Конец первого тома.
Запись № (без номера)
1288 год новой эры, девятый месяц Ганэд, Ламхитан, предместья Парты
Капли дождя барабанили по стеклу окна, оставаясь на нем длинными косыми росчерками. Парадный китель уже лежал на кровати. Рядом — белые перчатки, небольшой офицерский кортик. Верный «Виконт» отправился в чемодан, вместе с кобурой и запасными клипсами. Сегодня он был неуместен, да и оружие мне не пригодится.
Стены незнакомой комнаты давили на нервы. Особняк семейства де Гранж был старым, даже древним, и поражал воображение. Я не сильно смотрел по сторонам, пока лакей вел меня длинными коридорами к гостевой комнате, но даже то, что я успел увидеть, говорило о многом.
Но сегодня все эти красоты были мне чужды.
Я сел на край неприлично большой и подозрительно мягкой кровати, схватился пальцами за матрац и, повернув голову, посмотрел на разложенный китель, брюки, ремень. Церемония начнется через час, времени — вагон. Но единственное, на что я сейчас был годен — это смотреть в одну точку и слушать, как капли дождя отбивают одну им известную мелодию.
Тут было спокойно, тут было безопасно, тут было… Пусто.
Где-то в глубинах шкафа лежала вторая половина моего багажа. Небольшой кейс, с которым я не расставался уже почти год, который я берег, больше собственной жизни, а его содержимое — не раз спасало мою голову. Неожиданное наитие столкнуло меня с кровати и заставило подойти к шкафу, достать кейс и бухнуть его рядом с парадной офицерской одеждой. Щелкнули замки, крышка поднята и на меня смотрит чуть треснутая черная сталь странной латной перчатки, что я нашел когда-то на месте преступления. Все еще под действием порыва, я потянулся к артефакту и уже в следующий миг кусок доспеха сел на мою правую руку. Сел привычно, мягко, почти тепло.
Я поднял ладонь, аккуратно пошевелил пальцами, наблюдая, как тонкие сочленения ходят туда-сюда, будто перчатка эта была выполнена вовсе не из стали, а была живой.
— Маловер! — крик сопровождал настойчивый стук в дверь, такой мощный, что, казалось, колотили коленом. — Ты собираешься⁈
— Секунду! — крикнул я, срывая с руки перчатку и бросая ее обратно в кейс.
Будто бы меня застукали за чем-то неприличным…
— Ты чего тут возишься!.. — Алиша красноголовым вихрем ворвалась в комнату, едва не сорвав тяжелую вековую дверь с петель.
Я в последний момент успел захлопнуть кейс и повернуться к храмовнице, и принять при этом вид ленивый и почти скучающий.
— Еще не одет? — спросила девушка, недовольно поднимая бровь. — Нам надо быть там первыми.
— Сейчас. Мне надо буквально пять минут, — раздраженно ответил я.
— Ты тут торчишь уже час. Отец хотел переговорить с тобой до церемонии.
— Я понял.
Алиша недовольным взглядом окинула комнату и, наконец, зацепилась глазами за кейс. Но ничего не сказала — только поджала губы, показывая свое неодобрение. Она вообще не хотела, чтобы я брал перчатку с собой в Ламхитан — но я настоял. Мое главное оружие всегда должно быть при мне. Или хотя бы не на другом конце света.
Когда девушка вышла прочь, я все же начал собираться. Я видел Джамара де Гранжа лишь однажды, когда он прибыл в Агион, чтобы вытащить из тюрьмы Алишу. Тогда глава семьи был не в духе, и мне не удалось нормально пообщаться с ним. Вот только и сейчас повод для близкого знакомства был не самый удачный.
Казенная рубашка, пусть и из хорошей ткани, простые серебряные запонки. Жесткие шерстяные брюки, ремень из черной кожи с железной пряжкой. Черные носки, подтяжки, что привычно легли на икры вместо потайных кобур и ножен, что я обычно носил каждый день. Но не сегодня. Сегодня — парадная одежда.
Темно-синий полицейский китель с блестящими пуговицами, широкие лацканы, герб полиции Агиона на плече, герб королевства Сонша — на груди. Из-под погона на плече — тонкая белая нитка аксельбанта. Прихватить китель вторым поясным ремнем, уже шире, чем для брюк, но все того же скучного черного цвета. Белые перчатки и парадная фуражка под локоть. Стригся я коротко, еще по кадетскому уставу, так что о прическе можно было не беспокоиться.
Заглянул в зеркало. Оттуда на меня смотрел парадно одетый молодой полицейский. Только взгляд какой-то хмурый, исподлобья. Но тут уж не попишешь — слишком многое я увидел за последние полтора года. Да и вообще, улыбчивым парнем я никогда не был. Кейс оставил на кровати. Не хотел даже касаться его, даже смотреть. Слишком велик был соблазн опять погрузиться в созерцание черной стали.
Последний штрих — кортик, простенький, совсем крошечный, чуть длиннее ладони. Больше — не положено по званию, ведь даже не околоточный, а только старший унтер. Но над аксельбантом — все же погон с белым шнуром центрального управления и тремя золотыми гомбочками. В младших унтерах я ходил недолго. За каждую тварь — рост в звании. Вот, в очередной раз повысили этим летом, а новенькие погоны выдал мне сам господин Варро, когда я принес ему доклад по второму убитому мной за последний год скребуну вместе с моим личным ходатайством.
Может, не дал бы он мне звание, если бы прочел ходатайство первым, но этого я уже не узнаю. А просил я одного — перевода из центрального управления на район. Не мог я там. Душно, тесно, много лишних глаз. Мешало работать, а стремительный рост моих званий, который был необходим, чтобы продвигать меня все ближе и ближе к кабинету Варро — вызывал массу вопросов у многочисленных младших офицеров, что занимались бумажной работой и продвигались по службе только за счет выслуги лет. Им было не понять, что каждая полоса на погоне, каждая гомбочка — пролитая кровь безликих, а то и моя собственная.
Я еще раз заглянул в зеркало и провел ладонью по щеке. Борода расти так и не начала, сколько я не скреб лицо бритвой. Даже усы — и те толком не пробились, отчего лицо иногда казалось совсем юным. Спасали только скулы, что достались от кого-то из предков, да тот самый взгляд, взгляд человека, что видел безликого и после — выжил.
Когда я вышел в коридор, то понял, что совершенно не имею понятия, где искать Алишу. Храмовница упорхнула в неизвестном направлении, а слуга у двери не дежурил, так что, потоптавшись, я, одернув китель и проверив, ровно ли сидит ремень, отправился блуждать по особняку де Гранжей в поисках людей. В одном девушка была права — скоро церемония, а де Гранжи обязаны там быть первым. Все проверить, все устроить. Ну а я — вместе с ними, как владелец реликвии.
Через три поворота и одну лестницу я набрел на комнату с высокими дверьми, что была крайне похожа на рабочий кабинет. Несколько телефонных аппаратов за столом, фотографии в рамках, стеллажи древних книг. Библиотека? Весьма похоже, ведь одна из стен была заставлена столами, на которых громоздились какие-то пометки и тома. Наверное, тут ведется научная работа. Мои предшественники оставили много дневников и записей — за всю жизнь не прочтешь, даже если очень постараешься. Да и, строго говоря, эти тексты были не из легких. Это только в бульварных романах герой статен, умен и ему всегда везет. Многие же дневники обрывались в самом неожиданном месте, и ты понимал, герой — он же автор, ушел на охоту и более не вернулся, встретился с чем-то, к чему не был готов. И каждая такая запись будто бы убивала и кусочек тебя самого. Скольких мужчин потеряла семья де Гранж в этой невидимой войне? Наверное, почти всех. Алиша говорила, что от большого семейства осталась только одна ветвь — она и ее братья. Вся прочая родня мужского пола… Тут мне объяснять было не надо. Каждая встреча с безликим всегда может стать для тебя последней.
Я провел пальцем по корешкам фолиантов, что стояли у дальней полки, и уже подцепил ногтем один из самых увесистых, как из дверей донеслось:
— Не слишком увлекательное чтиво. Да еще и на староклерийском. Так что я бы рекомендовал не тратить время.
Голос этот был уверенный, глубокий. Почти жесткий.
