На этом месте я не выдержала и скомкала газету.
— Что за бред! — желтая бумага мерзко шуршала, как крысы в мусорной куче. — Какой еще Саммерс? Как можно арестовать человека из-за одного намека страхового агента? Куда, чтоб его пришибло, подевался Эллис? И, в конце концов, почему обо всем этом я узнаю из газет?! — я отдышалась, развернула злосчастный лист и еще раз пробежала глазами статью. — И кто же автор этого кошмарного опуса? Мистер Остроум? Знакомый псевдоним… Магда, — окликнула я замершую у дверей служанку. — Принеси-ка мне карандаш и бумагу. Ту, серую, для черновиков. Потом позови мистера Маноле… Нет, лучше просто сходи к нему и отдай записку. Пусть отнесет ее мистеру Норманну, и чем скорее, тем лучше.
Ночное происшествие внезапно показалось… смущающим? Да, пожалуй, так. И мне совершенно не хотелось пока встречаться с Лайзо и говорить с ним. Поблагодарить его за лекарство определенно стоило, но ведь можно же сделать это позже. В конце концов, у меня сейчас есть дела поважнее. Например… например… Например, посетить «Локон Акваны» и привести свою прическу в порядок. За два месяца волосы отросли просто до неприличия и совершенно потеряли форму.
…на мгновение горло перехватило от болезненного укола-воспоминания: прохладные пальцы касаются висков, щелканье ножниц, запах розы и фиалки, изредка скупые просьбы наклонить голову или повернуться — Эвани за работой, как всегда, молчалива и сосредоточена — но я быстро взяла себя в руки. Добрая память о человеке, уважение к делам его — лучшее, что можно сделать для ушедшего.
А глупые страхи и опустошающая горечь — зло.
Этому Эллис научил меня уже очень, очень давно.
— Магда! Подготовь мое пальто и зонтик.
К тому же давненько я не каталась на омнибусе. А ведь когда-то мне это очень нравилось! Да и любопытно будет взглянуть, насколько далеко шагнул прогресс за то время, пока я наслаждалась всеми преимуществами обладания автомобилем. Говорят, лошадей сейчас почти нигде не используют, старомодные омнибусы заменили на новенькие, с газолиновыми двигателями — всего-то за полгода.
Решено — еду на стрижку.
В «Локоне Акваны» мне не просто обрадовались — встретили едва ли не со слезами счастья на глазах. Мистер Паттерсон добрых полтора часа рассыпался в любезностях. Выяснилось, что после того случая с безумным парикмахером-убийцей салон едва не разорился. Еще бы, такой удар по репутации! Многие мастера ушли работать в другие, более респектабельные заведения. Кое-кто и вовсе открыл свое дело. Пришлось самому мистеру Паттерсону вспоминать прошлое, надевать рабочий фартук и брать в руки ножницы, как в старые времена.
Впрочем, как бы то ни было, качество обслуживания в «Локоне» не изменилось. Я осталась довольна и стрижкой, и понятливостью нового мастера, чьего имени, увы, не запомнила. Мистер Паттерсон выпросил-таки у меня обещание порекомендовать как-нибудь в кофейне его салон. После этого, несмотря на долгие убеждения нанять кэб, я покинула «Локон» и отправилась в кофейню так же, как и приехала. Право же, слишком навязчивая забота вызывает лишь отторжение.
К слову сказать, газолиновые омнибусы мне ничуть не понравились. Слишком много шума, гари, а едут не так уж быстро. И неужели за ними будущее?
Лайзо еще вечером доложил, что Эллис получил мою записку. Однако я сомневалась, что детектив найдет время на визит. Судя по оговоркам гипси, в Управлении сейчас все на головах ходили — с проверкой приехал высокий чин из Особой службы Его величества. Визит был тайный, и, разумеется, о нем знал последний писец в канцелярии. И когда кого-то из детективов или инспекторов просили заглянуть в кабинет к начальнику Управления «на чашку чая» — все понимали, что это означает. Последним вызвали Эллиса.
Тем не менее, в кофейню он все-таки пришел, хоть и очень поздно.
— Хотел бы сказать вам «доброй ночи», Виржиния, но день был такой, что ни о чем «добром» теперь не думается, — мрачно поприветствовал меня детектив, появляясь на кухне. — Я ненавижу идиотов, Виржиния. Просто ненавижу… Это что, пирог? То, что нужно, давайте сюда. М-м-м…
— Эллис! — с притворной грозностью нахмурилась я. Он удивленно округлил глаза, голубые, как у невинного младенца:
— Что? И чаю, пожалуйста. Покрепче. Виржиния, а вы знаете, что самый крепкий чай — это чай с бренди? — добавил детектив с набитым ртом, косясь на ряд разноцветных бутылок на полке.
— Там только ликёры, мистер Норманн, — с непроницаемым лицом ответил за меня Георг. — Вы ведь, кажется, не любили сладкое?
— Вам кажется, — с жаром ответил Эллис — настолько искренне, что я не выдержала и улыбнулась:
— Георг, сделайте, пожалуйста, глинтвейн. И мне тоже, — я обернулась к Эллису. — Такой вариант вас устроит?
— Вполне, — в тон мне ответил детектив.
— Тогда, может, пройдем в зал?
— С удовольствием. А ту штуку с вишней можно взять?
— Конечно. И эта штука называется «пирожное».
Эллис рассмеялся, но смех этот был нервным и усталым.
— Да-да, Виржиния, я знаю. Все же я не такой идиот, каким пытались меня выставить сегодня эти предатели, — детектив дождался, пока мы сядем за столик, грустно сковырнул сладкую ягоду с пирожного и только потом продолжил: — У меня украли дело. Чудовищная наглость. Но вы ведь уже знаете. Верно?
Я вздохнула. В тусклом свете газовой лампы лицо Эллиса казалось мертвенно бледным. Всего за один день скулы у детектива заострились, под глазами залегли тени, а на губах появились трещинки. Пиджак мешковато обвис на плечах, воротник рубашки измялся.
Но измотанный до предела, Эллис выглядел особенно опасным.
— Знаю только то, что написано в газетах. Якобы некий инспектор проявил смекалку и задержал преступника.
— Подключите ваше воображение, Виржиния, — криво усмехнулся детектив. — Вспомните детали. Подумайте, почему могли задержать такого безвредного человека, как Уэст. Какие у вас есть версии?
Я прикрыла глаза, вспоминая.
С кухни потянуло запахом глинтвейна и почему-то горячего сыра.
…мистер Уэст обратился к страховому агенту и поинтересовался суммой компенсации…
…Честный малый и опытный агент, мистер Таунсенд…
— Мистера Уэста арестовали по ложному навету?
— Почти в точку, — Эллис задумчиво покрутил в пальцах вилку и сощурил глаза. — Страхование — это большой и сладкий кусок пирога, Виржиния. Откусить от него может любой — и тот, покупает страховку, и тот, кто защищает от риска. В идеале пропорции в прибыли каждой из сторон определяет случай, — вилка разломила пирожное на две части. — Компания будет кормиться с тех взносов, которые не оправдали себя; осторожный человек, вовремя застраховавший свое имущество, окупит потери в случае форс-мажора. Но это если игра честная. Иногда одна из сторон пытается сжульничать и забрать себе весь кусок пирога, — Эллис поймал мой взгляд и сгреб вилкой обе части десерта на одну сторону тарелки. — Например, недобросовестный хозяин дома может застраховать его на куда большую сумму, чем он стоит, а потом спалить и потребовать компенсацию… Но чаще нечестную игру ведут страховые компании. При любом удобном случае они пытаются уменьшить сумму выплаты, а то и вовсе отказаться от обязательств, и используют для этого весьма интересные методы. Скажем, обвиняют пострадавшего в том, что он сам ускорил наступление страхового случая. Сам ранил свою драгоценную лошадь, сбросил в море груз, поджег имение и прочее, и прочее. Ничего не напоминает?
Я облизнула пересохшие губы, не отводя взгляда от злосчастного пирожного. Пахло ванильным коржом, нежным кремом и ягодами.
В другое время при виде фирменного «Вишневого вздоха» миссис Хат у меня наверняка разыгрался бы аппетит, но сейчас я ощущала лишь слабую тошноту.
— Напоминает. Вы думаете, что мистер Уэст…
— Не думаю — уверен в этом, — тихо подтвердил Эллис. — Я узнал, какая была сумма страховки. Взносы съедали солидную часть прибыли Уэста, но выплаты при наступлении страхового случая составили бы чудовищную сумму. Тридцать пять тысяч хайрейнов, Виржиния. Тридцать пять. Мне подобное представить сложно, а вам?
Мне это было несложно — годовые доходы графини Эверсанской и Валтерской были вполне сопоставимы с такой суммой. Но я предпочла об этом умолчать. Так или иначе, Эллис был прав — сумма выходила чудовищная.
— Это много.
— Вот-вот. И страховой компании выплачивать такие деньги Уэсту совсем не хочется. Легче подгадать момент, когда я буду временно устранен от дела, сунуть сотню хайрейнов тупице Саммерсу и подкупить газету-другую, чтоб оклеветать несчастного Уэста перед всей Аксонией. Глядишь, если не получится полностью отвертеться от уплаты, так хоть часть суммы скостить удастся под предлогом неблагонадежной репутации бедняги Уэста, — Эллис вздохнул, наколол вишенку на вилку и грустно уставился на нее. — Но плохо не это. Я бы сумел докопаться до правды и прищучить и Саммерса, и страховую компанию. Беда в том, что Уэст молчит, как дохлая рыба. А почему — бесы его знают.
