Живой Константин оказался ничем не лучше его «телефонного» образа. Невысокий и толстоватый субъект в выцветшей гавайской рубахе и мятых брюках, дешевых очках «police» и стоптанных сандалиях. Чтобы сразу и навсегда определить его в разряд неприятных типов, очень «кстати» пришлась и его жидковатая шевелюра, обильно прилизанная гелем. Константин принадлежал к той категории людей, возраст которых определить практически невозможно. Ему запросто могло быть как двадцать пять, так и сорок лет.
Константина Михаил узнал сразу. Посредник даже не соизволил извиниться за опоздание. Видимо, для него такие мелочи были в порядке вещей. Накопившаяся неприязнь еще больше усилилась.
— Ты Михаил, что ли? — сходу начал толстяк. — Ну показывай, что у тебя есть. Да тихо ты, тихо! Куда полез-то? Не здесь, пойдем присядем в машину.
Внутри Лада «Спутник», которую и предложил в качестве переговорной Константин, производила такое же отталкивающее впечатление, как и сам хозяин. В пыльном пропитанном непонятными запахами салоне Перевозову сразу стало как-то очень неуютно. Окно со стороны пассажира не открывалось, поэтому приходилось дышать всем этим ароматом, усиленным неприятным амбре самого хозяина авто.
— Ну-с, приступим, — прогундосил толстяк, расположившись на водительском сидении и с готовностью потирая потные ладони. — Что ж Владик нам тут прислал?
Перевозов стал выкладывать из карманов находки, упакованные в маленькие полиэтиленовые пакетики, в которых обычно продают семена или всякие побрякушки.
— Так, это фигня, это хлам, это вообще непонятно что, — Константин крутил каждый пакетик в руках не больше секунды и тут же безапелляционно возвращал владельцу.
В итоге посредника заинтересовали только медальоны, которые он тут же сфотографировал на мобильный телефон.
— Значит так, — продолжил толстяк, — как только я что-то по ним узнаю, так сразу же и свистну. А пока разбегаемся…
— А долго ждать придется? — спросил Перевозов, не ожидавший, что встреча окажется настолько короткой.
— Тут ничего конкретного сказать не могу, — уклончиво ответил владелец «восьмерки». — Может неделю, может полгода. Так что ты от меня скорого ответа не жди. По поводу моих условий тебе Влад должен был все объяснить. Давай, выметайся из машины, у меня еще дела, нужно ехать.
Михаил оторопел и не нашелся ответить ничего лучше, как вежливо попрощаться.
Выбравшись из машины, Михаил громко хлопнул дверью, что тут же вызвало недовольное бурчание Константина. Да и черт с ним! Михаил был зол на толстяка-посредника за потраченное впустую время, на себя за то, что не смог поставить хама на место. В том, что встреча получилась такой скоротечно-непродуктивной, был лишь один плюс — еще не наступил «час пик», когда люди дружным потоком спускаются под землю, чтобы поучаствовать в коллективной давке.
* * *
Поезд пришел практически пустым. Молодой человек сразу же выбрал для себя место на диванчике в углу вагона. Тут можно было абстрагироваться от окружения, поставить между собой и остальными пассажирами незримый барьер, ощутить, хоть и очень маленькое, но все же свое личное пространство. Здесь уютно — можно и вздремнуть, а то и поперемигиваться через окно с таким же счастливчиком из соседнего вагона. Особенно, если этот счастливчик — симпатичная девушка.
По правде сказать, Михаил уже и забыл, что такое ездить в метро. С того момента как он обзавелся собственным автомобилем, Михаил всячески старался избегать общественного транспорта. Очень уж его раздражало большое скопление народа на сравнительно небольшой площади. Да и сам питерский метрополитен мало способствовал появлению положительных эмоций.
Но сейчас поездка в метро, к удивлению Михаила, не вызывала в нем неприятных эмоций. Как раз наоборот, он почувствовал себя спокойно и расслабленно. Мерный стук колес, полупустой вагон, тускловатый свет — все это подействовало не хуже бокала мохито, от души напичканного листьями мяты…
Перевозову даже показалось, что он вернулся в свои студенческие времена, когда метро для него было основным средством передвижения. Вспомнилось пиво, которое без зазрения совести распивалось в вагонах, вспомнились томные обнимания с юными особами противоположного пола, вспомнилось даже то, какое бесчисленное количество раз он пропускал свои остановки.
Внезапно нахлынувшая ностальгия заставила Михаила усмехнуться и зажмуриться. Голова как-то сама собой завалилась на бок, ноги вытянулись на середину прохода, а руки скрестились на груди.
* * *
… Порыв свежего утреннего ветра сорвал капюшон с головы старика, стоящего на носу галиота. Морщинистое лицо старца казалось бесстрастным. Отрешенным взглядом смотрел он куда-то вдаль, словно хотел разглядеть за горизонтом нечто, понятное только ему одному. Тишина прерывалась лишь мерным всплеском весел и редкими криками чаек. Робкий голос, раздавшийся за спиной старика, вырвал его из оцепенения.
— Святой отец…
Не оборачиваясь, старик негромко приказал:
— Говори, Феодор!
— Святой отец, люди измождены — они гребли всю ночь. Нужно отдохнуть. Разрешите пристать к берегу.
После этих слов старик соизволил повернуться к своему собеседнику. Перед ним предстал светловолосый юноша в изорванной и порядком испачканной тоге.
— Осталось плыть недолго, скоро я с братьями сойду на берег. Господь оценит ваш труд, — отклонил просьбу собеседника старец.
— Вы хотите продолжать свой путь одни, святой отец? Но я дал клятву, что буду вас сопровождать повсюду. Я должен пойти с вами. И все остальные тоже хотят быть рядом. Не гоните меня, святой отец.
— Я не буду тебя гнать, — голос старика внезапно смягчился. — Но вы и так сделали больше, чем могли. И вы не обязаны следовать своей клятве. Правом, данным мне свыше, я освобождаю от нее тебя и всех, кто помог нам в эту трудную ночь. Но если ты или кто-либо еще действительно хотите пойти со мной, то должны знать, что уже никогда не сможете вернуться домой…
— Нет у меня уже никого, и дома у меня нет! — решительно возразил молодой человек, что-то звериное появилось в его взгляде. — Святой отец, разве эти варвары кого-то пощадят? Вы же видели с крепостной стены, что они делали с пленными. Вам известна их жестокость. А после того, как нас предали генуэзцы…
— Нет, генуэзцы не предавали нас, — скорбно покачал головой старик. — Солдаты бились храбро, но их было слишком мало. Это папский престол сделал так, что мы не получили помощи, которая нам так была нужна. Империя пала…
Святой отец умолк, не желая посвящать своего молодого компаньона в собственные размышления.
— Так куда мы теперь направимся? — прервал молчание Феодор. Он ясно выделил это «мы», лишний раз подтверждая свою решимость и дальше сопровождать святого отца и его спутников.
— На запад нам нельзя, — задумчиво произнес старец. — На север тоже. Нам оставлена только одна возможность — просить помощи у ордена рыцарей-драконов. Только так мы сможем защитить нашу святыню. Только так…
— Святой отец, мой меч всегда будет с вами, — воскликнул Феодор.
— Оставь свой пафос, сын мой, я тебя понял. Передай, что мы причаливаем к берегу, — старик отвернулся и снова уставился вдаль, давая понять, что разговор окончен.
* * *
… Чавканье закрывающихся дверей… До Перевозова не сразу дошло, где он.
Механический голос: «Следующая остановка «Чкаловская».
«Что за чертовщина? Я спал? Ладно, фигня-война… Получается, я закемарил на две остановки. Неужели так устал пока отдыхал?» — он задал себе этот простой вопрос и понял, что — да, очень. Хронический недосып — послесловие к короткому, но очень бурному отпуску.
Немного придя в себя, Михаил покрутил головой, чтобы размять затекшую шею. Вправо-влево, снова вправо-влево… То, что он увидел в окне напротив, чуть не заставило его вскочить и бежать в дальний конец вагона с надеждой успеть выскочить из поезда на следующей станции. От неожиданности. Да, пожалуй, и от страха.
Человек с совершенно безумным пронзительным взглядом не мигая смотрел на Михаила. Такое чудище могло напугать кого угодно. Черные глаза, крючковатый нос, оспины по всему лицу, грязные патлы, клочковатая борода — все это делало незнакомца омерзительным воплощением какого-то нелепого ужаса.
Через секунду Михаил рассмеялся. Дошло, что это лицо — всего лишь отражение рекламного плаката, который, видимо, висит над головой Михаила.
«Хрень какая-то нездоровая! Все, до бельчат уже допился, нервишки надо лечить! И какие козлы додумались такую рожу на рекламу вешать?! Так и до инфаркта кого-нибудь можно довести. А еще и муть какая-то снится», — неприятный привкус во рту, вызванный коротким сном, мешал сосредоточиться.
