ваши дела? Как Валера? Что делает? А-а, уроки, ага. Слушай, а с ним ничего странного не происходит? Да, да. Я сейчас руку порезала и тут такое…
Голос матери переходит на шёпот, я не вслушиваюсь, но почему-то слышу отчётливо, что говорит она, и что отвечает ей тётя Люба.
– Вера, я не знаю, что и сказать, но у нас сегодня тоже что-то неладное творится. Валерка как пришёл с улицы-то, сел за уроки, а тут гроза как раз, ветер, во дворе провод оборвало, мы без света остались. Я в службу позвонила, сказали сейчас приедут, к проводу велели не подходить ни в коем случае. И тут Валерка из комнаты вышел, спрашивает, мол, почему света нет. Я ему объясняю, что провода, значит, оборвало, вон в окно сам погляди. А он хмыкнул, говорит, да нет же, есть у нас свет, ты пробки не проверяла? Подошёл к рубильнику, нажал, свет загорелся в квартире. Вера, ты понимаешь? Во всём доме света нет, а у нас в квартире есть! Что это?
Моя мама молча опускается на табуретку, и зажимает рот рукой, потом тихо говорит в трубку:
– Люба, нам увидеться надо. Ага. Давай завтра после работы. Да, в шесть. Пока.
Когда на следующий день мы с Валеркой ответили без запинки таблицу умножения, Маргарита Петровна, наша учительница поставила нас в пример всему классу, и нарисовала в дневниках красные весёлые пятёрки.
– Куда гулять пойдём сегодня? – спросил я у Валерки, пиная носком камушек и, волоча за собой тяжёлый портфель.
– Не знаю, – протянул тот, – Надо подумать.
Мы возвращались из школы домой. День был солнечный, после вчерашней грозы не осталось и следа.
– Моя мама вчера твоей звонила, – сказал я Валерке, – Ты, говорят, электричество включать умеешь без проводов?
– Ага, – отозвался он, – А ты раны лечишь, так, что и следа не остаётся за минуту?
Мы посмотрели друг на друга и остановились.
Валерка почесал в затылке.
– Ты знаешь, – сказал он задумчиво, – Вот, когда я что-то делаю, то мне сначала кажется, что это, ну, неправильно как-то, что ли. Как будто такого не может быть. И тут же – раз – и мне уже кажется, что ничего особенного я не делаю, что это у всех так.
– Ага, – подтвердил я, – И у меня так же. Сначала я думаю, что так не бывает. Ну, чтобы вот так, подержал ладонь над ранкой, и она зажила. А потом проходит секунда, и в голове словно щёлкает что-то, и мне уже кажется, что всё нормально, и это обычное дело. И таблица эта тоже. Я её представляю мысленно и вот она – на стене, мне только прочитать и остаётся. Я даже не учил.
– И я, – ответил Валерка, – У меня мама спрашивала, где мы гуляли, не встречался ли нам кто-то странный, и всё такое.
– Моя тоже спрашивала, они сегодня с твоей встречаются. Про нас будут говорить.
– А ты сам-то понимаешь, откуда это взялось? – спросил Валерка.
Я внимательно глянул на друга, прищурив глаза:
– А ты что, ничего не помнишь?
– Про что?
– Ну, про то, что с нами было там? – я многозначительно кивнул головой в сторону заброшки.
– Да где там-то? – уставился на меня Валерка.
– Да тьфу на тебя, ты что, в самом деле ничего не помнишь? – воскликнул я нетерпеливо.
Валерка помотал головой.
– Ну, вспомни, мы решили забраться в тот дом, что возле стройки стоит, – принялся втолковывать я.
– Ну.
– После мы забрались в него.
– Ну.
– А там было нечто… Хлюпающее, чвакающее… Чёрное такое.
– Ну.
– Что, ну, ну? – разозлился я, – Ты и в самом деле ничего не помнишь? Ты дурак что ли?
– Чего сразу обзываешься? – обижено засопел Валерка.
– Я думал, ты придуряешься, – пожал я плечами.
Валерка шмыгнул носом и кивнул, выпятив губу.
Я лишь ошарашенно развёл руками и застыл посреди улицы.
Мы уже почти дошли до Валеркиного дома, заброшка отсюда хорошо просматривалась. Мне показалось, что в одном из окон мелькнула вдруг чёрная бесформенная тень. Я повернулся к Валерке и решительно сказал:
– Тайгу помнишь? Ута нас туда привёл.
Валерка смотрел на меня дикими глазами, вращая белками, и мне казалось, ещё немного, и он бросится от меня прочь, как от сумасшедшего.
– Какой ещё Ута?
– Дух, который шаману помогает. Шаман умер, а наследника у него не было, а тут мы. И Ута, он помощник, он привёл нас в тот мир, к шаману. Чтобы тот передал нам свою силу. Ну, Валерка, ты что, правда не помнишь ничего?!
Валерка потёр лоб, и сел прямо на обочину в заросли полыни.
– Генка, ты сейчас что такое говорил-то? Тебе плохо что ль? Может температура, а?
– Да здоров я, – рассердившись, ответил я ему, – Я же помню, а почему ты ничего не помнишь?
– Расскажи, а? – попросил Валерка, – Может что-то и промелькнёт.
Я вздохнул и, бросив портфель в траву, присел рядом с Валеркой. Сорвав травинку, сунул её в рот, пожевал, и начал свой рассказ, чтобы помочь другу всё вспомнить.
– Помнишь, мы с тобой спрятались в каком-то чулане от этого чёрного Лизуна?
– Это помню. Дальше – нет.
– Он вломился к нам в чулан, выдавил дверь своей массой, и ввалился. Нас с тобой накрыл своей тушей. Этот Лизун, как бы это выразиться… Засосал нас в себя. Он словно проход, дыра вне времени. Бегает между мирами, куда ему вздумается. А миров много. Это уже шаман нам после сказал. А Лизуна этого Ута зовут. Он дух. В нём собраны силы всех шаманов рода. А когда последний шаман в роду умирает, то Ута сам находит следующего. Понимаешь?
– Не-а, – ответил Валерка, – Сказки какие-то. Это тебе мама, что ли на ночь читала?
– Я тебе тут стараюсь, рассказываю, а ты меня, значит, во вранье обвиняешь, да? – обиделся я, – Ну, и оставайся тогда, а я пошёл.
– Куда пошёл?
– Домой, куда ещё-то.
– Да погоди, дальше-то расскажи что было? – подскочил Валерка и, подобрав свой портфель, побежал вприпрыжку рядом со мной по дороге, – Не обижайся, Генка, просто я честно не помню, а ты такие вещи рассказываешь. Трудно, знаешь ли, поверить.
– Ладно, – смилостивился я, – Слушай. Ута нас перевёл в мир духов, Тонкий мир, там шаман теперь живёт, после того, как давным-давно он умер в этом мире. Мы с тобой шли по тайге. Потом пришли к юрте. Там Ута оставил нас. Помнишь шамана?
Валерка вдруг вздрогнул, вытянулся в струнку, в глазах его блеснул тот самый голубой лёд, и он изумлённо произнёс:
– Я вспомнил, Генка… Шамана вспомнил. Он сказал нам, что раз Ута нас выбрал, значит, мы теперь его преемниками станем. Я спросил, а если мы не хотим? А он ответил, что раз Ута указал на нас, нельзя не исполнять, Ута всё видит, не случайно выбирает своего.
Я улыбнулся:
– А помнишь, что он сказал нам на прощание, когда обратно в наш мир провожал?
– Сказал, что мы ещё вернёмся. Что теперь Ута станет нас водить к нему, а он учить станет, сила крепнуть будет.
– Я не о том.
– А о чём?
– О том, что сила его так велика, что если он передаст нам её всю, мы можем не вынести и заболеть. Сильно заболеть. И что нам нужно привести к нему кого-то, на кого он переведёт болезнь. И сделать это нужно поскорее, иначе Ута сам выберет. Так что, думай, Валерка, думай.
– Ну, давай собаку какую-нибудь ему приведём? – предложил Валерка, – Да и вообще где этот шаман и где мы, как он нас достанет? Не захочу и не поведу к нему никого, вот ещё, что он нам указ что ли?
– Достанет, Валерка, ещё как достанет, не забывай, что Ута может бегать между мирами, – ответил я задумчиво, глядя на сгусток чёрной тьмы в окне заброшенного дома, который теперь не метался, а стоял у стекла и, прижавшись, смотрел прямо на нас.
В тот вечер
