Исмаил смотрел на нее, и лицо его было столь же непроницаемо, как и тогда, когда он впервые протянул к ней руку. Он не прикасался к ней и не пытался приблизиться.
— Зачем ты сопротивлялась? — спросил он.
— Что?
Будучи глубоко потрясенной, Сьюзен, однако, обнаружила, что вовсе не напугана.
— Я…
— Если ты решила, что это был киднеппинг, оглянись вокруг.
Сьюзен по-детски вытерла лицо обеими руками. Сделав шаг вперед, она остановилась — она по-прежнему находилась в ванной «Нового Иерусалима». Ее зубная щетка лежала на раковине, ее полотенце валялось на полу, там же, где она его уронила. Но зеркало висело не с той стороны. «Майкл?» — прошептала она осипшим от крика голосом. Где же он?
— Ты видишь? С тобой не случилось ничего плохого. Ты просто была… переориентирована.
Сьюзен пристальней всмотрелась в окружающую обстановку. Если встать лицом к окну, зеркало должно было быть справа, а ванна слева. Но комната каким-то образом вывернулась наизнанку.
Она подобрала полотенце и завернулась в него, крепко завязав. Сквозь открытую дверь ей была видна гостиничная комната, выглядевшая точно так же как прежде, только опять-таки наизнанку. Майкла не было. Она прошла в дверь, просто чтобы окончательно в этом убедиться. На комоде по-прежнему стояла бутылка водки — на том же месте, где они оставили ее прошлой ночью, но буквы на этикетке были теперь в зеркальном отражении. Она подумала было, что Исмаил схватит ее и затащит обратно, но тот был невозмутим.
— Зачем? — спросила она.
Пророк пожал плечами и впервые слегка улыбнулся.
— Мне хотелось о тебе позаботиться. Тебе придется принять эту версию, она близка к истине настолько, насколько это необходимо в данный момент. Разумеется, возможны и другие версии. Запомни это. Собственно, запоминай все.
Его голос был ровным и ничуть не угрожающим, однако из-за произнесенных им слов Сьюзен вряд ли это заметила. Ее всю трясло, морозило и тошнило от избытка адреналина. Она с трудом добралась до кровати и рухнула, как подкошенная.
— Не суетись. Походи немного, — сказал Исмаил, склонившись над ней, но не делая ни малейших попыток к ней прикоснуться.
В дремотном оцепенении, двигаясь замедленно, как привидение, Сьюзен заставила себя действовать. Пошатываясь, как пьяная, она встала на ноги и сгребла в охапку свою одежду. Взяла она лишь то, что было необходимо, чтобы прикрыть наготу, махнув рукой на остальное. Одеться можно в холле, в коридоре, на улице, только бы выбраться отсюда, прежде чем Темная Душа вернется к своим штукам.
Дрожащими руками она повернула ручку двери, ведущей в холл. Она сломала ноготь, повредив кожицу и испачкав замок кровью, но дверь в конце концов открылась. Не встречая преград на своем пути, она побежала вдоль холла. Не услышав позади себя шагов, она испугалась еще сильнее — теперь она отчетливо понимала, как можно в буквальном смысле умереть от страха.
Холл был пуст. С перепугу он показался ей величиной с собор. Сьюзен добежала до конца и скатилась вниз по лестнице в вестибюль, набирая в легкие воздух, чтобы позвать на помощь. Там тоже было пусто. Безлюдно и тихо, как в похоронном бюро провинциального городка. Сквозь окна пробивались косые лучи утреннего солнца. Внезапно преградивший ей путь барьер заставил ее подскочить поочередно на каждой из босых ног, после чего она бросилась к входной двери. Полотенце развязалось, и Сьюзен завязала его туже. Она была уверена, что окажется в безопасности, стоит ей только выбраться из отеля.
Она толкнула дверь — и увидела, что стоит перед конторкой, а дверь, ведущая на улицу, находится у нее за спиной. Сьюзен встряхнула головой и заскулила, не в силах понять, как это она умудрилась допустить столь глупую и опасную ошибку.
Она попробовала еще раз.
Случилось то же самое, потом снова, и так до тех пор, пока она не поняла, что так будет всякий раз. Из двери был лишь один путь: обратно внутрь. Сьюзен медленно побрела к конторке.
— Привет, — еле слышно прошептала она. Вокруг не было ни души.
Она выпустила из рук узел своей одежды и принялась разбирать его, как будто для нее не было сейчас более важных дел, чем одеться. Чтобы хоть как-то держать себя в руках, она отнеслась к своему гардеробу со всей возможной скрупулезностью: белая блузка и юбка-хаки были для нее символом нормальной жизни, поддерживаемой даже в чрезвычайных обстоятельствах. Ее волосы были до сих пор мокрыми; она, как могла тщательно, зачесала их назад и села на ковер, чтобы обуть туфли. Это была ее маленькая победа — обе они были на месте.
— А, вот ты где.
Голос был веселым, беспечно-игривым. Сьюзен вздрогнула; желания оборачиваться у нее не возникло.
— Сьюзен!
В голосе прозвучал добродушный упрек. Она до крови закусила губу, не отрывая взгляда от своих рук, все еще державших шнурки туфель.
— Если ты не удостоишь меня хотя бы взглядом, это меня очень обидит.
У Сьюзен был слишком большой опыт по части уязвленной мужской гордости, чтобы не распознать в этих словах угрозу. Она подняла глаза. Исмаил стоял на лестничной площадке, опершись на перила, и смотрел на нее. Он по-прежнему был одет так же как появился в зеркале, в обычное облачение кочевников и лишившихся крова беженцев, наводнявших лагеря, но в глазах его угадывалась некая встревоженность. Своим самоуверенным выражением лица и насмешливой улыбкой он напоминал одного из тех дорогих адвокатов, что без зазрения совести торгуют справедливостью. Личина Пророка сползла с него, хотя в остальном он был тем же самым человеком.
«Не зря говорят, что дьявол работает адвокатом…» Сьюзен охватило веселье отчаяния. — Ты, должно быть, не заметил, что на двери висит бличка «Не беспокоить», — сказала она. — Ладно, так быть, простим тебя на этот раз. Исмаил откинул голову назад и захохотал.
— В самом деле? Идем, нам предстоит проделать далекий путь и посетить множество мест.
Он спустился к ней. Сьюзен упрямо сбросила его руку со своего плеча, не делая, однако, больше никаких попыток остановить его.
Потом была яркая, ярче тысячи солнц, вспышка.
Майкл разглядывал каменную стену темного туннеля. Тусклый свет от расположенного в нескольких шагах выхода позволял рассмотреть вкрапления в белесом известняке. Судя по поверхности породы, ее обрабатывали, вероятно, в глубокой древности. — Рахиль! — позвал он.
Он не помнил точно, когда именно потерял в темноте ее следы, как не помнил и когда непроглядная тьма превратилась в пещеру. Подобные места служили убежищем пастухам по всему Ближнему Востоку, так что нельзя было сказать наверняка, находится ли он в Сирии, Израиле или, скажем, Саудовской Аравии. У каждой культуры свои представления о романтике. Мусульманам темная дыра в скале внушает религиозные чувства, так как в 610 году именно в пещере пророк Мухаммад встретился в Ночь Могущества с архангелом Гавриилом. Событие это описано в девяносто седьмой суре Корана. Интересно, подумал Майкл, не могут ли меня доставить в то время с той же легкостью, с какой перенесли «в никуда».
— Не отвлекайся, — послышался сзади голос Рахили.
— Я правильно иду? — спросил Майкл.
— Если ты не знаешь, куда идешь, какая тебе разница, откуда начинать? — ответила Рахиль.
— Спасибо.
Выглянув наружу, Майкл увидел ослепительно сверкавший скалистый склон. Он обернулся ко входу в пещеру, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь, что указывало бы на их местонахождение.
— Не слишком ли вас затруднит подсказать мне, куда это мы вышли? — проворчал он.
— Да нет, ничуть, но спасибо, что ты спросил.
Рахиль явно подшутила над ним, пустив вперед. Они продвигались где шагом, где ползком, по коридорам, внезапно становившимся мокрыми от капавшей с потолка воды. Стесненные обстоятельства, казалось, не доставляли Рахили ни малейшего неудовольствия — лишь однажды она высказалась в том духе, что им было бы существенно легче, если бы он не так увлекался мифами о перевоплощениях. Майкл попустил эти слова мимо ушей.
На сей раз ход вывел их к месту, напоминавшему заброшенный карьер. Майкл на секунду остановился у выхода, рассматривая открывшуюся панораму пустоты. От белесых камней террасированных стен, дрожа, поднимался горячий воздух, уносясь в разверзшееся вверху синее небо.
— Ну вот, — пробормотал он, поворачиваясь, чтобы помочь Рахили перебраться через камень у выхода из пещеры.
Ее, однако, позади не оказалось, и Майкл с трудом удержался от гримасы, услышав ее голос шагах в десяти впереди.
— Осторожно, тут могут быть змеи.
Рахиль сидела в тени тамариска, которого — Майкл готов был поклясться — не было на этом месте, когда он взглянул туда в первый раз. Превозмогая усталость, он подошел к ней, нарочито показывая свое пренебрежение ко всем и всяческим змеям. Он метался между гордыней и пониманием того, что коль скоро первые результаты его героических порывов оказались столь смехотворны, вряд ли стоит уповать на то, что они окажутся более действенными впоследствии.
