— Да, Дратор, пришел вот. Не могу же только со зверьем водиться — по привычке беззлобно огрызнулся тот, к кому обратился Дратор.
Готара неплохо знал Дратора и не питал сомнений насчет напускного радушия последнего. В Седолесье все великолепно знали, что лесной отшельник Готара — лучший знаток лесов. Даже седые старики терялись, видя как хорошо Готара осведомлен о свойствах лесных трав, а опытные охотники поговаривали между собой, что если Готара в отряде — то добыча куда богаче. Не раз он приводил из леса заблудившихся детей.
Но такое мастерство и осведомленность рождали вполне понятную зависть… Зависть, которая нередко перерастала в ненависть. Еще бы, быть столь умудренным опытом и быть обставленным каким–то мальчишкой! Снискать славу неподражаемого охотника, и при этом осознавать, что какой–то сопляк читает лес, будто раскрытый пергамент! Косо смотрели на Готару и девушки — вроде симпатичный, здоровый парень, а живет где–то в лесу. Родичи уже давно не привечали Готару, так он и жил — редко появляясь в деревне, но помогая сельчанам, чем мог, терпимый, но не любимый. Так и теперь, он шел по деревне, чувствуя на себе косые неприязненные взгляды. Ладно — подумал он — вот у волхва спроведаюсь, и уйду.
Каким же привлекательным был его лес, его дом для него в такие моменты, когда он входил в этот суматошный и такой странный и непостижимый мир людей! Уж куда проще и понятнее было со зверями — звери всегда были честны и открыты с ним, не всегда ласковы, но свою нелюбовь звери являли ему прямо и открыто, не стараясь прятать её за показным радушием. Да он и не пошел бы в деревню, но ночью, к нему явился его друг волк, и говорил с ним во сне. Он говорил, как человек, и он сказал ему, что волхв в деревне хочет что–то сказать ему, что–то важное. Он сказал ему еще, что мир его изменился, что более он не будет прежним Готарой. После слов друга волка, парень проснулся. В его домике было темно, лишь из за ставень пробивались лучики рассвета, не солнца, но уже чувствовалось, что небо светлеет. Как он это чувствовал, Готара не мог сказать, просто чувствовал и все, может так, как чувствуют звери, как друг волк? Кто знает…
Снаружи шел дождь, и некоторое время парень лежал, слушая стук дождика по крыше. Потом он встал, откинув шерстяное одеяло — подарок одной из девушек в Седолесье, которая относилась к нему немного добрее, чем все остальные. Он прошел босыми ступнями по прохладному полу к двери, и распахнул её, впуская внутрь утренний свет и влажную свежесть воздуха с редкими каплями дождя. Так он стоял и смотрел, лишь позволяя свету касаться его и чувствуя как ветерок бросает ему дождинки в лицо, под неустанный стук дождя по листьям деревьев. Невдалеке громыхнула молния, озарив округу ярким светом. Готара стал понимать, что то, что он увидел сегодня ночью, было не просто сном, что друг волк приходил к нему во сне не из пустой прихоти. В нем действительно что–то изменилось. Капли дождя, льющие с небес, казались ему током крови в его жилах, ему казалось, что теперь он понимает не только животных, но ему стало теперь понятно, о чем шепчутся деревья, которые омывает дождь. Они не говорили как люди, но они шептались между собой, именно как это могут делать деревья под шумом ветра, когда громко, а когда чуть слышно шепча опадающими листьями, засыпая, когда приходит осень. Возле дома Готары чуть шелохнув кусты, мелькнула серая тень — друг волк! Этого волка Готара видел редко, и чаще мельком, будто бы он был не в лесу, а в его мыслях. Он никогда не пытался найти его или последовать за ним, но он чувствовал, что что–то связывало их двоих, и поэтому звал его друг волк.
После того, как друг волк убежал от стен дома Готары, тот еще долго стоял на пороге, смотря, как занимается заря и восходит солнце. В этот день он делал привычные повседневные дела, но умом все возвращался к своему сну и вновь и вновь ощущая мир частью себя, будто бы кровь мира — его кровь, а дыхание мира насыщает его, как его собственное. Это было удивительно и необычно, такого Готара не испытывал никогда. Вечером его вновь посетило ощущение того, что друг волк рядом, и он словно бы ощутил его нетерпение тем, что Готара медлит, и еще не на пути в Седолесье. Настала ночь, когда Готара собрался и несмотря, на то, что вокруг стемнело, и он хорошо представлял себе, какие опасности могут подстерегать его в дикой чаще ночью. Но он чувствовал, что должен идти, и идти скорее. И он шел в ночь, слыша, как кругом изредка потрескивают сучки под лапами бродящих по лесу в ночи зверей. Но вместе с тем, он понимал, что ему не грозит опасность, будто бы друг волк бежал впереди него, прогоняя всех недругов, всех зверей, всех злых духов с пути Готары. К рассвету он вышел на натоптанную дорожку, которая соединяла лесную деревню Седолесье с другими деревнями и городами, что лежали далеко от родного леса. И вот утром он вошел в Седолесье, чувствуя себя более чужим, чем он ощущал себя ночью, в дикой чаще леса. Сцепив зубы, сдерживая раздражение, которое часто охватывало его, когда он попадал под этот ливень неприязненных и неодобрительных косых взоров, он шагал к дальнему дому, на стенах которого были искусно вырезаны изображения солнца, луны, звезд, зверей и людей — дом волхва. Кроме той девушки, что выткала в свое время одеяло ему в подарок, волхв был единственным человеком, который уважал Готару, и не испытывал неприязни или ненависти к его умениям и талантам. Волхв был уважаем в деревне, так как же обойтись без человека, который и чары наложит, и с духами поговорит, когда в том необходимость будет. Старик давно видел что–то особенное в Готаре, и может быть, лишь его дружба с волхвом спасала юношу от полного остракизма со стороны деревенских.
И вот теперь Готара подошел к жилищу волхва, куда звал его друг волк, и где должно было ему открыться странное изменение в самом Готаре, и в чем его цель и суть.
Подойдя к двери, Готара постучал.
— Войди, Готара, я тебя ждал! — донесся из–за двери хриплый голос волхва. Его друг знал, кто подошел к его двери, что было немудрено, ведь он волхв. И, что самое важное, волхв ждал его, а значит, что все сомнения Готары, в том, правдой ли был его сон, развеялись как утренний туман под золотыми лучами солнца.
— Даргус — из молодых людей только Готара позволял себе называть волхва просто по имени, а ведь этого не могли себе позволить и многие старики в деревне, даже те, которые были старше, чем волхв — я пришел, мне был сон.
— Знаю, парень, знаю — проговорил волхв — и также я знаю, что последует за твоим сном. Все свершиться сегодня вечером.
— А что именно?
— То, что должно, друг мой Готара. Пока же ты должен будешь сделать одну вещь.
— Какую?
— Сходи к Дарике.
— Но зачем?!
— Я уже пожил на свете, парень, и многое открыто моим глазам не только, потому как я волхв, но и просто потому, что я старый человек, которое многое повидал в этой жизни. Скажу тебе, что после этого вечера, ты больше не увидишь Дарику, никогда. Так что повидай её теперь, пока ты можешь это сделать.
— Даргус… но почему?
— Узнаешь, Готара. А пока ступай. Иди, не бойся, я понимаю тебя, иди.
Ошеломленный, Готара положил свою сумку, на пол и вышел из дома волхва, направившись к дому, который был так хорошо ему знаком — дому, где жила семья Дарики. Лишь подойдя к её дому, он подумал, что, возможно ему следовало остаться и помочь волхву в его приготовлениях. Но, потом он представил себе усмехающееся лицо старика, если он вернется к нему, не повидав Дарику. Волхв сказал ему «Повидай её», а значит, это то, что старик считает нужным.
Итак, он подошел к дому, и услышал, как звонкий девичий голос напевает веселую песенку, и сердце его бешено заколотилось — он узнал её голос, голос Дарики!
Он обошел дом, и вышел к лицевой её части, к той, что выходила к речке, что протекала через весь лес. И у реки он увидел её — рослую, с него ростом, с толстой косой, перекинутой сейчас через плечо и увидел её дивные сияющие голубые глаза. Дарика увидела его и рассмеялась, стирая копоть с лица — она была кузнечихой, что было так необычно для девушки, что делало её похожей с Готарой. Но все же её деревня принимала куда как легче, чем его. Ведь бывали в свое время в деревне девушки–кузнецы, да и работа у неё всегда выходила на славу. Немалую роль в принятии деревней Дарики играла и её красота, равной которой было немного девушек в деревне. А то, что Дарика была не только кузнечных дел мастером, но и вообще рукодельницей хоть куда, недаром, теплым одеялом, что она выткала, Готара согревался холодными лесными ночами, все это делало её невестой хоть куда. Но все же она привечала у себя нелюдима Готару. Между ними не было ничего, что обычно бывает между парнями и девушками, но все же многие шептались, о том что же будет, когда они поженятся — то ли Дарика из Седолесья уйдет, то ли этот чудак, черт лесной наконец за ум возьмется.
