У Вранового пересохло в горле. Если уж многоопытный Стынь не мог принести сюда что-то оттуда, то что это вообще такое? Однако отступать было уже поздно.
— Как скоро, Руслан? Мне бы сначала закончить с одним важным делом…
— Не горит, — махнул Стынь. — Как разберешься со своим делом, так выполнишь мою просьбу. Но выполнить придется, уж я спрошу.
Этого можно было и не добавлять. Врановой знал, что пообещать что-то Стыню и не сделать равносильно самоубийству. Уж что, что, а возвращать долги Руслан умел лучше всего.
— Конечно, я могу поклясться.
— Твоего слова будет достаточно, — отмахнулся Стынь. — Не первый год тебя знаю.
Сказал и посмотрел своими колючими холодными глазами на Вранового. А тот словно в прошлое переместился, на многие десятилетия назад.
В ту пору Пентти только-только перешел под сильную руку воеводы. И всеми силами старался доказать свою преданность, проявить себя. Потому когда сказали, что к северо-западу от выборга видели аудумлу — дикую корову с волшебным целебным молоком, он ни минуты не сомневался.
Не смутила Пентти и подступающая ночь, и начинающаяся вьюга. По преданиями, аудумла родилась в самую суровую зиму, потому морозы ей были нипочем.
Врановой отправился на поиски со своими верными друзьями. Такого козыря, как у него точно не было у прочих претендентов. Вот только погода оказалось намного суровее, чем представлял новый ратник Илии.
Окрыленный молодостью и собственными силами, рубежник недооценил опасность. Ушел далеко и именно тогда и произошла беда. Его хист в ту пору был не настолько силен, как сейчас, и он впервые потерял связь с друзьями. К чести последних, многие из них попросту замерзли. И лишь единицы улетели в поисках тепла, спасая свою жизнь.
И всесильный Врановой, который считал себя непобедимым, остался умирать. Он видел только подступающую тьму. И когда в ней загорелась пара глаз, Пентти даже не испугался. Потому что готов к ласкам смерти. И считал, что именно она пришла за ним.
Однако взгляд оказался более чем живым — колючим, внимательным. А после Врановой с трудом различил и его обладателя. Жилистого великана, облаченного в свободные штаны и легкую рубаху. И что самое невероятное — босого.
В тот буран, когда ветер ломал ветки и заносил снегом все логи и долы, Стынь был силен как никогда. Наверное, по мощи тот почти дотянулся до кощеев. Он с легкостью поднял замерзающего рубежника и отнес к себе в дом. Где и состоялось их главное знакомство.
Вот только Руслан не делал ничего просто так. Позже за спасенную жизнь он взял плату. Да ни серебром или какой-то вещью, а кровавым ритуалом, на который сам не решался. Магия была черная и отняла у Вранового много сил. Но он пошел на это. А куда было деваться?
Вот и сейчас рубежник встретился с таким же колючим взглядом, который видел там, в лесу. Когда умирал и был согласен на все условия. Стынь спросит, ох как спросит. Для Руслана не существовало слово «невозможно». Лишь его воля и желание. Потому что рано или поздно Стынь добивался своего.
— Прошка!
Бес появился так быстро, точно только и ждал, когда позовут.
Был он старый, плешивый, с крупными пигментными пятнами на лице и обожженным правым ухом. Да и рога тоже видавшие виды, затертые, словно бодался с кем, заметно слоились. Вроде и говорят, что не властны годы над нежитью и рубежниками, но вид беса будто пытался опровергнуть это.
Прошка, а для других Прохор, был старым бесом. И цену себе знал. На Вранового он поглядел исподлобья, явно не горя желанием с ним говорить. А потом перевел взгляд на Стыня. Да вот тут-то глаза его оживились, забегали. Прохор не боялся ни черта (в каком бы смысле этого не говорил), ни даже дьявола. А вот собственного хозяина опасался. Пентти изредка задумывался, не Руслан ли бесу ухо-то и подпалил за нерадивость или неисполнительность.
В общем, сейчас хватило одного лишь кивка, чтобы Прошка весь обратился в слух. А Врановой стал подробно все ему рассказывать.
На протяжении их беседы бес несколько раз оборачивался на Стыня. И всегда нагой великан утвердительно кивал. Мол, делай, как говорит тебе рубежник. Бес тяжело вздыхал и опускал плечи. Понимал, что если узнает кто среди своих же — ничего хорошего не будет.
С бесами всегда все сложно. С одной стороны, каждый живет наособицу, подальше от остальных. С другой — связь между собой все же имеют. Не в лесу же.
— Знаю такого, — сказал после всех расспросов Прошка. — Из молодых, ни уважения к старшим не имеет, ни чести. Бабник, но то как все мы по юности. Это потом как-то все не так интереснее уже. Раньше Спешнице служил, теперь и не скажу даже кому. Давно не видел.
— А связаться с ним никак нельзя? Позвать сюда, например? — спросил Врановой.
Прошка посмотрел сначала на Пентти, а следом на хозяина. Но даже говорить ничего не стал.
— Если ты против беса, который рубежнику служит, зло учинишь, то и прочие бесы от тебя отвернутся, — сказал Стынь. — Поймут, что с тобой нельзя дело иметь. А такой участи уже я своему Прошку не хочу. Даже не проси, Пентти.
Врановой задумался. Он был неглупым человеком и понимал, что выйти на рубежника можно теперь лишь через беса. Вернее, в самый крайний срок, пока связь между ним и захожим не окрепнет. Потом подобное сделать уже трудно. Вот только как, если нечисть трогать нельзя?
Пентти был готов зацепиться за любую ниточку. И сказал больше так, чтобы поговорить, пока размышляет, чем искренне веря в удачу.
— А знаешь ты рыжую и толстую бесовку с кривыми ногами? У нее родинка над губой.
— Ирку, что ли? — усмехнулся Прошка. — Как не знать. Шалава та еще.
— И хозяин у нее есть? — вкрадчиво спросил Врановой.
— Нет, была бабка одна, да достала ее Ирка. Выгнала. Она же дура дурой.
И тогда Пентти понял — вот оно. Судьба наконец повернулась к нему лицом и кокетливо улыбнулась… Дальше он рассказывал торопливо, проговаривая план вслух, который рождался только что. А после Прошка обернулся на хозяина, но тот, как и прежде, согласно кивнул. Вот разве что глаза его стали будто бы еще холоднее и колючее.
* * *
— Вот ты, старый хрыч, далеко еще?
— Почти пришли. Давай быстрее.
— Да стоит ли оно того? У тебя, поди, там все отвалилось давно.
— Вот щас и поглядишь, отвалилось или нет.
Со стороны казалось, что по лесу идут два карлика. Отличало их от людей маленького роста разве что наличие рогов. У рыжеволосой женщины они были тонкие и острые, у старика толстые и стесанные.
— Не могли домой к тебе? — все не унималась бесовка. — Я что, школьница по лесу шастать?
— Зато сегодняшний раз ты никогда не забудешь, — сказал старик, но при этом глаза его нехорошо блеснули. — Вон на тот прогал давай. Щас я тебе подам ума в задние ворота.
— Жду не дождусь, — игриво заявила бесовка. — Уж сколько лет тебя знаю, Прохор, а все ты меня стороной обходил.
Рубежник, замерший в кустах, чуть не сплюнул от отвращения. Врановой всегда мерил все по человеческим меркам. Потому, к примеру, необъяснимую тягу волкодлаков к крови и бесов к похоти и прочим грехам не понимал.
Парочка дошла до словно специально очищенного от лесной травы прогала, после чего бесовка стала кричать так, будто ее убивают. Хотя Прохор стоял возле нее, лишь лукаво улыбаясь. Бесу явно доставляло истинное удовольствие истерика своей несостоявшейся любовницы.
Врановой понимал, в чем именно причина подобного поведения. Ирина попала под влияние Мышеловки. Очень простой, но нужной печати. Особенно, когда ее ставит ведун. Нет, если бы там было два сильных и опытных беса, которые действовали сообща, они бы выбрались. Однако слуга Стыня явно этого не желал.
Пентти неторопливо вышел из своего укрытия, наслаждаясь произведенным эффектом. Бесовка тут же замолчала, будто бы вспомнив их недавнюю встречу. А Прохор напротив, едва ли не танцевал от радости. Старый бес понимал, что после выполненного задания ему явно стоит ждать поощрения от хозяина. Как бы суров тот ни был, а есть обычаи, против которых даже рубежники не пройдут.
