Коди прошелся глазами между деревьев, чтобы разглядеть не было ли вокруг другой скотины, но так ничего и не обнаружил. Никаких признаков лошадей, не было слышно даже блеяния овец. Может ли быть так, что это – весь скот, что у них был? Если так, то этот клан находиться ужасно низко в пищевой цепи сообщества адали.
Они были изолированы, маргинализированы, можно даже сказать, на них велась охота. Удручающий факт жизни адали: слабые кланы находились под угрозой атаки, которую могли затеять ради крупного рогатого скота или рабов.
Иногда нападающие приходили с юга, из Брайленда и его пределов, но куда чаще это были адали из соперничающих кланов.
Молодые женщины и дети были особенно уязвимы, так как их можно было взять в жены, или использовать как рабочую силу, или продать в качестве проституток на юге.
Этот клан вот уже несколько недель как должен был двигаться на север, но они, похоже, чувствовали себя слишком уязвимыми среди себе подобных. Коди гадал, развяжет ли это обстоятельство их языки или наоборот.
Пара псов выскочили к ним навстречу из лагеря, яростным лаем давая знать о появлении чужаков.
– Как думаете, мы добьемся от них чего-нибудь? – тихо спросил Коди.
Адали бывали более чем скрытными, особенно когда речь шла о полицейских расследованиях.
– Сложно сказать.
Ленуар с опаской покосился на собак, которые прыгали возле лошадей. Его жеребец прижал уши, предупреждая псов, чтобы держались на расстоянии.
– Иногда они сотрудничают, если считают, что это снимет подозрения с их рода. Но в этом случае, когда убитый адали, сомневаюсь, что они окажутся сговорчивыми. Адали преданы друг другу и защищают свои обычаи. Если речь заходит о том, чтобы вершить правосудие, они предпочитают заниматься этим самостоятельно.
Коди сомневался, что это предпочтение разделяли нарушители. Правосудие адали было непреклонным, иногда совершенно зверским. И вместе с тем оно было, несомненно, эффективным.
Старейшины кланов следили за подобными вещами: вопреки распространенному мнению, уровень преступности среди адали, которые оставались со своим кланом, был ниже, чем среди населения Кенниана в целом.
Это городские, те, которые были отрезаны от своих традиций и общины, были ответственны за столь несоразмеримое количество преступлений в Пяти Деревнях.
Они спешились на краю лагеря. Уже с полдюжины людей во все глаза следили за ними: выглядели они даже более неприветливо, чем жители Норт Хейвена. Пожалуй, их можно было понять.
Было немного причин, по которым посторонним могло понадобиться посетить лагерь адали, и не одна из них не сулила им ничего хорошего. Люди приходили, бросая обвинения, угрозы и выдвигая требования. Никто не хотел видеть общину адали поблизости.
Они были разбойниками, они посягали на чужие угодья, они привлекали диких зверей. Если в одной из Пяти Деревень вспыхивала чума, адали обвиняли и в этом тоже.
Они привыкли ждать враждебности от любого, кто приходил искать их. Особенно от легавых.
Коди вытащил свернутую бумагу из седельной сумки и развернул набросок.
Он сделан довольно грубо: нос был не совсем верным, да и уголь выглядел размыто в некоторых местах, но, учитывая, что Ленуар дал художнику всего десять минут, чтобы сделать рисунок, тот справился довольно прилично.
Покойник на рисунке был достаточно узнаваемым, чтобы любой, кто был с ним знаком, мог опознать его.
Ленуар направился к центру лагеря, где его уже поджидала группа людей. Как бы бедны они не были, Коди не мог не признать, что выглядели они впечатляюще.
Высокие, с угловатой фигурой и кожей цвета крепкого чая с молоком. Взгляд глаз цвета янтаря, казалось, затягивал в бездну.
Искусно вырезанные украшения из костей и рогов украшали изящные пальцы и тонкие шеи, а одежда, пусть и потёртая, и выцветшая, всё равно была ярче, чем однообразные серые и коричневые вещи жителей Брайленда.
Старейшина, выглядевшая лет на шестьдесят, была типичным представителем своего народа: небольшой рот, высокие скулы и яркие, широко расставленные глаза. Выражение её лица было суровым, густые брови сошлись на переносице, а губы сжались в тонкую линию.
– Я – инспектор Ленуар, а это – сержант Коди из Департамента Полиции Кенниана, – произнёс Ленуар громко, привлекая внимание толпы.
– Мы здесь, чтобы задать вам пару вопросов о произошедшем в Берривине.
Несколько человек в толпе хмыкнули, словно говоря: «Ну конечно».
– А что там произошло, инспектор? – спросила старейшина. У неё был сильный акцент, но слова она выговаривала чётко.
– Мы нашли тело – труп адали – и хотели бы, чтоб вы его опознали, если сможете.
После его слов Коди поднял набросок, показывая его собравшимся.
Несколько человек остались послушать, но большинство разошлись по своим делам, демонстративно игнорируя посторонних.
Подобное пренебрежение показалось Коди прозрачным намёком на то, что адали не потерпят, чтобы кто-то приходил в их лагерь и нарушал их покой, обвиняя во всех грехах.
Пока адали рассматривали рисунок, Коди наблюдал за адали. Большинство из них никак не реагировали, но у некоторых Коди замечал скрытую реакцию. У одной из женщин глаза вспыхнули на секунду, а затем снова перестали выражать эмоции.
Мальчик в центре толпы зашевелился, когда кто-то встал перед ним, закрывая обзор. Мужчина, скрестивший на груди руки, сплюнул на землю. А Ленуар и старейшина в это время пристально смотрели друг на друга.
Они не отрывали друг от друга взгляда, с бесстрастными лицами оценивая, на что готов их собеседник. Женщина даже не взглянула на рисунок.
– Мы его не знаем, – ответила она.
Ленуар изогнул бровь:
– Правда? Удивительно, учитывая то, что тело нашли недалеко от Берривина, в каких-то пятнадцати минутах езды отсюда.
– И что вас удивляет, инспектор? Мы не можем знать всех адали в Пяти Деревнях.
Ленуар оглянулся через плечо и улыбнулся Коди:
– Знаете, сержант, я не так уж и умён, как сам считаю. Я и не думал, что адали, не входящему в этот клан, будут здесь рады.
Коди наигранно пожал плечами:
– И я так не думал. Мне казалось, это относится только к друзьям и членам семьи.
– Судя по всему, нам ещё многое стоит узнать о народе адали, сержант, – произнёс Ленуар, оборачиваясь к старейшине и всё ещё улыбаясь.
Женщина просто смотрела на него.
– Полагаю, вы знаете, что сокрытие улик является преступлением, – заявил Ленуар.
– Я полагаю, вы знаете, что мы не признаем за вами права судить нас, – сказала старейшина.
«Для иностранки она очень хорошо говорит на брайлишском»- подумал Коди. Он был готов поспорить, что ей уже приходилось использовать эту фразу раз или два в прошлом.
Ленуар медленно кивнул, склонив голову. Коди решил, что тот думает, задержать ли женщину, и стоят ли того угрозы. Вдвоём они, конечно, задержание не произведут – понадобится помощь людей Креарса.
Но община никогда не отдаст добровольно кого-то из своих в руки полиции, тем более, старейшину. Если инспектор пойдёт на это – ждать кровопролития.
По-видимому, Ленуар решил, что оно того не стоит, развернулся и пошёл прочь, сказав только: «Коди, идём», будто тот был чёртовой собакой.
Тем не менее, Ленуар был прав – оно того не стоило. Коди это понимал, но внутри у него всё кипело. Эти люди знали убитого, это было так же очевидно, как солнце, светящее на небе.
Но они не собирались арестовывать их. Придётся потратить целый день, чтобы доставить старейшину в участок, а зачем?
Ведь она им точно ничего не скажет, по крайней мере, без подписанного Парламентом приказа о дозволении использования более жестоких методов допроса. А к тому времени мальчик уже может быть мёртв.
– И что теперь? – буркнул Коди, когда они взобрались на лошадей. Адали всё ещё стояли рядом со старейшиной, не сводя с них пристального взгляда своих янтарных глаз.
– Если мы не можем получить сведения непосредственно от адали, можем попробовать кое-что другое.
– Что же?
- У северной границы Берривина есть аптека. Мы проезжали её по дороге сюда.
«Умно», – скрепя сердце признал Коди. Адали славились своими зельями, компрессами и тому подобным.
В былые времена адали никогда не стали бы торговать лекарственными травами с жителями города, но сейчас этот народ не жил настолько обособленно. Они ощутили преимущества цивилизации, и те им понравились.
Хорошую аптеку, особенно расположенную на краю города, посещают как жители деревни, так и адали. Возможно, аптекарь опознает убитого.
В конце концов он сможет им рассказать об общинах, бывавших в этой местности.
Коди глубоко и удовлетворённо вздохнул, когда они выбрались на дорогу.
