– Ещё чуть-чуть, – бормотала мама, крепко обнимая дочку. – Мне нравится такое начало дня. – А Люси ещё теснее приникала к ней.
Однако если вдруг Люси случалось чем-то её расстроить, последствия оказывались не из приятных. Если из школы присылали записку о том, что девочку поймали за болтовнёй в классе, она получила низкую оценку за математический тест или же уделила недостаточно внимания игре на фортепьяно, мать становилась холодной и недовольно поджимала губы. Люси никогда не понимала, почему ей кажется, словно она должна заслужить нечто такое, что Элис даётся просто так. После своей едва не оказавшейся роковой болезни Элис стала избалованным и испорченным ребёнком. Манеры её были просто отвратительны: она вечно перебивала, играла с едой за столом, выхватывала вещи прямо из рук других людей – но на это никто не обращал внимания.
Однажды вечером супруги Маринн собрались сходить в ресторан, оставив дочерей с няней, так Элис вопила и плакала до тех пор, пока родители не отказались от забронированного столика и не остались дома, чтобы успокоить дочь. Они заказали домой пиццу и, всё ещё нарядно одетые, ели её за кухонным столом. Мамины украшения искрились и переливались, отбрасывая блики по всему потолку.
Взяв кусок пиццы, Элис побрела в гостиную смотреть мультики. Люси подхватила свою тарелку и направилась следом.
– Люси, – окликнула её мама, – встанешь из-за стола, когда доешь.
– Но Элис ест в гостиной.
– Она ещё слишком мала, чтобы это понимать.
На удивление, отец решил вмешаться в разговор.
– Она всего лишь на два года младше Люси. И насколько я помню, Люси никогда не разрешалось разгуливать по дому с едой.
– Элис до сих пор не набрала вес, потерянный из-за менингита, – резко оборвала его мать. – Люси, вернись за стол.
От такой несправедливости горло Люси сжалось, словно в тисках. Она, как можно медленнее, подошла с тарелкой к столу, надеясь, что папа встанет на её защиту. Но тот лишь покачал головой и снова погрузился в молчание.
– Восхитительно, – жизнерадостно сказала мама, откусывая пиццу с таким видом, словно пробовала редкий деликатес. – Действительно то, что было нужно сегодня. Мне, в общем-то, и не хотелось в ресторан. Дома намного уютнее.
Отец ничего не ответил. Методично прожевав свой кусок пиццы, он поставил пустую тарелку в раковину и отправился на поиски телефона.
* * *
– Учительница сказала отдать это тебе, – произнесла Люси, протягивая матери листок бумаги.
– Не сейчас, Люси. Я готовлю. – Чериз Маринн рубила на разделочной доске сельдерей, аккуратно разрезая стебли на маленькие кусочки в виде буквы U. Люси терпеливо ждала. Бросив на дочку быстрый взгляд, мама вздохнула: – Что там у тебя, дорогая?
– Задание для научной выставки второклассников. Нам нужно выполнить его за три недели.
Дорубив стебель сельдерея, мама отложила нож и потянулась за листком. Читая, она хмурила брови:
– По-моему, весь этот проект – пустая трата времени. И все ученики должны участвовать?
Люси кивнула.
Мама покачала головой.
– Хорошо бы эти учителя понимали, как много времени отнимают у родителей подобные занятия.
– Мамочка, ты ничего не должна делать. Нужно, чтобы работу сделала я сама.
– Но ведь кто-то должен сводить тебя в ремесленную лавку, чтобы купить складную доску и другие принадлежности. Не говоря уже о том, что нужно наблюдать за твоими экспериментами и помогать готовиться к устной презентации.
В кухню вошёл отец, уставший, как обычно после долгого рабочего дня. Филип Маринн был настолько занят преподаванием астрономии в вашингтонском университете и работой консультантом в НАСА, что зачастую ему казалось, будто он скорее приходит в дом погостить, нежели действительно живёт в нём. Даже когда ему удавалось вернуться к ужину, заканчивалось всё тем, что он разговаривал с коллегами по телефону, а жена с дочками ели без него. Он никогда не забивал голову именами их друзей, учителей, футбольных тренеров и деталями расписаний. Поэтому Люси так удивилась, услышав следующие слова матери:
– Люси нужна твоя помощь с научным проектом. Я уже вызвалась помогать воспитателю Элис в начальной школе. Мне и без того слишком многое нужно успеть. – Протянув ему листок бумаги, она отошла, чтобы бросить порубленный сельдерей в кастрюлю с супом на плите.
– Боже правый. – Растерянно хмурясь, он пробежался глазами по тексту. – У меня нет на это времени.
– Придётся выкроить, – отозвалась мама.
– Может, я попрошу кого-нибудь из своих студентов ей помочь? – предложил он. – А после зачту ему дополнительные баллы за внеклассную деятельность.
Лицо матери сморщилось в неодобрительной гримаске, уголки мягкого рта отвердели.
– Филип. Идея свалить ребёнка на какого-то студента...
– Я просто пошутил, – поспешно возразил он, хотя Люси в этом несколько сомневалась.
– Значит, ты согласен заняться с Люси?
– Не похоже, чтобы у меня был выбор.
– Это поможет вам двоим найти общий язык.
Капитулировав, он покосился на дочь:
– Нам нужно найти общий язык?
– Да, папочка.
– Ладно, так уж и быть. Ты уже решила, какой именно опыт хочешь провести?
– Я подготовлю доклад, – ответила Люси. – О стекле.
– А как насчёт того, чтобы выбрать проект на космическую тему? Мы могли бы сделать модель солнечной системы, или описать рождение звезды...
– Нет, папочка. Он должен быть о стекле.
– Почему?
– Просто так.
Стекло неизменно продолжало восхищать Люси. Каждое утро она, не переставая, восторгалась блестящим материалом, из которого был сделан её бокал для сока. Как великолепно смотрится в нём яркая жидкость, с какой лёгкостью он проводит тепло, холод, вибрацию.
Как-то папа взял её в библиотеку и отыскал там взрослые книги о стекле и изделиях из него, потому что, по его словам, детские книги недостаточно подробно освещали сей предмет. Люси узнала, что вещество, в котором молекулы похожи на сложенные штабелями кирпичи, непрозрачно. Но если оно состоит из набора разобщённых молекул, как вода, варёный сахар или стекло, в промежутки между ними может проникнуть свет.
– Скажи, Люси, – спрашивал папа, пока они наклеивали на складную доску диаграмму, – стекло – это жидкость или твёрдое вещество?
– Это жидкость, которая ведёт себя, как твёрдое вещество.
– Ты просто умница. Ты не думала стать учёным, как я, когда вырастешь?
Она покачала головой.
– А кем ты хочешь стать?
– Художником по стеклу.
С недавних пор Люси заимела мечту изготавливать различные вещицы из стекла. Она спала и видела, как свет искрится и переливается, отражаясь от карамельного цвета окон... как стекло закручивается и изгибается, подобно экзотическим морским существам, птицам и растениям.
Отец выглядел встревоженным.
– В действительности, очень немногим художникам удаётся зарабатывать на жизнь своим ремеслом. Разве что самым знаменитым.
– Значит, я буду знаменитой, – жизнерадостно подытожила она, закрашивая буквы на доске.
А в выходные отец повёл её в местную стеклодувную мастерскую, где один рыжий бородач продемонстрировал ей основы своего дела. Заворожённая, Люси стояла так близко, как только разрешил отец. После того, как стеклодув расплавил в раскалённой печи песок, он засунул в неё металлический прут и собрал расплавленное стекло в светящуюся красную лампу. Воздух наполнился ароматами горячего металла, сладковатыми запахами обожжённых чернил и пепла от шариков влажных газет, которыми в мастерской пользовались для того, чтобы вручную придавать стеклу форму.
С каждой дополнительной порцией стекла стеклодув увеличивал пламенеющую оранжевую массу, не забывая постоянно переворачивать её и время от времени подогревать. Иногда он добавлял на стержень слой синей фритты, или керамической пудры, и раскатывал его по стальному столу, чтобы равномерно распределить краску.
