— Сучка, — выплюнула я.
Крис с Мисти, держась за руки, не прошли сквозь меня лишь потому, что находились у самого входа в здание. Но они и так порядочно вытерли об меня ноги.
Теперь видна была только моя голова, и я смотрела, как вся школа проходит мимо меня, смеясь, шутя и беспокоясь о контрольных. Как будто меня никогда не существовало для них. Как будто я не погибла трагично всего лишь каких-то ТРИ ДНЯ назад.
— Это ад. Это, должно быть, ад, — пробормотала я со слезами в голосе.
И словно в подтверждение этого Уилл Киллиан, самый большой чудак-лузер всех времен и народов, посмотрел прямо на меня и, усмехнувшись, поспешил в школу впереди своих любящих покурить травку приятелей.
— Эй! — гневно закричала я. Он не имел никакого права смеяться надо мной! Даже мертвая я была популярней его. Он был законченным лузером, с белой, чуть ли не светившейся кожей, и растрепанными черными волосами, свисающими над жуткими, казавшимися бесцветными, голубыми глазами. Он ведет себя как самый настоящий фрик, всегда заткнув уши наушниками и натянув на голову капюшон толстовки. Ходят слухи, что он провел лето в какой-то психиатрической лечебнице. Да у нас в кафе даже яруса нет, подходящего для его уровня популярности! И он смеется надо мной?
Поспешно отведя от меня взгляд, Киллиан опустил голову и уставился в землю, вернув себе свой обычный неприветливый вид психа.
Постойте-ка… Что-то во всем этом…
Я нахмурилась, сжав губы, хотя уже лишилась рта и начала путаться в мыслях. Если он смеется надо мной, то это может означать лишь одно — что он видит меня. И это значит…
Глава 2
Уилл
Смеяться над мертвыми — плохая идея, но я не мог сдержаться. Знаменитая Алона Дэа, докатившаяся до рыданий и напоминающая сопливого китайского болванчика? Как часто такое можно увидеть?
Не часто. Если, конечно, вы — не я. Везучий, везучий я.
Но я так же, как никто другой, должен был понимать, что за смехом над кем-то всегда следует кармическая расплата.
— Киллиан, — приветствовал меня директор Роберт Сонни Брюстер, как только я переступил школьный порог. — Рад, что ты соизволил присоединиться к нам сегодня. Хотя ты, кажется, опаздываешь… снова.
— Я не… — начал возражать я.
Брюстер указал на потолок, и, словно по его велению, прозвенел звонок.
— …опаздываю, — тихо закончил я.
Позади меня Эриксон с Джуни протиснулись в двери и поспешили в класс, оставив меня на съедение Брюстеру. Джуни бросила на меня через плечо извиняющийся взгляд, но я не винил ни ее, ни Эриксона. Они радовались, что директор сегодня ограничился мной, не тронув их. Они ведь тоже опоздали, но, видимо, на них не сработал «фрик-детектор» Брюстера, как он это называл. Мне в это как-то слабо верилось, учитывая количество пирсинга на лице Джуни и налитые кровью глаза Эриксона. Просто по какой-то причине именно я был «любимчиком» директора.
Брюстер улыбнулся. Улыбка не тронула его глаз и ничуть не смягчила жесткость черт. Бывший военный от мозга до костей — в этом весь Брюстер. О, и не забудьте еще едва сдерживаемую гомофобию, тестостерон, вызывающий жестокость, и стояк при следовании правилам — оттого, что они — ПРАВИЛА.
— Думаю, пришло время для очередного разговора о твоем будущем, Киллиан. — Брюстер сложил руки за спиной и качнулся на пятках.
— Опять? Люди начинают болтать.
Его рука взметнулась, ладонь сжалась в кулак, комкая ткань толстовки на моем плече. От резкости движения меня дернуло вперед. Темные глаза Брюстера сверкали от ярости.
— Валяйте, — сказал я. Если он ударит меня, его уволят. Он это знал. Все это знали. Своим вспыльчивым характером он уже заслужил несколько жалоб. Почему бы мне не помочь ему немного? Моя жизнь станет гораздо проще, если он уйдет.
Брюстер отпустил меня и вытер руку о пиджак, будто испачкался, прикоснувшись ко мне. — В мой кабинет, немедленно.
Он прошел через главный коридор к административным кабинетам, даже не обернувшись посмотреть, иду ли я за ним. Было заманчиво сбежать и оставить его сидеть своем кабинете в гордом одиночестве, но мне осталось учиться всего несколько недель. Всего двадцать восемь дней и мне исполнится восемнадцать, и я окончу школу, после чего получу доступ к тому небольшому количеству денег, что оставили мне отец и бабуля. Как только я до них доберусь, смотаюсь отсюда в такое местечко, где будет лишь небольшая кучка человек и, следовательно, еще меньше призраков. Например, на какой-нибудь необитаемый остров… или Айдахо.
Если Брюстер исключит меня из школы, это будет концом всего плана.
Поэтому я шел за ним, как он приказал. Только вразвалочку и не спеша.
Я могу рассказать вам обо всей той лживой херне, которой нас пичкают в школе, у меня было достаточно времени, чтобы подумать над этим. Учителя, родители, школьные консультанты… все они кормят нас дерьмом о том, что это нормально — отличаться от других, быть самим собой. Не поддаваться давлению сверстников, бла, бла, бла. На деле же, можно оставаться собой лишь в том случае, если ты находишься в пределах допустимой «нормы». Тебе нравится футбол вместо баскетбола, Джонни? Ну, ладно, по крайней мере тебе нравится спорт. Что-что, Сьюзи, ты хочешь носить синий свитер вместо красного? Знаешь, мы все здесь за то, чтобы каждый выражал свою индивидуальность… пока это касается только свитера.
Как мы можем поверить в то, что отличаться от других — нормально, когда взрослые сами в это не верят? На популярных детей, так называемую элиту первого яруса, никто даже косо не посмотрит, потому что они выглядят «нормально» и говорят «правильные» вещи. Бен Роджерс поставляет травку для большинства наших школьников, но его хоть раз обыскивали? Меня же только в этом году вызывали в кабинет Брюстера двенадцать раз, а шкафчик обшаривают раз в неделю.
Брюстер ждал у двери своего кабинета, когда я, наконец, дошел до стола секретаря. Я видел, как на его щеках ходили желваки.
Я кивнул миссис Паджет, школьному секретарю, и, улыбнувшись мне в ответ, она быстро отвела взгляд. Я всегда нравился ей — возможно, она сочувствовала мне, перевидав то количество справок от врачей, что я приносил, но она прекрасно знала, что лучше не показывать этого Брюстеру.
Как только я вошел в кабинет, Брюстер захлопнул дверь, чуть не оттяпав мне при этом плечо.
— Рюкзак, — потребовал он, протянув руку.
Да пожалуйста. Я едва поборол желание засмеяться над ним. Я уже давно понял, что наши рюкзаки рассматриваются как школьное имущество. И вы бы никогда не нашли ничего противозаконного в моем.
Я снял рюкзак с плеч и протянул ему, затем уселся на один из синих пластмассовых стульев для посетителей перед столом.
— Кто сказал, что ты можешь сесть? — спросил Брюстер.
Я пожал плечами, но не шелохнулся. Его же больше волновало содержимое моего рюкзака, чтобы препираться со мной по поводу того, можно мне или нельзя сидеть. Я знаю это, так как подобное повторялось каждый раз.
Брюстер расстегнул рюкзак и вывалил все, что в нем было, на безупречно отполированную поверхность деревянного стола. Судя по тому, как та блестела, Брюстер надраивал его не покладая рук — видать, боролся так с сексуальным неудовлетворением.
Я откинулся на спинку стула и качнулся, поставив его на задние ножки. — Вы полируете стол сами? Должно быть, руки после этого сильно устают.
Его взгляд взметнулся от сваленных в кучу тетрадей, бумаг и книг к моему лицу.
Я широко распахнул глаза, демонстрируя саму невинность.
— Что?
Я давно уже достиг мастерства в искусстве скрытия своих истинных чувств. Поверьте, если бы вы видели мертвых вокруг, то очень быстро бы научились не кричать, не смеяться и не мочиться в штаны.
— Считаешь себя умным, Киллиан?
— Да нет, — пожал я плечами.
Я знал, что раздражаю его, так как он видел результаты моих тестов. Тридцать два балла из тридцати шести в прошлом году, и я не хило так подпортил кривую результатов всех стандартных текстов, что у них были. Я в этом не виноват — это всего лишь одно из немногих преимуществ, идущих в комплекте с даром. В конце концов, совсем не трудно знать историю, когда ты окружен людьми, которые ее прожили, да и вечно бродящие по школе призраки от скуки частенько стоят за плечом и вслух комментируют выполнение заданий, даже когда их никто не слышит. Никто, кроме меня, конечно же.
