— И чтоже остается тогда?
— Вот, видишь это пример, и очень яркий пример, людской жестокости… Человек меняется с возрастом, скажешь ты, и да, это так. Но есть все же что–то, что останется с тобой навсегда, что никогда не изменится… И эти дети вырастут и останутся такими же, поверь, я видел это не раз… Я уже говорил тебе о том, как боль может исказить душу… Так и этот мальчик, ведь он мучается не только от того, что его мучили другими, но и тот, кто, как он надеялся, защитит его, вместо этого лишь растравляет его раны… Да, он хочет позаботится о нем, и он заботится, ведь он — его отец, но все же мальчик не может этого понять сейчас… Взрослые нередко пытаются общаться с маленьким несмышленышем как с равным… Чтобы в следующий момент вспомнить о том, что перед ними маленький ребенок, и тогда, когда нужно сказать ему что–то, как равному, поступить с ним, как поступают с ребенком… Ты понимаешь меня, мучитель?
— Я пытаюсь… Это так странно…
— Это обычное дело, поверь.
— Не знаю, верить ли тебе или нет — прикрыл усталые глаза Ротнемрот.
— Ты узнаешь со временем — усмехнулся черноглазый наставник — А теперь, я думаю, ты хотел быть приступить к любимой части своего урока, я прав?
— Наверное — вздохнул тот в ответ.
— Немного привычного дела быстро наведет порядок в твоей душе — обнадежили его.
Миг, и они стояли уже на другой улице, темной и безлюдной, лишь небольшая группка молодых людей стояла неподалеку.
— Что я…
— Иди — кивнул в дальний конец улицы его наставник — Я буду ждать тебя там.
И, сказав это, он исчез без следа, по своему обыкновению…
А мучитель двинулся вперед, к тому концу улицы, на который ему указали…
— Эй, ты, лошок! — окликнул его хриплый молодой голос.
Обернувшись, он увидел, как группка молодых людей, виденная им ранее, направляется к нему, и лица их не предвещают ничего хорошего…
— Слышь, ты, что вафельник прикрыл? Прально прикрыл, лошок, я тебе еще не разрешал говорить — проговорил выделявшийся из толпы несколько более агрессивным поведением, молодой человек. Остальные довольно загоготали при его словах, окружая Ротнемрота.
— Ну и что ты тут ходишь, а? Мы тебя тут ждали, чтоли? Его кто–нибудь ждал, а, ребята? — обратился он к своей банде.
— Не, не никто… Да такого лоха нам тут не надо… Да пошел он… — раздались голоса в ответ.
— Вот видишь — повернулся к Ротнемроту довольный главарь, мерзко осклабившись — Тебя сюда ходить никто не просил сейчас… А ты приперся, зачем? Зачем, я спрашиваю? — гаркнул он, доставая нож.
Мучитель услышал в голове у себя негромкий голос: «Видишь, этим ребятам нужно просто на ком то проявить свою жестокость, агресиию… И никто не обратит внимания на то, что может свершиться в этой темной подворотне…»
— Что вам от меня надо? — с вызовом спросил Ротнемрот, глядя на окруживших его.
— О, да ты борзый фраерок! — засмеялся главарь — А если я сейчас тебя тут порежу, сука, что ты сделаешь а? Будешь также борзеть?
— А ты попробуй — рассмеялся Ротнемрот.
— А ты ржешь еще… псих… — растерянно произнес главарь банды, очевидно, не ожидавший такого поворота.
— Да могу и поржать, мне то что — кивнул Ротнемрот пристально глядя в глаза главарю.
Тот в ответ взглянул в его глаза, пытаясь заставить опустить… Так они и смотрели друга на друга, глаза в глаза… И вот главарь отвел глаза, не выдержав пылающего взгляда мучителя…
Видимо, он увидел в этих глазах отголоски того, что уже успел совершить Ротнемрот…
Но он уже не мог отступить — ведь на него смотрела его банда.
— А что стоим, братва, а ну гаси его, лоха недоделанного! — крикнул он и махнул ножом…
И в тоже время члены его банды осели на землю, с протяжным хрипом и бульканьем — кровь струилась их открытых ртов. Некоторые не умерли сразу, лишь стонали, и пытались кричать от непереносимой боли…
Главарь некоторое время огладывался потом взглянул перед собой и увидел…
Вместо невзрачного лошка перед ним стоял мощный, бугрящийся мускулами монстр, который скалил в зловещей ухмылке свои длинные острые зубы. На его висках виднелись длинные осколки старинного зеркала, образовывавшие подобие рогов…
— Ну что лошок недоделанный? — иронично спросил у него монстр, пощекотав ему горло когтистой лапой, копируя его собственные интонации — В общем, я считаю до пяти, а ты беги. Сколько пробежишь, столько и пробежишь, идет? Время пошло, раз…
А главарь, теперь уже бывшей, банды устремился прочь, от этого чудовища, что стояло на залитой кровью земле, спокойно отсчитывая свой счет…
И ведь помнил главарь о тех снах, что посещали тогда его, что не надо больше ему задирать кого не попадя… Но теперь ему оставалось только бежать, и он бежал прочь…
И тут воздух толкнул его в спину, а следом на него обрушилось тело монстра, и он ощутил, как в его тело вонзаются мощные когти, и мощные острые зубы сокрушают его шейные позвонки… И вот тогда он вскрикнул коротко перед смертью, но никто не услышал его крика, никто не пришел…
— Ну, как теперь твои ощущения? — спросил его наставник Ротнемрота, когда тот оторвался от истерзанного кровавого сгустка, который еще недавно был человеком.
— Я снова убил человека… Но не просто человека… Это был бандит, преступник… — ответил он.
— Значит, думаешь теперь, что ты злодеев будешь карать?
Вместо ответа мучитель промолчал, сокрушенно взглянув на патлатого, гадая, какую еще игру тот затеял.
— Еще кое–что, тогда, маленький урок людского равнодушия — кивнул патлатый, и вновь они оказались среди толпы народа.
— Никто не пришел в темную подворотню, посмотреть, что происходит, и помочь… А что, если что–то свершить сейчас среди толпы народа? — усмехнулся наставник мучителя клыкастой улыбкой, и потом поднял руку, увенчанную острыми когтями, и резко вонзил её в живот мучителю.
В отличии от его собственных аналогичных попыток, здесь парень ощутил мучительную боль, и застонал, пытаясь оттолкнуть мучившие его когти…
Но его наставник достал нож со следами засохшей крови… Тот самый нож, и резким движением вонзил его в сердце мучителя…
Тот издал еще один стон, и ощутил, как тот проскальзывает в ране, разрезая само сердце пополам…
А потом он ощутил, как этот нож втянулся в его сердце, и раны не стало, лишь осталась боль…
— Вот пьяный какой–то — неодобрительно произнесла женщина, проходившая мимо.
— Ходят тут всякие — согласилась с ней другая, тоже быстро удаляясь прочь, по каким то своим делам…
— Видишь — шепнул парню на ухо его учитель, поддерживая его — Если не равнодушие, то раздражение — вот, что вызывает у них твоя боль… Ты видишь, что я прав теперь?..
— Вижу — прохрипел мучитель — Теперь вижу… Убери боль, прошу…
— Убрать? Нет, еще рано, ты должен понять, каково это — страдать и видеть, как равнодушны к тебе окружающие тебя… Что ты для них ненужная помеха, даже когда ты истекаешь кровью… Даже когда ты… умираешь!
— Я умру? — с дрожью в голосе спросил парень.
— Только если так решу я… друг мой — хохотнул его наставник, убирая мощные когти из его тела.
Ротнемрот некоторое время стоял, приходя в себя, не веря, что боль прекратилась…
— Зачем ты сделал это? — спросил он учителя.
— Лучше всего человек понимает что–то на своей шкуре… Я решил, что ты давно не получал от меня этого урока…
— Ты думаешь, я понял такой урок?
— Я хочу сейчас посмотреть, что ты будешь делать…
Вместо ответа Ротнемрот взглянул с ненавистью на окружающих его людей.
«Холоднокровные бессердечные твари! Вы видели смерти и мучения других людей вокруг себя! Но ни один из вас не остановился помочь!» — пронеслось у него в сознании — «Вы даже не шевельнетесь, пока это что–то не коснется вас самих…»
— Вас самих — произнес он вслух, довольно улыбнувшись… Да, пожалуй, это была неплохая мысль…
В толпе народа возникла неожиданно фигура, которая скалила ужасные клыки в жутковатом приветствии, качая рогатой головой…
Многие люди опешили, кто–то стал креститься, все поддались назад, с опаской и любопытством взирая на незваного гостя. А потом…
Он бросился в толпу с громким ревом, и следом раздались людские крики, которые вторили ему… Он рвал тела людей когтями, вспарывая животы, и раздирая лица, впиваясь в горло мощными клыками.
И сам мучитель слышал в голове смех, торжествующий смех его учителя, который говорил ему о том, что он правильно усвоил его новый урок…
И уже полгорода было завалено разодранными в клочья телами… А мучитель меж тем придумал себе новую забаву — он оживил дремлющий завод, поставив производство мук на конвейер, где транспортная лента несла кричащих и умоляющих о спасении людей навстречу безжалостным прессам и пилам, что дробили и резали их тела…
