этих чёрно-карих глаз. Он прижал её к себе, и, возбуждаясь, стал целовать её лицо, шею и плечи. Какое же это счастье и восторг – снова жить и чувствовать!
Тед стоял в пустом коридоре с редкими дежурными лампами, стена холодила лоб. Он перестал сдерживаться и горько разрыдался. Вот уже три дня врачи не слишком обнадёживали его, отделывались обычными в таких случаях фразами, он не хотел обвинять их в равнодушии. Но как же ему сейчас было плохо!
Через четверть часа он поднялся на лифте на другой этаж, в виде исключения ему разрешили зайти к ней, но просили не волновать, и не будить, если лекарство уже подействовало.
Вытирая на ходу лицо от слёз, Тед вошёл в палату. В голубоватой подсветке мониторов было что-то мертвецкое. Он не признал сильно похудевшую Майру, спящую под больничным одеялом. Но когда увидел вполоборота человека в сине-зелёной форме медбрата рядом с ней, сразу узнал этот хищный профиль и обритую голову. Сам не сообразил, как среагировал, но выхватил пистолет. На Марко были очки в тонкой пластиковой оправе, они сделали его лицо мягче и беззащитнее. В одной руке он держал упаковку игл для капельницы, вторую поднял к губам:
– Тссс! – прошептал он.
– Хрена ты тут делаешь, Андретти? – так же шёпотом спросил Тед.
– Спасаю единственного человека, которому ты по-настоящему дорог, чудила, – тихо произнёс Марко и повернулся к стойке с лекарствами.
Тед по-детски хлюпнул носом и опустил оружие. Переменив препараты для инъекций, Марко некоторое время держал Майру за руку, будто прислушиваясь, потом коснулся её седой головы, легонько погладив. Тед затаив дыхание следил за оборотнем. Наконец тот вышел из палаты, поманив за собой.
В пустом кафетерии Марко купил в автомате кофе, уселся за пластиковый столик. Напротив него Тед без сил опустился на потрескавшийся старый чёрный диван, взъерошил тёмно-рыжие волосы и сжал руками голову.
– Она проживёт ещё девятнадцать лет и семь месяцев. Сделай так, чтобы они были радостными, – голос оборотня звучал низко, успокаивал.
– Что-то ещё? – поднял Тед на него ещё мокрые глаза.
– Проследи, чтоб поменьше курила и больше отдыхала, – кивнул Андретти.
– Как монстр-людоед может быть таким милосердным? – прищурился коп.
– Так же, как ты смог стать убийцей, – глаза Марко смотрели устало и спокойно.
– Сам виноват. Не нужно было нарываться!.. Как ты живёшь с этим? – не выдержал Тед, показав рукой на грудь у сердца.
– С этим? – Марко с лёгким недоумением повторил жест Рэдмаунта, потом понимающе кивнул. – А! – между бровей легла сосредоточенная морщинка. Он снял очки, потёр глаза и вздохнул.
– Не знаю, так и не привык. Она приходит и уходит, зовёт и прогоняет. Проживаешь пресные бесцветные годы, жизнь за жизнью, теряешь друзей и сослуживцев, хоронишь жён, видишь, как сменяют друг друга века, и всё это время только ждёшь нескольких лет или часов, когда же снова будешь с ней, сходишь с ума от ревности и тоски, но всё равно ждёшь. Да что я тебе рассказываю, ты уже чувствуешь то же самое. Ну, или почти то же.
Марко встал и первым протянул руку. Тед поднялся и, помедлив, пожал её. Примирение ли, прощение ли, прощание это было, он так и не понял.
Глава 25.
Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство. Североамериканский Метрополис…
Новая серая тетрадь.
Из моей куртки пропал дневник. Проверял, не обронил ли дома, ума не приложу, где теперь все эти записи, и кто их читает. В целом, нервничаю, ведь там столько личного. (Дописано на полях другой ручкой: «не мог же его кто-то специально вытянуть из моего кармана!»).
Отметки о Тех, Кто Живут Давно, наверняка покажутся полным бредом или черновиками к литературной фантазии. Елена тогда упоминала, что внимание людей к ним слишком дорого обходится. Что это значило? Не хочу думать, что моя оплошность может повредить им, но, в дальнейшем, нужно лучше следить за вещами. Не стоит таскать блокнот везде с собой, буду держать дома в сейфе.
Вместе с этими конвертами, кстати. Нельзя светить большие суммы: в почтовом ящике позавчера нашёлся плотный конверт из крафта, там пачка в мой годовой доход! Надписано моё имя. Эти деньги для меня очень вовремя. Надеюсь, это тот самый подарок, о котором говорила Елена, а не попытка внутренней службы безопасности подловить меня на взятке, как Билла Уилкса.
Таня ездила с Глэдис на прогулку в Центральный парк, говорит, мать нормально себя вела. Может быть, стоит чаще организовывать ей более человеческий досуг. Таня справляется, она молодец, мне повезло с ней.
Елена и Живущие Давно – наверное, как сон, который вспоминается обрывками всю жизнь. И вроде бы понимаешь, что это всё нереально, а так хочется снова пережить это…
(дописано ручкой другого цвета, тщательно зачёркнуто: «надеюсь, твой позор останется только между тобой и той девицей по вызову! Подумать только, поверить не могу – измученный вожделением *удак, ты заплатил женщине, чтобы почувствовать себя ничтожеством! Неужели и правда теперь счастье и удовольствие возможно только с той, с кем вряд ли снова увидишься?»)
Год спустя.
– Да? – номер не определился.
– Слушай меня, Рэдмаунт, завтра ты поедешь за город по сорок пятому шоссе, остановишься в мотеле «Кроличья нора» за сто сороковым километром. Там проживёшь пару дней, дождёшься нас. Усёк?
– Алло! Что? Кто это? Что сделать? Зачем? – запутался Тед.
– Ты слышал, б**дь! Завтра, сорок пятое шоссе, сто сорок километров, «Кроличья нора», пара дней.
– Тревор? – с удивлением
