вещи Серафимы из отеля. – Ты обещала ей, что расскажешь.
Анфиса усмехнулась.
– Когда работник Скорой пожимает клиенту руку и называет свое имя, он тем самым обещает клиенту быть с ним до его конца и помогать в любой опасной для жизни ситуации, если такая с ним случится, ну, или до достижения намерения остаться в живых…
– Зачем ты сказал про клиентов? – опираясь на руку напарника, почти простонала полностью выдохшаяся за день Серафима.
Они давно уже шли к квартире Викентия. Мерные шаги помогали психике обоих восстановиться. Но вечер сгущал краски, и осенняя Москва усугубляла чувство усталости своей закрытостью и холодностью.
– Просто. Я понял, что если ты на мосту не опознала наркомана, значит, еще не включила в сознании постоянный мониторинг. И, честно говоря, не подумал, что у тебя с похмелья да после таких событий совсем не осталось сил. Но мы ведь с тобой договорились, что ты только берешь клиента, а я вытаскиваю…
Неторопливо шагая по оживленной летом, но сейчас почти пустой улице, напарники, казалось, разделяли чувства друг друга, ощущая какие-то похожие настроения оставленности и нерадостного состояния души.
– И я просто стою в стороне и наблюдаю? Зачем это мне? – ухмыльнулась Серафима. – Думаешь, я осталась в Скорой после отработки по инерции? И сейчас просто соглашусь почивать на чьих-то лаврах?
– Я не сообразил, что твое чувство профессионального достоинства будет уязвлено. Ошибочка вышла. А какой классный был план… – меняя тон речи от озабоченного до задумчиво игривого под стать смыслу сказанного, произнес Викентий.
– А ты думаешь, честно вот так проходить мимо клиентов? Даже не пытаясь хоть что-то сделать… – понимая, что сил на какие-то другие действия, кроме ходьбы, у нее нет совсем.
– Один уже укатил, а до второго мы еще не дошли. И у тебя еще есть возможность показать свое мастерство по привлечению внимания к себе…
– Нет, я пас, – откликнулась Серафима. – Я сейчас никого не спасу! Давай уж ты сам покажешь свои приемчики, как оставаться на уровне ноль пять отказов…
– Но тебе всё равно придется представиться, я, имея такую возможность в твоем лице рядом, теперь не буду никого спасать бесплатно…
– А раньше спасал?
– А что оставалось делать? Спрятаться от призвания? В моем случае – точно не вариант!
Серафима задумалась. Она понимала, что нашла стопроцентно родственную душу. Она бы тоже теперь, окажись в такой ситуации, как Викентий, не смогла бы жить, не спасая этих несчастных…
– Предупреди хоть, кто там.. Я в таком состоянии не способна на диагностику…
– Вон те два парня… Видишь, около бара стоят молча?
Впереди, около одинокого столика напротив спрятавшего все свои завлекательные атрибуты кафе, стояли два молодых человека.
– Голубчики что ли? – уточнила Серафима.
– Они самые!
– И что они?
– Сейчас узнаем. Знакомишься с правым. Левый – его подружка.
Стараясь собрать все оставшиеся силы в точку соприкосновения с ситуацией отчаянья, когда возможны любые проявления нестабильности человеческой психики, Серафима сосредоточилась на предстоящем, пытаясь просчитать свои и Викентия действия.
– Здравствуйте! Меня зовут Серафима, – Серафима без обиняков протянула руку клиенту.
Обалдев от такой бесцеремонности, клиент ответил рукопожатием и представился:
– Антон.
И в тот же момент Викентий ударил в челюсть его друга.
Парень взвыл и получил второй удар под дых.
Редкие прохожие спешно переходили на другую сторону, чтобы не вмешиваться. Несколько сидящих в кафе испуганно уставились в окно.
Скрючившегося и почти падающего несчастного Викентий следующим ударом по ногам опрокинул на асфальт.
Антон в шоке с выпученными глазами продолжал держать руку Серафимы. Опомнившись, с силой отбросил руку, оттолкнув Серафиму, и набросился со спины на Викентия.
Крепко держа за руки повисшего у него на спине Антона, Викентий нанес удар ногой по упавшему и произнес, обращаясь к клиенту:
– Тебе ведь плевать на него! Плевать, что с ним будет, когда тебя не станет! Плевать, кто его будет бить, иметь и как! Плевать, что он не выдержит того, что тебя нет рядом, и сиганет с моста. Так зачем его беречь? Пускай уходит первым. Я его сейчас добью, а ты можешь идти колоть себе ту овердозу, что у тебя в кармане! Будешь счастлив, что вы ушли вместе!
Антон обмяк, Викентий опустил клиента на землю и разжал руки!
– Что случилось? – Серафима подошла к Антону и, обняв за плечи, заглянула в глаза.
Тело Антона ответило легкой дрожью на этот странный, непрошеный контакт.
Через секунду слёзы полились из глаз, и Антон затрясся, пытаясь сдержать рыдания. Серафима обняла парня, и он уткнулся ей в плечо, не имея сил остановить свой плач и вырывающуюся из груди боль.
Викентий поднял побитого парня и, пытаясь успокоить, усадил на стул около кафешного столика.
– Видишь ли, твой друг решил уйти из жизни, – объясняя свое поведение, пытался оправдать себя в глазах пострадавшего Викентий. – Ему без шоковой терапии было не выжить! Прости, твое избиение было тем триггером, который позволил ему одуматься.
– Теперь всё позади? – размазывая слезы и смешивая их с грязью и кровью, всхлипывая, спросил парень.
– Теперь – да. Он любит тебя и вынести твое убийство не смог бы.
– Ты бы убил меня? – вдруг удивленно спросил парень, что-то осознавая…
– Возможно, – спокойно отреагировал Викентий. – Никто не знает…
– Ты серьезно? – взвизгнул Антон, подскакивая к столику и опускаясь на стул рядом, чтобы взглянуть в глаза дебоширу.
– Убийство не так страшно в глазах Вселенной, как самоубийство. И для убитого, и для убийцы всё еще можно изменить… Для самоубийцы в твердом рассудке уже ничего не меняется. Это преступление против Жизни, его нельзя ни изменить, ни изгладить. Это вечный приговор.
– И чтобы спасти меня, ты готов был сесть за убийство? – через большую паузу после речи Викентия спросил удивленно Антон.
– Душа человеческая слишком много значит для Вселенной. Я бы получил за тебя свою награду… А местная тюрьма – хоть и страшное место, но ты ж и сам знаешь, что она не всех закрывает…
– Что случилось? – повторила вопрос Серафима, присаживаясь на четвертый стул.
– Я устал жить в постоянной травле. Вы же знаете, что
