— Тот самый укол, который избавил тебя от некоторого количества страхов, помнишь? Это и была та самая долгая сыворотка. Она содержит нанопередатчики, которые постоянно, внушают тебе действия в соответствии с программой, постепенно, медленно, но верно меняя твою личность, делая тебя зависимым от программы и более лояльным. Симуляцонная сыворотка действует также, но там все более прозаично, всего лишь лишение воли, памяти и восприятия происходящего, выполнение прямых программ. Таких солдат очень просто убить и вообще сделать с ними что угодно. А вот когда солдат сам идет убивать, да еще и с удовольствием... Это уже совсем другое дело...
— Какая же ты мудое*анная тварь, — выцеживаю я сквозь сведенные челюсти.
— Да брось, Эрик, тебе самому нравилось таким быть. Ни совести, ни жалости, никаких рефлексий. Ты всегда был очень упрямым и жестоким, программа на самом деле просто обнажила эти твои качества, усилила их, убрала такие понятия как совесть, жалость, сочувствие...
— Гори в аду, Джанин, — только и смог сказать я и палец ложится на спусковой крючок. Эрудитка смотрит на меня с легкой полуулыбкой, как смотрят мамашки на своих нерадивых детей. Я хочу нажать курок, очень хочу, но не могу. Не могу и все, будто есть какая-то сила, что не дает мне это сделать.
— Не старайся, Эрик. Неужели ты думаешь, что создавая машину убийств я не позаботилась о том, чтобы по завершении программы ты не убил своих же создателей. Ты ничего не сможешь сделать мне, а сейчас еще и придется сдаться, потому что моя личная армия уже на подходе.
Со стороны выхода на крышу действительно слышны какие-то звуки. Тяжелые шаги, гомон голосов едва можно расслышать, но что-то там происходит, это очевидно.
— Я предполагала, что у меня могут быть враги, поэтому ввела себе датчик слежения и тревожной кнопкой озаботилась. Как только ты меня похитил, я послала сигнал «SOS» в Эрудицию. Благо, тут недалеко. Тебе лучше сдаться, Эрик. Рано или поздно, я все равно тебя найду, так зачем затягивать процесс? Я знаю, ты любишь быстро и горячо...
— Закрой твой гнилой хавальник, ублюдина, я не знаю, где и как, но я все равно тебя достану, клянусь. Даже если мне это будет стоить жизни!
Наконец, бесстрашным удалось выбить дверь и первый кто вваливается на крышу — это Ворон. Он замирает, глядя на нас с Джанин, а бесстрашные сзади толкают его вперед.
— Взять его! — командует эта сука и я вскидываю автомат, чтобы задержать их и успеть уйти на зип-лайне. Полоснул очередью по входу, первые из бесстрашных падают, мешая пройти остальным и в спину мне несутся выстрелы, когда я, хватая кольцо зипа, прыгаю в пустоту. Под лопатки приходится смачный удар, такой, что я чуть не отпустил руку, но удержался, а в груди печет, выжигает каленой сталью. Перед глазами тело Ворона, упавшего лицом вниз и его темные растрепанные волосы, залитые кровью. Эту битву со смертью я проиграл. Теперь уже все равно...
Музыка: Mandragora Scream – Frozen Space
Пока добирался до бункера, совсем стало темно. Одна только мысль меня радует, это то, что в бункере есть запас виски. Ничто сейчас не может меня заставить хоть как-то разумно мыслить. Теперь хотя бы что-то прояснилось.
Значит, это правда. Все, что я чувствовал в себе, это действительно так. И этот зверь, что вгрызается в душу, это и есть я сам. Что мне принесла эта информация? Да собственно ничего. Зверю жить проще, не надо задумываться ни о чем, все прекрасно. Я только одного хочу, чтобы сдохла эта сука Джанин, которая устроила вот… это все. Шел ли я по трупам? О, да, не просто шел, я бегал, и если всех убитых мной выложить в рядок, можно пробежать целый марафон. Вот только… Ворон… Он…
Мне насрать. Мне ДОЛЖНО быть насрать. Бесстрашные знают, что делают, такая жизнь у них. Последнее время нам чаще чем обычно выдавались возможности рискнуть нашими никчемными жизнями. И как-то плохо получалось забивать на всех, когда стоишь спиной к спине. Когда тебя закрывают от пуль, и ты закрываешь. Видит бог, я знаю правду о себе, и я старался ни с кем не сближаться. Но я не смог бросить умирающего Вайро на другом конце города. Не смог плюнуть на все и пожертвовать группой Джойса. И Ворон, он всегда такой бестолковый, но самоотверженный до глупости. И я даже не знаю, как его по-настоящему зовут. И я убил его сегодня.
Он не любил меня, сторонился, как и все они. Косился настороженно, да я собственно и не задумывался ни о чем. Я совершенно не думал, что убить кого-то из членов своей команды будет так… непросто. Да что там, это… Голова горит, изнутри распирает, кажется, что сейчас лопнет и мозги забрызгают ствол дерева, к которому я привалился в изнеможении, выбравшись из тоннеля. Мелкая с ним дружила. Может, даже… любила его по-своему. И еще у него, кажется, была жена. Я почти не помню ее, она вроде из разведки тоже. Сколько я убил за свою жизнь? Много, очень много людей. И на всех было ровно. А сейчас хочется вырвать свое собственное горло, потому что все равно дышать нечем, и кроме как на сдавленные хрипы оно больше ни на что не способно.
А ведь я предал их всех, когда сбежал и оставил их на произвол Джанин. И даже ни на секунду не задумался, как и что будет потом… Для меня это было нормально и я даже бровью не повел, когда принимал решения оставить их там, в Отречении. Я прекрасно помню, как страшно, когда в тебя стреляют и сейчас скорее всего убьют. И как важно в такой момент, что есть люди, которые не дадут тебе сдохнуть. А потом бой заканчивается, и все возвращается на круги своя, презрение к этим людишкам с их дурацкими проблемами. Они все остерегаются меня, никогда не зовут на свои сходки, нет никого, кто мог бы назваться мои другом. Но вместе с этим... Я точно знаю, что Вайро до последней капли крови защищал бы меня там, во время сражений... а я его. И Джойса. И Бартона. И... а Ворона я убил.
Смерть и жизнь… они идут настолько близко друг к другу, что можно почувствовать дуновение смерти у жизни на щеке. И до сих пор меня все устраивало. Джанин сказала, что моделирование уже закончено и ничего нельзя сделать. Я урод, монстр, и она права. Она все это задумала и осуществила. Из-за нее погиб парень. Я все равно убью эту суку, даже если придется положить на это свою гребанную жизнь. Это она сделала со мной… из меня…
Кулаки сжимаются в бессильной злобе… и разбиваются о ствол дерева, сдирая с загрубевших потёртых костяшек, едва успевшую зажить кожу. Я точно знаю, что так быть не должно. Мне должно быть плевать. Мне всегда было плевать. Так ведь! Я ведь монстр, чудовище, убивающее все на своем пути!!! Шагающее по трупам с самодовольной ухмылкой! Да что со мной происходит вообще?
Боль в руках заставила прийти в себя. Пальцы и костяшки содраны до кости. Кровь стекает по рукам и капает на землю. Обруч стягивает голову, так, что хочется только одного, отключиться и большее вообще ни о чем не думать. Как я добрался до бункера, не помню. Едва ввалившись, я почти кулем рухнул на пол с лестницы, сел и откинулся на нее головой, которая кажется сейчас лопнет.
В бункере тихо. Где мелкая, думать сейчас не хочется. Виски. Где-то у меня было виски. Выпивка отыскалась на складах. Еле откупорив емкость, я вливаю в глотку обжигающую жидкость и чувствую, как мутнеет пространство.
— Эрик… — осторожный голос. Голос, от которого по телу опять прошел слабый импульс. – Что случилось?
Я поднимаю на нее взгляд, и она отшатнулась. Видимо, видок у меня тот еще. Я молча протягиваю ей бутылку.
— Что произошло? Ты скажешь мне? – но я только подталкиваю ей горлышко, и легонько похлопал по плечу. Мне кажется, если я сейчас что-то скажу ей, меня просто разорвет на части, и я ничего не успею сделать. – Эрик, кто умер? Скажи мне. Пожалуйста.
Интересно, как она узнала? У меня что, на роже все написано, что ли?
— Я убил Ворона. Сегодня.
— Зачем? – она спросила как-то без паузы, будто если была бы причина, то и все в порядке.
— Я выстрелил первым. – лицо у нее стало серое, будто бы разом лишилось всех красок. Руки затряслись, и я отнял у нее бутылку и налил виски в стакан, а сам опять отпил хороший глоток. – Я не горжусь этим.
