Назаретянин и мессир Люцифер обменялись многозначительными взглядами.
— Тогда третий путь? — уточнил первый.
— Других вариантов нет, — согласился второй и, кашлянув, торжественно начал: — Дин, адский Судья, четвёртый чин, что под рукой Асмодея! Согласен ли ты лишиться крыльев и переродиться в мире смертных обычным человеком?
Переродиться смертным? Потерять титул, земли, духов, демоническую силу, вечную жизнь — ради чувства, которому всего несколько месяцев?
— Согласен.
— А ты, Эйприл из лунной сферы, — обратился Назаретянин к ангелу, — согласна лишиться крыльев и переродиться в мире смертных обычным человеком?
Ни секунды не раздумывая, девушка решительно кивнула:
— Согласна.
Однако прежде, чем прозвучало финальное «Да будет так!» Дин вспомнил кое о чём важном.
— Мессир Люцифер! Прошу, ещё одно слово!
Судя по лёгкой усмешке владыки Ада, тот догадывался, что услышит. И тем не менее сказал:
— Слушаю вас, господин Судья.
— Это касается той Падшей, сброшенной в Коцит, — Дин не сомневался, что мессир Люцифер в курсе этой истории. — Её наказание несоразмерно вине, поскольку фактически предательства не было. Более того, оно технически невозможно из-за, м-м, природы обитателей Рая, отрицающей любую подлость. Я пытался донести это до мессира Велиала, однако он не внял моим аргументам. Вот почему я хочу обратиться к вам: пересмотрите наказания для Белинды. Правосудие должно оставаться правосудием даже в Аду.
— Молодец, — шепнула Эйприл, обнимая его, а Назаретянин негромко процитировал:
— «Часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», — и с непонятным лукавством посмотрел на мессира Люцифера. — Верно, Денница?
— Не фамильярничай, Слово, — проворчал тот и, вернувшись к официальному тону, обратился к Дину: — Полагаю, именно по этому поводу вы просили моей аудиенции, с которой так поспешно сбежали?
— Да, мессир, — Дин ухитрился сохранить невозмутимость, хотя внутри смущённо поёжился.
— Хорошо, господин Судья, я рассмотрю вашу просьбу. Теперь все вопросы закрыты?
— Да, мессир, — склонил голову Дин. — Благодарю вас.
— Да, — подтвердила Эйприл.
Мессир Люцифер и Назаретянин переглянулись, хором сказали:
— Значит, будет так! — и Ничто-Нигде-и-Никогда вздрогнуло от их слов. По нему побежали трещины — точь-в-точь, как по яичной скорлупе, из которой проклёвывается птенец — и бьющий сквозь них свет был настолько ярок, что резал глаза даже сквозь плотно зажмуренные веки. А потом Ничто-Нигде-и-Никогда схлопнулось с короткой вспышкой, почти невидимой в персиковом небе над просыпающимся Карстон-сити.
***
Поздней осенью патрулировать утёс Семи Ветров было то ещё удовольствие. Особенно после ночного ледяного дождя, когда ведущая наверх тропинка превратилась в натуральный каток. «Спускаться придётся на заднице», — хмуро подумал Дин, выходя из-за скалы на смотровую площадку. Которая, как ни странно, не пустовала — у самой ограды стояла и смотрела на город невысокая светловолосая девица.
«Вот только несчастного случая мне не хватало», — скривился Дин и властно окликнул:
— Эй!
Нарушительница вздрогнула и обернулась. Порыв северного ветра взметнул в воздух её длинные, выбившиеся из высокого «конского хвоста» пряди.
— Полиция округа, — Дин продемонстрировал блестящий значок. — Ну-ка, подойди сюда.
Девица послушалась. Судя по всему, она ни капли не боялась представителя власти.
— Ты знаешь, что с октября по май смотровая площадка закрыта для посещений? — сурово вопросил Дин.
— Да, — нахалка даже не подумала виновато опустить глаза. Ярко-зелёные и удивительно чистые. — Но понимаете, офицер... — она всмотрелась в планку с именем на его куртке, — Корт, я всегда сюда прихожу, когда приезжаю к сестре. Здесь ведь очень красиво, правда?
— Правда или неправда, — пробурчал Дин, — это вопрос безопасности, так что идём-ка отсюда подобру-поздорову.
Девица печально вздохнула и бросила через плечо прощальный взгляд на город.
— На первый раз выношу тебе устное предупреждение, — продолжил Дин. — Чем, надеюсь, всё и ограничится. Тебя, кстати, как зовут?
— Эйприл, — она снова посмотрела ему в лицо, и от внезапно нахлынувшего чувства узнавания по спине побежали мурашки. — Эйприл Свитхарт.
БОНУС
Дилинь!
Дурацкий колокольчик, зачем их вообще вешают над дверями, да ещё так низко?
Дин с недовольной миной снял шляпу, которой задел «музыку ветра», и, нарочно впечатывая каблуки в пол, подошёл к прилавку.
— Добрый день, офицер Корт.
Солнечная улыбка, по-весеннему зелёный взгляд, собранные в высокий хвост светлые волосы.
— Добрый, — уронил Дин. Он тоже узнал девицу, встреченного неделю назад на смотровой площадке утёса Семи Ветров. Эйприл, Эйприл Свитхарт, не местная, приехала к сестре.
«Но у меня это профессиональное, а она почему запомнила?»
— Кофе? Чай? — Девушка спрашивала с неподдельным гостеприимством. — Безалкогольный глинтвейн?
— Американо без сахара.
— Хорошо. Что-нибудь ещё? Сандвичи сегодня особенно вкусные.
— Только кофе.
Эйприл прониклась. Без дальнейших расспросов сделала чашку американо, и Дин, расплатившись, ушёл в самый дальний угол.
«И зачем мне кафе? Выпил бы в участке бурды из автомата».
Не такой вкусной, правда, но какая разница? Дин бросил мрачный взгляд на девицу за прилавком. Получил в ответ дружелюбную улыбку и, отвернувшись, залпом осушил чашку.
«Больше сюда не приду».
Дилинь!
На этот раз Дин пригнулся. По привычке обвёл глазами зал — сколько людей, им что, здесь сиропом намазано? — и остановил взгляд на Эйприл. Которая так увлеклась болтовнёй с каким-то «белым воротничком», что даже не обратила внимания на нового посетителя.
«Возмутительно».
Неотвратимой походкой статуи Командора Дин приблизился к говорившим. Однако чтобы быть замеченным, ему пришлось ещё и многозначительно прочистить горло.
— О, здравствуйте! — Эйприл выглядела смущённой, а «воротничок» недовольным, и оба эти момента согрели Дина. — Снова американо без сахара, или попробуете что-то ещё? У нас...
— Американо, — прервал её Дин. А получив заказ, опёрся на витрину и принялся неторопливо потягивать кофе.
Расчёт оказался верным. «Воротничок», помявшись, скомкано распрощался с собеседницей и ушёл, оставив поле битвы за мрачным полицейским.
— Зачем вы так? — мягко укорила Эйприл.
Дин только фыркнул в ответ.
«Зачем? Понятия не имею. Захотелось».
Ночью ему приснились утёс Семи Ветров и сидевшая на перилах Эйприл. О чём-то увлечённо рассказывавшая и безалаберно болтавшая ногами над тысячефутовой пропастью. В какой-то момент Дин не выдержал и аккуратно обхватил девушку за пояс: «Свалишься ещё». Эйприл улыбнулась, благодарно потёрлась щекой о щеку, и сон закончился. Дин проснулся под трезвон будильника, растерянный и со странным ощущением, что упустил нечто очень важное.
Дилинь!
Он не собирался заходить — поздно, да и на двери кафе уже висела табличка «Закрыто». Однако через большое окно заметил, что Эйприл разговаривает с каким-то типом, и полицейское чутьё подсказало вмешаться.
—…Майк хватит. Сколько раз тебе говорить, оставь меня…
— Добрый вечер.
Взгляд Дина был холоден и тяжёл, как потопивший «Титаник» айсберг.
— Добрый! — Эйприл не скрывала облегчения в голосе. — Вам как обычно?
А тип недружелюбно заметил:
— Кафе закрыто.
Дин приподнял бровь, однако вовремя вспомнил, что в штатском, и вынул из кармана жетон.
— Полиция штата. А ты у нас кто?
Обычно после такого любые «быки» становились смирными телятами, но не этот.
— Майк Шерман. Слушай, офицер, шёл бы ты. У меня здесь разговор не для твоих ушей.
Дин недобро усмехнулся. С нарочитой медлительностью убрал жетон, повёл плечами — «Как скажешь» — и, стремительно шагнув к Майку, без замаха ударил в печень.
