул я артистке ткань. — Сойдет за полотенце.
Разбитые губы едва шевелились, но я попытался улыбнуться. Девушка недоуменно посмотрела протянутый ей кусок ткани, после чего выхватила половину рубашки из моих рук и засунула ткань под кран.
— Надо к лицу приложить, иначе совсем раздует… Я, кстати, Мелоди, — наконец представилась моя новая знакомая.
— Старший унтер-офицер Кейн, — ответил я.
— А у старших унтер-офицеров бывают имена? — язвительно спросила девушка, аккуратно прикладывая холодную ткань к моей брови.
— Маловер. Маловер Кейн, — после секундной заминки ответил я. — Вот только я сказал свое настоящее имя.
— А чем имя Мелоди не настоящее?
— Певица по имени Мелоди? — если бы мог, я бы поднял бровь, но и интонации тоже хватило.
Девушка только нервно улыбнулась.
— Мама хотела, чтобы я стала известной артисткой.
— И как?
— Пока в процессе, — ответила Мелоди.
— А фамилия у певицы Мелоди есть?
— А это допрос?
— Просто любопытство.
— Янг. Мелоди Янг.
— Приятно познакомиться, Мелоди Янг.
— Взаимно, офицер Кейн.
Девушка наконец убрала остатки рубашки от моего лица и с тревогой посмотрела на бровь.
— Надо зашивать, — со знанием дела сказала артистка, — глубоко рассекли…
— Совсем плохо? — с надеждой спросил я.
Певица только кивнула.
Но в больницу мне пока нельзя. Пьяная драка — не лучшая отметка в личном деле. То, что курсанты не пойдут в полицию я был уверен железно — если не вылетят с курса, то уж точно станут козлами, которых один в троих отделал молодой полицейский. Это буквально добровольно стать посмешищем для всей академии и загубить свою карьеру еще до выпуска. Нет, эти трое никому ничего не скажут, значит и мне стоит помалкивать.
Кряхтя от боли, я встал с края ванны и побрел в комнату. Вытащил из-под кровати сумку, покопался в вещах и выудил небольшую железную коробку — аптечка охотника.
Сначала — укол ламхитанского морфия, снять боль. В отличие от больничных шприцов, для охотников дома де Гранж морфий был расфасован в специальные одноразовые шприцы с короткой толстой иглой. Сбрасываешь колпачок, вбиваешь шприц в ногу прямо через одежду, нажимаешь большим пальцем на короткий, похожий на кнопку поршень, и готово. Одна доза — снять боль при легких ранах, две — при тяжелых, чтобы не умереть от болевого шока. Три — если не хочешь мучиться, а патроны закончились.
— Ого… — протянула Мелоди, заглядывая мне через плечо.
А удивляться было чему. В аптечке лежал специальный жгут, который можно затянуть даже на руку без посторонней помощи, стерильные бинты в плотных картонных пакетах, набор хирургических крючковатых игл, несколько видов хирургических ниток, щипцы, пинцеты, пачка хирургических тампонов и бутылочка на четверть литра медицинского спирта для стерилизации и еще кое-какие препараты по мелочи. Все — в единичном экземпляре, для работы «здесь и сейчас».
— Откуда у тебя это? — удивленно спросила девушка.
— В походы хожу, — ответил я, аккуратно перебирая содержимое аптечки и извлекая только нужное.
Спирт придется вскрыть, как и хирургические иглы. Все же, придется отправить запрос в Парту, чтобы получить новый набор…
Взяв все необходимое, я поковылял обратно в ванную — к зеркалу. Да… Отделали меня знатно. Но в одном Мелоди была права — бровь надо если не полноценно зашить, то обработать и хоть как-то стянуть. Отек уже рос во всю, времени оставалось мало и если ничего не сделать — в ближайшую неделю вообще глаз открыть не смогу.
Я аккуратно вскрыл флакон со спиртом, обработал руки и под ногтями — кости все же остались целы, но вот пару пальцев на левой я выбил. Обработал смоченным в спирте тампоном рассечение и приготовился шить.
