что хочет помочь мне, ее слова шли из самого сердца.
Меган давала мне шанс успокоиться и найти легкий выход из ситуации. Но я не хотела искать легкий выход. Я была слишком зла. Меня поймали в западню, и я собиралась сражаться. Брат Бен хотел меня допросить, даже если Меган, ослепленная желанием ему угодить, этого не понимала. Осознанно или нет, она завела меня в ловушку.
И как бы мне ни хотелось, этого простить я не могла.
— Вопросы, которые ты мне задавала… — Она. оста-новилась на полуслове.
— Какие вопросы? — спросил Бен. — О чем вы говорили?
— Ни о чем! — крикнула Меган. — Это было не важно!
— Для тебя, может, и нет, — отозвалась я, сверля ее пристальным взглядом.
Она не выдержала и опустила глаза.
— Постой, постой, — проговорил Бен. — Мегз, если ты возвращаешься к старым привычкам, может, тебе самой стоит посидеть на горячем стуле?
Теперь, что бы я ни сказала, это было бы все равно что ударить лучшую подругу по лицу. Я уставилась на Бена, закипая от злости.
Для собрания «Светлого пути» атмосфера в зале явно стала мрачноватой. Бен заметил это и понизил голос:
— Я не знаю, почему ты ведешь себя так грубо и резко, — сказал он, растягивая губы в подобии улыбки. — Мы собираемся здесь, чтобы друг друга поддерживать.
— Поддерживать? Вы это так называете? — произнесла я, поднимая сумку с пола. — Вы поддерживаете нас, говоря, что мы слабые и беспомощные?
— Алексис, прости! — воскликнула Меган. — Я не знала…
— Наверное, тебе лучше уйти, заявил Бен. — Раз ты оказалась не только лгуньей, но еще и воровкой.
Меган была на грани истерики.
— Нет, подожди. Так не должно быть. Алексис…
— Отпусти ее, Мегз, — произнес Бен. — Она выбрала свой путь. Она знает, чего хочет.
Чего я действительно хотела, так это забросить Меган на плечо и вынести ее отсюда к кому-нибудь, кто смог бы прочистить ей мозги.
Нет, не так. Чего я действительно хотела, это чтобы она вышла отсюда сама.
Я обернулась и посмотрела на нее. В грустных глазах читалась мольба… но она не сдвинулась с места. Ни на миллиметр.
Она решила остаться.
В меня впился рой изумленных взглядов.
— У всех бывают моменты слабости, — сказала я. — Но это не значит, что вы слабые.
Я толкнула дверь, и мне в лицо ударил зимний ветерок.
Я уходила не только из «Светлого пути».
Я уходила от своей лучшей подруги.
Я бегом добежала до машины и, захлопнув дверцу, бросила сумку на пассажирское сиденье.
— Лидия! — крикнула я. — Где ты?
Она не появлялась. Я повернула ключ зажигания с такой силой, что на секунду испугалась, не сломала ли его.
— Что? Что случилось? — Лидия материализовалась на заднем сиденье.
— Мне нужна твоя помощь.
— Давно пора бы! — ухмыльнулась она. — Я все думала, когда тебе надоест выглядеть, как будто ты альбинос из Швеции.
— Это не связано с волосами, — сказала я, выезжая с парковки. — Дело в другом.
— Ав чем? — спросила она. Я не ответила, и она ударила меня по руке. Ее ладонь прошла насквозь. — В чем, Алексис?
— Увидишь, когда приедем.
Лидия поежилась.
— А ты не можешь просто вызвать экзорциста? Или жуткую старушку, как в «Полтергейсте»?
— Лидия, — произнесла я, — если бы у меня был экзорцист, как думаешь, где бы ты сейчас была?
— А, ну да. Проехали.
Мы стояли около бюро, которое организовало похороны Лидии, так что она очень нервничала. Когда я наконец призналась ей, что хочу узнать про желтые розы, она запаниковала и исчезла. Минут через десять она вернулась со смущенным видом. Я подумала: может, для призрака случайно исчезнуть — это все равно что описаться в штаны?
— Если там проходят похороны, мы же не станем заходить? — спросила Лидия. — Я не могу. Не пойду. Ненавижу похороны.
Я сама была от них не в восторге.
Не пойдем, обещаю, — сказала я вслух, потому что на парковке никого не было. Я выпрямила спину, подняла голову и зашла в здание. Лидия следовала за мной как испуганная собачка.
На полу вестибюля лежал бежевый плюшевый ковер. Стены были оклеены обоями оливкового цвета в голубой цветочек. Там стояли диванчик, журнальный столик с лампой и стопкой журналов, а также письменный стол с маленьким колокольчиком. Я позвонила в него.
— Здравствуйте.
Лидия взвизгнула от неожиданности. Я обернулась и увидела силуэт мужчины в тусклом свете заходящего солнца. Он стоял между мной и дверью.
— Я могу вам помочь?
Он вышел на свет, чтобы я могла его видеть. Его лицо оказалось вытянутым и морщинистым. На нем были пиджак и галстук.
— Здравствуйте, — сказала я. — Эээ… Я хотела бы задать вам несколько вопросов.
Он нахмурился.
Я придумала несколько историй и решила, что выберу ту, которая покажется самой подходящей. Я отмела варианты «моя лучшая подруга умирает и хочет, чтобы я подобрала ей классное похоронное бюро» и «я хочу работать в похоронном бюро, когда вырасту» и выбрала тот, который больше всего соответствовал правде.
— Я ученица старшей школы Сюррей, и я пишу проект о смерти и похоронах, — начала я. — И я надеялась, что кто-нибудь здесь сможет уделить мне несколько минут.
Он, видимо, обдумывал мою просьбу, но, судя по его лицу, собирался сказать нет. Поэтому я заговорила снова:
— Я выяснила, что наше общество относится к смерти как к чему-то загадочному и ужасному. Хотя на самом деле она приходит ко всем. Поэтому я выдвинула идею, что смерть — это переход. А похороны помогают людям его осуществить.
Он взглянул на часы.
— Ладно, думаю, мы сможем побеседовать пару минут. Вы не против, если мы поговорим у меня в кабинете? К нам скоро придет клиент, и я бы предпочел, чтобы он нас не слышал.
Вслед за ним я шагнула в деревянную дверь. Мы миновали женщину, сидевшую за столом и разговаривавшую по телефону, после чего оказались в кабинете со стеклянными стенами.
— Хорошо, что она тут сидит, — проговорила Лидия, взглянув на женщину. — Тебе не придется волноваться, что он убьет тебя и растворит твое тело в бочке с кислотой.
Я не могла ответить, поэтому просто бросила на нее испепеляющий взгляд.
— Меня зовут Ричард Генри-Гордон, — представился мужчина. — А вас?
Эээ.
— Алексис Энн Уоррен.
— Что? — протянула Лидия. — Генри-Гордон — это фамилия. Она на табличке написана, тупица.
Он жестом пригласил меня сесть на стул, стоявший рядом с его столом, потом присел сам.
— Алексис Энн, хотите конфет?
— Хотите мертвячих конфет, — спросила Лидия, — Алексис Энн?
