Гонкур остановился, чтобы перевести дыхание, а величественная и грозная госпожа Васар окинула его неприязненным взглядом.
— Надеюсь, молодой человек, что когда-нибудь вы поймёте неразумность своих слов. Ваш возраст позволяет на это надеяться. А о странном числе смертей я много думала и с сожалением должна сказать вам следующее…
Она оглядела поочерёдно каждого находящегося перед ней и торжественно провозгласила:
— Последнюю смерть надо принимать как первую!
Молодые люди недоумевающе переглянулись.
— Да-да, на этот раз Нигейрос в своей мести не ограничился пятью смертями. Он решил наказать нас ещё раз. Первую смерть он уже послал, теперь надо ожидать ещё четыре смерти. Боюсь, что таким способом наш предок даёт понять, что некоторые из нас в неразумии своём жестоко оскорбили его, и, если мы не изменим своего поведения, нас ждёт страшная кара.
Все остолбенели от неожиданного вывода, а Рената посмотрела так, словно хотела возразить, но ничего не сказала.
Госпожа Васар встала.
— Я уезжаю и прошу меня не провожать. Как-нибудь я заеду навестить тебя, Рената. Прощайте, молодые люди. Подумайте о случившемся и измените свои легкомысленные взгляды, пока не поздно.
Когда непреклонная дама уехала, Рената спросила:
— А где Витас?
— Спит, — ответил Гонкур. — Я дал ему успокоительное.
— Это хорошо, что он спит, — сказала девушка, думая о чём-то своём.
Они прошли в гостиную. Рената села на диван и облокотилась о валик. Гонкур устало опустился в кресло. Медас прошёлся по комнате и остановился у окна.
— Вот что я вам скажу, — нарушила молчание Рената. — Когда я была ещё девочкой… Иди сюда, Медас, это серьёзный разговор. Сядь в кресло… Так вот, когда я была ещё девочкой, я узнала одну тайну, и с меня взяли обещание, что я буду молчать…
— Может, тогда не стоит говорить? — спросил Медас.
— Я никогда никому об этом не говорила, но вам скажу… Нет, вы не думайте, что мне нельзя доверять секреты. До сих пор я молчала и, возможно, молчала бы до конца жизни, однако пришло время, когда я не могу хранить эту тайну в себе. Она душит меня, не даёт покоя… Наконец, мне нужен ваш совет.
— Мы слушаем тебя, Рената, — поддержал её Медас.
— Я хочу открыть вам тайну шести смертей.
— Вы верите в эту легенду? — спросил Гонкур.
Он хотел задать этот вопрос насмешливо, но у него не получилось. Искреннее беспокойство в голосе девушки подействовало на него больше, чем он предполагал.
— Я не знаю, верить мне или нет, — серьёзно ответила Рената.
— Так в чём же тайна шести смертей? — не выдержал Медас. — Конечно, если это не компрометирует…
— Компрометирует, — отозвалась Рената.
— Не хотите ли вы сказать, что умерло не шесть, а пять потомков Нигейроса? — догадался Гонкур.
— Именно это я и хочу сказать, — ответила Рената. — А чтобы вы не строили догадок, я вам всё расскажу. Только прошу вас об этом молчать.
— Обещаем, — сказал Медас, а Гонкур кивнул.
— Я была очень шаловливой девочкой и часто совершала поступки, за которые меня ругали. Однажды я была в гостях и, нашалив, спряталась под стол, чтобы не попасться на глаза взрослым. В этот момент в комнату вошла мама и хозяйка. Они стали о чём-то разговаривать, а я думала лишь о том, чтобы выбраться из комнаты незамеченной. Однако потом я заинтересовалась и стала внимательно слушать. Хозяйка рассказала маме, что имела греховную связь, в результате которой появился её сын, и что именно грубость и жестокость мужа, а мужем её был брат госпожи Васар, толкнули её в объятия давнего её знакомого. Мама её утешала, плакала вместе с ней. Потом они заметили меня. Хозяйка очень испугалась, но мама жестом дала ей понять, что здесь ей бояться нечего, отвела меня в сторону, долго со мной говорила, объясняя, что не всегда можно осуждать человека, даже если он совершает неправильный поступок, а потом взяла с меня клятву, что я буду молчать обо всём услышанном. Я пообещала и нарушаю клятву лишь сейчас, в свою очередь, заручаясь вашим словом.
Рената строго поглядела на молодых людей.
— Клянусь, — пообещал Гонкур.
— Как ты можешь в нас сомневаться? — с некоторой обидой спросил Медас.
— Я думаю, вам никому не следует об этом говорить, — в раздумье сказал Гонкур. — И не только потому, что может пострадать честь женщины. Если все будут думать, что смертей было шесть, а не пять, как полагается по легенде, то, возможно, это посеет сомнения, и потомки Нигейроса не будут так стремиться убить себя, своих детей и родных, чтобы доказать правдивость сказки.
— Конечно, больше я никому не расскажу, — согласилась Рената. — Но почему вы так уверены, что это сказка? Неужели после всего, что произошло, вы так же твёрдо стоите на своём мнении, как и прежде?
— А вы убеждены, что это правда?
— Я не знаю, — честно призналась девушка. — Слишком уж точно слова проклятия совпадают с происшедшим.
— Да неужто?
— Не сердитесь, — умоляюще сказала Рената. — Может быть, со стороны мои суждения кажутся смешны, но посудите сами. Буря была? Была. И принесла несчастье: смерть племянника госпожи Васар. Он считался членом семьи, поэтому его смерть можно воспринимать как несчастье семьи.
— Ерунда, — пожав плечами, проговорил Гонкур.
— Подождите, непримиримый вы человек, не спорьте. Это, конечно, совпадение, но совпадение странное. Такое же странное, как и все остальные.
— Какие же? — с усмешкой спросил Гонкур и посмотрел на Медаса, но Медас молчал. — Что сказано в проклятии? Несчастье несут: буря, гости, смерть члена вашего рода… Что там ещё?
— Любовь страшна так же, как и ненависть.
— Вот-вот. С бурей разобрались. Теперь давайте перейдём к гостям. Чем мы с Медасом повинны в случившемся?
Рената смущённо опустила глаза.
— Гонкур, не поймите меня дурно, я вовсе не хочу сказать, что вы в чём-то виноваты, но… ведь вы буквально принесли смерть в дом госпожи Кенидес, вернее, известие о смерти её детей.
— По-моему, здесь большая натяжка.
— Пусть будет натяжка, — согласилась Рената. — Зато в любви никакой натяжки нет.
Гонкур уловил недосказанность и в наивном объяснении роли гостей и в торопливости, с какой девушка перешла к следующему пункту проклятия. Особенно размышлять о причине такого поведения Ренаты не приходилось, потому что название ей было деликатность. Будь он не так настроен против роли легенды в несчастье, он не задал бы дурацкий вопрос о гостях. Конечно, косвенно они с Медасом виновны. Если бы не их присутствие, легенда не передавалась бы со столь скрупулёзной точностью и нервы Чорады не были бы растревожены до такой степени. Кто знает, не повлияло ли его присутствие в доме на выбор наказания для проигравшего в карты? Может, Витасу, возбуждённому рассказами деда о прославленном археологе, захотелось похвастаться перед девочками собственной храбростью. О Чорада, написавшая трогательное признание, побоялась, что её отказ пойти в комнату с портретом, дойдёт до предмета её детской влюблённости. Впрочем, об этом можно лишь гадать.
— Так что же насчёт любви? — спросил Гонкур, заметив встревоженный взгляд Ренаты.
— Тётя Верфина очень любила свою дочь. Если бы она меньше её любила, она не так много времени посвящала бы её…
— Запугиванию.
— Вот именно.
— Допустим, — кивнул Гонкур.
— А самое главное, — смерть дедушки. Ведь тётя убила его только из-за любви к сыну. Она хотела отвести от Витаса угрозу смерти.
— Вот здесь натяжки нет, — согласился Гонкур.
— А ещё в проклятии сказано о гордости. Если бы тётя Верфина и тётя Оратанз не так гордились Нигейросом, они не посвящали бы всё время разговорам о нём и не внушали детям мысли о том, что он постоянно следит за своими потомками, чтобы мстить. Тогда Чорада не сошла бы с ума при виде его портрета.
— Знаете, как это называется? — спросил Гонкур.
— Как?
— Подгонка фактов под теорию. Медас, почему ты молчишь?
— Мне всё это кажется странным, Гонкур. Даже число смертей оказалось таким, как это должно быть по легенде. Я не могу всё отрицать с такой же уверенностью, как ты.
— Значит, и ты веришь в сказки?
— Считай, что верю.
Гонкур только вздохнул.
32
На другое утро после завтрака Медас заявил:
— Нам надо обсудить один важный вопрос, друзья.
— Как таинственно, Медас! — устало отозвалась Рената.
— Какой? — поинтересовался Гонкур.
— Надо решить, что нам делать с Витасом, — объяснил Медас.
— Со мной? — переспросил Витас, ближе придвигаясь к Гонкуру, с которым не расставался со вчерашнего вечера.
— А что решать? — удивилась Рената. — Мы всё уже решили. Я и тёте Верфине сказала, что возьму мальчика к себе. Ты ведь не против, Витас?
