(показывает листочек с цифрами).
— Это, в рублях?
— Нет, сэр, это в долларах.
— Кхм… кхм… дайте воды!
Генерал откашливается, выпивает поданный ему стакан воды и делает знак, продолжайте!
— Кроме того, в Москве обнаружилась жилая квартира, купленная отцом объекта на его имя также в 1991 году, сразу после его рождения. Это необычная квартира, сэр. Это квартира-музей с аукционной стоимостью, площадью 350 кв. метров, в доме начала XIX века, расположенного в периметре Бульварного кольца в переулке с совершенно невыговариваемым названием. Тем не менее, есть ещё один валютный счет на имя объекта, на который все 18 лет поступала арендная плата за эту квартиру от американской риэлтерской компании, сдающей московское жильё в аренду богатым иностранцам. Всего на этот счет поступило 1,5 млн. долларов. Так, в этой квартире больше двух лет проживал с семьёй высокопоставленный сотрудник ЦРУ — заместитель руководителя московской резидентуры, работавший в Москве под крышей агентства The Associated Press. Он в восторге, сэр! Вот семейные фотографии, сделанные в этой квартире и её описание, выполненное им по моей просьбе.
— Ещё бы он не был в восторге, — ворчит генерал Фост, перебирая пачку цветных фотографий, — А это что, настоящий русский «Яков Давыдович Беккер»? Я немного разбираюсь в антикварных клавишных инструментах… дед их коллекционировал.
— Не могу знать, сэр! Уточнить?
— Не нужно, продолжайте!
— По приезду с Кубани, объект не появляется в общежитии, а селится в этой своей квартире-музее. Его без звука отчисляют со спецфакультета Академии Внешней Разведки. Отдельным приказом Министра обороны подчистую увольняют с военной службы, выдают чистый паспорт с московкой пропиской, да ещё и награждают боевым орденом.
— Так в чём вопрос, полковник?
— Как же его сейчас вербовать? Мы и близко не можем предложить ему такие деньги, какими он владеет. Кроме того, мы не понимаем, что и зачем с ним произошло. Возможно, готовится какая-то операция?
— А что доносят агенты?
— Ничего интересного, кроме того, что генерал Титов затребовал срочный прием у Президента России и был принят, после чего всё и случилось.
— Наблюдение за квартирой установлено?
— Да. С чердака дома напротив. Пока ничего интересного. Пришёл-ушёл, ни женщин, ни друзей.
— В справке сотрудника ЦРУ есть сведения о постоянно проживающей в квартире пожилой женщине-домохозяйке. К ней осуществляли вербовочный подход?
— Посчитали нецелесообразным. Проверкой установлено, что Аграфена Пименовна Степанова, 1945 г. р., из Подмосковья, завербована КГБ СССР ещё в 1965 году и подведена для работы в семье и оперативного наблюдения за хозяином квартиры — профессором-математиком еврейской национальности. Кстати, лауреатом Ленинской и Государственной премии. Установить куратора женщины в нынешней системе ФСБ России не представляется возможным.
— О-о-о, Боже! То есть Вы хотите сказать, что заместителя руководителя московской резидентуры ЦРУ два года кормила кашей и пылесосила в его кабинете агент КГБ?! — захлёбывается яростью генерал.
Полковник Хайтауэр молчит, ему нечего сказать, всё так и было.
— Происхождение такой большой суммы у Кима Волошина в 1991 году выяснили? — уже спокойнее спрашивает Фост.
— Э-э-э, да! Это деньги, которые ещё в Ташлинске через своего агента ему передал полковник МОССАД Иеремия Плотник в качестве аванса за уничтожение всего состава депутатов Парламента Палестины. А сам он тогда выписал деньги из секретного фонда МОССАД на рискованные политические акции, пополняемого непосредственно со счетов ЦРУ.
— Каким был план операции?
— Очень простым, сэр! Кима бы привезли на денёк в Рамаллу и он бы прогулялся вокруг парламента, когда в нем шло заседание. А перед заседанием в папки к депутатам бы разложили фальшивку с его фотографией, из которой следует, что он главный враг Палестины. И всё, нет парламента. Но, агент-посредник внезапно умер в гостинице, а деньги так и остались у Кима. Что было потом, Вы знаете, в феврале 1992-года Кима Волошина взорвали, а полковник Иеремия Плотник исчез вместе с остальными.
— То есть, Вы хотите сказать, что простой израильский полковник Иеремия Плотник на деньги американских налогоплательщиков мог также запросто прогулять Кима Волошина и вокруг здания Капитолия, и вокруг Рейхстага, и вокруг Версаля и вокруг Вестминстерского дворца?! — рявкает генерал Фост.
— Только теоретически, сэр! Возможно, что именно после этого случая было принято решение о невозможности и нецелесообразности выстраивания взаимовыгодных отношений с Разнузданным или, другими словами, аггелом-василиском, и началась подготовка акции по его нейтрализации.
— И теперь Вы хотите, полковник, чтобы именно я принял такое же решение в отношении его сына?! — глядя прямо в глаза полковнику, спрашивает генерал.
Полковник Хайтауэр выдерживает тяжёлый взгляд генерала, но молчит, он, действительно, искренне хочет именно этого и на этом закончить эту крайне мутную операцию, которая, он чувствует, лично ему, ничего, кроме неприятностей не принесёт.
— Нет, полковник! Для такого решения у меня пока нет оснований. Вы их мне не дали. Вы ни в чём пока не разобрались… плохо работаете! Пока, могу просто дать Вам совет. Продолжайте наблюдение, что-нибудь, да зацепите. И очень подробно разбирайтесь с каждой странной смертью наших антироссийски настроенных нобилитет, перебежчиков, агентов и пр. Думаю, там Вас ждёт масса неприятных, но объективных открытий.
— Есть, сэр!
В это же время. Трёхсвятительский пер., Москва
— Ах, дорогая Аграфена Пименовна, угостите меня Вашим волшебным кофе? — дядя Толя само обаяние.
— Ох, Анатолий Александрович, ну, конечно же… о чём речь.
Рис. 11/2. Аграфена Пименовна и Анатолий Александрович
Вот, бывает же… люди мельком виделись всего пару раз, а уже общаются как родные, знающие друг друга десятки лет. Здорово! Плохие люди так не могут.
Я уже готов к работе. В кабинете разложен жёсткий диван с твёрдой плоской подушкой, плед — моё рабочее место. Для генерала — пачка свежих газет, большой кофейник и тарелка с домашней выпечкой, он любит сладкое. Работы у нас много, но генерал не торопится, по одному предателю в неделю, а то и в месяц. Я-то могу их и за один раз всех кокнуть, но дядя Толя говорит, что нельзя давать след, в ОSG ЦРУ и Управлении «Тевель» МОССАД не мальчики-зайчики служат и сопоставить им одно с другим, раз плюнуть. Поэтому, после каждой нашей работы, специально обученные люди в Управлении «Л» внимательно изучают зарубежную прессу в отношении той или иной смерти, сопоставляют информацию от агентуры и только после этого генерал приезжает ко мне домой с очередной тонкой папкой.
В папке — несколько фото и подробное описание человека — рост, вес, причёска, фактура тела, привычки. Это, чтобы я случайно не обознался. Конечно, внешность может быть изменена, но не рост же. Перечень его предательских «заслуг», аж страшно читать, кого сдал, кого отозвали, кого арестовали, а кого и посадили на электричекий стул. И зацепки, где и как его
