помогла. Что ей стоит? Одной рукой взять Мишу с тачкой и просто переставить. Не надо будет обходить по бульвару Дружбы Народов и по Струтинского. Раз — и всё! Миша словно заснул. Нет, это наверное нарушился порядок событий. Наркоз сначала. Телевизор после.
Еще там, на Старонаводницкой, он любовался телевизором. Да, старый. Да, черно-белый «Таурас». Провод с вилкой перемотан изолентой. Значит рабочий, люди чинили. Если бы совсем был негодный, то не перемотали бы заботливо. О телевизоре и то заботятся. Миша устал. Где он сейчас? На операционном столе или катит тачку?
Кто-то наклонился над ним и поправил выходящее из поля зрения.
Широкая грунтовка вывернулась коленом, толстые могучие сосны посторонились. Перед Мишей лежало большое озеро, на том берегу виднелись ивы под стать соснам, великаны. Первым желанием было продолжать двигаться вперед. Вода? Вплавь!
Он смотрел на тихое темное зеркало. Темное небо в темной воде. Тут можно снять фильм ужасов вроде «Пятница, 13». Миша недавно смотрел по телеку, пять пятниц подряд показывали все серии. А теперь у него два телевизора. Хочешь — смотри одновременно. Или допустим, мама желает смотреть одну передачу, а ты другую. Пожалуйста. И никто не ущемлен.
После «Экскурсии», свой второй фильм ужасов, Миша будет снимать именно здесь. Весь сюжет можно построить вокруг этого озера. Пациент сбегает из больницы. Его преследуют в лесу. Миша наберет статистов из местных жителей. Можно даже не платить, ведь после «Экскурсии» он будет таким известным режиссером, что каждый человек сочтет за величайшее событие в жизни сняться в его картине даже в эпизодической роли. Погоди Миша, статисты из местных? Статистами будут звезды первой величины. Даже так. Телевизор, потом второй — это знак свыше, указание пути. Нужно идти в кинематограф.
Плеснула рыба. Вообще озеро не молчало, при кажущейся мертвенности оно чем-то булькало, вздыхало, шелестело. Миша решил обойти его вдоль берега, и побрел налево. Озеро казалось бесконечным.
Холодно, как же холодно. Словно в тех Зверинецких пещерах. Даже летом там дубак.
А телевизоры ему послал бог. Бог избирает человека и начинает посылать ему дары. Так и в случае с телевизором. Сначала дары, потом испытания. Жаль, что не раньше на лет пять, в расцвет видеосалонов. Миша бы сдал туда телевизоры в аренду, или один телевизор продал и за вырученные деньги купил бы видик, и всё — видеотека готова, даже дома можно будет кино крутить.
Тогда в каждой свободной комнате захудалого научно-исследовательского института, в каждой подсобной каморке подземного перехода открывались видеотеки, состоящие из помещения, тумбы с телевизором и видеомагнитофоном, да некоторого количества стульев, иногда приносимых из соседних комнат. На входе со зрителей брали деньги. Окрестности оклеивались рукописными листками с репертуаром, и видеотека начинала приносить прибыль.
Денег на посещения видеотек у совсем юного Миши не было, поэтому он изобрел способ смотреть кино бесплатно. Накануне сеанса приходил к дяденьке, что заведовал видеотекой, и обещал завтра, еще до начала всего — а сеансы проходили обычно под вечер — обрыгать дверь, если его не сейчас пустят. И обрыгивать каждый день. Он будет неуловим, а вам убирать придется.
Поначалу это не действовало, но потом среди владельцев о Мише пошла молва, и его стали пропускать бесплатно.
А потом те же фильмы, которые показывали в видеотеках, перебрались на экраны телевизоров, на пробившиеся через плохой прием и помехи первые коммерческие каналы. Миша одно время, поймав один такой канал, решил подзаработать и как бы открыл свою домашнюю видеотеку — развешивал по улице на столбах объявления с репертуаром, безумно сбрасывал цены на вход, но никто, ни одна живая душонка не откликнулась. Оставалось смотреть кино самому.
Миша умирал три дня, лёжа в кровати и криками не давая вызывать врачей.
— Они уже отвезли меня в больницу, вырезали непонятно что, и вот мне теперь еще хуже!
Татьяна выходила из его комнаты в большую, общую, и слушала там, как тикают настенные часы с кукушкой и двумя грузками-гирьками в виде шишек. Одна перевешивала другую. Часы тикали и мысли упорядочивались. Она позвонила брату, почему же Андрей не приходит? Как освобожусь приду. Пора бы. Что же делать?
Миша явился домой странно, три дня назад. Нет, до этого, Татьяна узнала, что Миша сбежал из больницы. К ней пришла девочка, Кира, и сообщила. Это было уже поздно вечером. Пришла девочка с потрескавшимися губами и вот это сказала. Тогда Татьяна спросила у нее — что делать? Вызывать милицию?
— Я не знаю, — ответила Кира. Она очень устала и хотела бы закрыть глаза и уснуть.
— Я, наверное, — начала рассуждать вслух Татьяна, — Должна завтра отпроситься с работы, и ждать его здесь. Он же домой вернется, верно?
— Да, — кивнула Кира.
— А милицию чего вызывать? Он же не пропал без вести.
— Ну да.
— Ой, вы хотите чаю? — предложила Татьяна, а потом еще через день Миша спустился ногами вниз из люка на чердаке. Как он туда забрался и когда — непонятно, просто Татьяна выходила с кухни, и увидела черный проем люка, оттуда ноги, и потом Миша спрыгнул. И сразу упал на колени, встал на четвереньки, но подняться не мог.
И еще три дня после этого он умирал.
Он собирался завтра ехать на Кардачи за паяльником. Надо купить паяльник, припой, и выпаять из одного телевизора сгоревшую лампу, а из другого севший конденсатор, и с ними уже снова поехать на Кардачи и купить там новые, а затем вернуться домой и впаять эти новые. Мама, выдели деньги. Это затраты несущественные в сравнении со стоимостью двух новых телевизоров.
Но завтра же будет репетиция. Как совместить?
С репетиционной базой всё сложилось неожиданно. Миша долго не решался завести об этом с матерью разговор, а когда завел, это звучало отрывисто, тезисами с броневика — вот, познакомился с музыкантами! Меня приглашают в группу! Репетировать — негде! Вот бы в нашем сарае, хотя бы в мансарде! Или он перетащит барахло с первого этажа на мансарду, а им — группе — тогда будет первый этаж. Неудобств не будет!
Татьяна спросила — а почему не репетировать в твоей комнате?
Миша взялся за бороду. Он как-то этого не подумал. Да нет, это жилое помещение и его рабочий кабинет. Придется убирать или прятать какие-то вещи. Нет, неудобно.
А если комнату дяди Вити? Всё равно он в Барнауле живет.
— В Таганроге, — поправила мама.
— В Таганроге. Там и пианино стоит. Это же существенно расширит наши возможности как группы.
