мне делать, матушка? Мне страшно!
Женщина принялась гладить ее по голове, шепча ласковые слова:
- Тише, тише, моя рыбка… не рви сердечко… мы все решим… Я с тобой.
- Да как решим, если я позор нашей семьи? – всхлипнула девушка и ее плечи затряслись от рыданий. – Я должна судьбу свою, не ропща принимать, а не бежать от нее! Нет мне прощения!
- Да что ты… что ты! – воскликнула женщина, беря ее заплаканное лицо в руки. – Кому ж оно охота на смерть идти? И что ж я за мать, если свое единственное дитя в руки Тьмы отдам?!
- Другие ведь шли… Гордо шли! – не успокаивалась девушка. – Батюшка говорит, что нам милость Божья выпала Светочу служить!
- Пусть бы батюшка девять месяцев под сердцем дитя выносил, а потом Тьме отдал! – зло произнесла матушка. – Люба, Любушка… счастье мое… Не отдам! Не дождутся! Делай, как Воронча говорит! Меняй судьбу!
Дверь скрипнула и на крыльце появилась старуха. Она угрюмо посмотрела на плачущих женщин и сказала:
- Завтра приходи. К ночи ближе.
- А сегодня? – умоляющим голосом попросила матушка. – Сжалься!
- Сказала завтра, значит завтра, - отрезала Воронча и опять скрылась за дверями.
- Пойдемте домой, матушка. – Люба взяла женщину под руку. – Пусть завтра. Я подожду.
Она тяжело вздохнула, но пошла с дочерью, что-то тихо шепча ей.
Мать и дочь прошли по пустынной улице до самой церкви и остановились у большого дома с зеленым забором, глядя на свет в дальнем окне.
- Матушка! Отец приехал! – из калитки выскочил пацаненок лет шести и подбежал к ним. – А где вы были?
- Где были, там нас уже нет, - матушка взъерошила его светлые волосы. – Давно батюшка приехал?
- Уже как час дома! – с готовностью ответил мальчонка. – Вас искал!
Женщина многозначительно посмотрела на дочь и направилась к калитке.
- Пойдем Любаша, с отцом поздороваемся.
Отец Николай сидел в своем кабинете, с тоской глядя на фотографию дочери. На ней она была еще совсем маленькой, с бантиками на тоненьких косичках и со сбитыми коленками. Как быстро пролетело время…
В дверь постучали, и он с трудом оторвал взгляд от снимка.
- Входите.
- С приездом, батюшка, - в комнату вошла матушка с дочерью. – А мы к реке ходили. Там такой воздух хороший.
- Послезавтра в новый дом отправляешься, - отец Николай взглянул на дочь исподлобья. – Все вместе поедем. Я венчать вас с отцом Сергием буду.
Любаша побледнела, а попадья схватилась за сердце.
- Я думала, еще время есть! Батюшка, хоть месяц подожди!
- Послезавтра едем. Обсуждать здесь нечего, - отрезал отец Николай. – Собери, матушка дочь.
- Хорошо. Соберу, - женщина стрельнула глазами на дочь. – На стол накрывать? Ужинать пора.
- Накрывай. Поужинаем и спать, - кивнул батюшка и перекрестился. – Храни вас Господь, мои хорошие.
Весь следующий день Любаша провела как на иголках. Ей было страшно связываться с колдовством, но оставлять все как есть было еще страшнее.
Матушка тоже ходила молчаливая, предчувствуя скорое расставание с дочерью. Она выбрала минутку и шепнула Любаше:
- Не сомневайся! И не бойся! Пойдем ночью к Воронче, и пусть свое дело делает!
- Хорошо, - закивала девушка. – Но может…
- Никаких «может»! – шикнула на нее попадья. – Все, иди, занимайся своими делами.
Когда в доме все затихло, и отец Николай захрапел в кровати над Священным Писанием, мать и дочь выскользнули из дома. Прижимаясь к заборам, они добрались к дому ведьмы и остановились возле кривой калитки. Над ними заухал филин, заставляя женщин испуганно сжаться.
- Чего топчетесь под забором? – раздался недовольный голос Ворончи. – Заходите, раз пришли.
Попадья с дочерью вошли в заросший двор и сразу увидели темный силуэт старухи. Она стояла у крыльца, и казалось, видела даже в темноте.
- Ну что, решилась, значит? – Воронча стала медленно подниматься по ступенькам. – Смелая девочка…
Любаша шла за ней, обливаясь холодным потом от страха, а сзади ее подталкивала матушка.
Ведьма зажгла свечи, которые сразу же превратили все вокруг в нечто мистическое и призрачное, уселась за стол и указала Любаше на стул, стоящий напротив.
- Садись. Сейчас все сделаем, - она подвинула к ней темную пыльную бутылку, в которой что-то плескалось на самом дне. – Пей.
- Что это? – девушка выдернула пробку, понюхала содержимое бутылки и скривилась. – Дурно пахнет.
- А как ты хотела? Чтобы получить желаемое нужно немного помучиться, - хмыкнула Воронча. – Пей или уходи.
Любаша закрыла глаза, быстро выпила содержимое и шумно выдохнула, покраснев до кончиков волос.
Ведьма встала, подошла к ней и что-то зашептала, схватив девушку за голову. У Любаши все закрутилось перед глазами, потом ее ослепила яркая вспышка и она потеряла сознание.
Очнулась девушка на руках своей матери. Она сидела на кровати, поглаживая дочь по плечам, а у той внутри все горело адским огнем. По щекам катились слезы, голова раскалывалась от боли, но самым страшным было то, что Любаша понимала – она сделала огромную ошибку.
- Мама… мама… нельзя было… нельзя!
А на улице небо полностью заволокло плотными тучами, проглотив яркие звёзды. Ночную темноту пронзила яркая молния, и раздался глухой раскат грома. Приближалась гроза. Природа будто реагировала на колдовство, случившееся в доме ведьмы. Из окна донесся шум дождя, и в комнате стало светло как днем от голубовато-фиолетовых вспышек.
- Сработало… - прошептала Воронча, потирая сморщенные руки. – Получилось…
Я сидела возле окна и грустила. С самого утра начался дождь и до сих пор заливал деревню серыми безразличными струями. Бабка что-то делала во дворе, расхаживая в брезентовом плаще с таким огромным капюшоном, что в нем не видно было ее лица. Интересно, чем можно заниматься в такую погоду?
Домовой не показывался со вчерашнего дня и даже на чердаке не слышались его быстрые шажки. Неужели так сильно обиделся?
В этот момент на дороге показалась странная процессия. Это был пожилой мужчина по виду настоящий поп с окладистой бородой, полная женщина в платке и длинной юбке, а с ними молодая девушка. Она брела позади них, держа зонтик так, что весь дождь попадал прямо на лицо и ее светлый берет тяжелой лепешкой, свисал набок. Странная какая-то…
Хлопнула дверь и в кухню вошла бабка, неся за
