Ознакомительная версия.
В самом сердце диких южных земель, растоптанных воинами и погонщиками рабов, кто-то начал убивать ангелов.
Кто бы это ни был, он был силен и очень зол.
— Эй, Зуз!
— Да?
Зузана сидела на полу у зеркала и сосредоточенно наносила на щеки розовые пятна. Мик пристально смотрел на нее, задумчиво наморщив лоб. Очень мило.
— В чем дело?
Он многозначительно покосился на телевизор. Они сидели у Мика, в квартире, которую он снимал вместе с двумя другими музыкантами, — у Кэроу телевизора не было. Зузана жила в квартире подруги с тех пор, как шоу под окнами немного утихло, там же они с Миком проводили ночи.
Он ел хлопья и смотрел новости, Зузана готовилась к дневному представлению. Хотя спектакль приносил им кучу денег, он ей уже осточертел. Кукольные представления приходилось разыгрывать изо дня в день, одни и те же. Тут нужен совсем другой темперамент, а Зузане быстро надоедало все — только не Мик.
— И что в тебе такого? — спросила она его на днях. — Мне редко кто нравится, даже в крошечных дозах, а от тебя я никогда не устаю.
— У меня суперсила, — с обычной милой серьезностью ответил он. — Называется «уникальная контактность».
Мик повернулся к подруге, и задумчивая складка на лбу стала еще глубже.
— Кэроу собирала зубы, помнишь?
— Ага. — Зузана искала накладные ресницы. — Для Бримстоуна.
— Какие зубы?
— Всякие. А что?
— Ха. — Мик снова отвернулся к экрану.
Ха? Зузана насторожилась и встала.
— Так в чем же дело?
Мик нацелил пульт на телевизор и увеличил громкость.
— Вот, посмотри.
— Они знали о нашем приближении.
Восемь серафимов стояли посреди пустынной деревенской улицы. Повсюду виднелись признаки внезапного бегства: распахнутые двери, дым из печных труб, упавший с воза мешок, просыпанное зерно. Взгляд ангела Бетены невольно возвращался к колыбели у перелаза. Украшена резьбой и такая гладкая — отполирована поколениями нежных рук, которые качали в ней малышей. «И пели колыбельные», — подумала Бетена, как будто и это она видела. На мгновение она с болью представила, как звериная мать остановилась на этом самом месте, не в силах бросить колыбель, с трудом убеждая себя, что слишком тяжело тащить ее с собой.
— Конечно, знали, — сказал другой боец. — От нашего правосудия никто не скроется.
Он наслаждался собственной правотой, будто его слова высечены из бриллиантов и сверкают на солнце. Бетена устало посмотрела на него. Откуда столько пыла? Война — одно дело, но это… Химеры из деревень — простые существа, они возделывают землю, кормятся ее плодами, качают детей в стертых от времени колыбелях. Наверное, они и капли крови не пролили. Не то что фантомы, с которыми ангелы сражались всю свою жизнь, всю свою историю, — огромные, жестокие твари, они могли разрубить ангела пополам одним ударом, вырвать глотку клыками и сбить с ног магией, заключенной в вытатуированном «глазе дьявола». Тут все иначе, война никогда не проникала сюда, Воитель сдерживал ее у северных границ. В половине случаев фермеры даже не могли оказать вооруженного сопротивления, а когда они все же выступали со своими вилами — зрелище было жалким.
Химер разгромили, Лораменди разрушили. Воителя уничтожили, и Бримстоуна вместе с ним. Фантомов больше нет.
— Может, пусть себе уходят? — Бетена посмотрела на зеленые поля и подернутые дымкой задумчивые холмы. Ее соратники рассмеялись, как будто она пошутила. Бетена не стала их разубеждать, но улыбнуться сама не смогла. Лицо застыло, кровь застыла. Конечно, нельзя их отпускать. Эдикт императора предписывает полное очищение территории от тварей и мест их скопления. Рассадников.
«Ну и что это за враг, где тут угроза?» — устало думала она. Завоеватели уничтожают деревню за деревней, хутор за хутором — без единой потери со своей стороны. Легкая работа. Безобразно легкая.
— Ну, вперед, за дело, — сказала она. Окаменевшее лицо, окаменевшее сердце. — Они недалеко ушли.
Крестьян искать легко: скот оставляет за собой дорожку помета, навозом усеяны все тропы на юг. Конечно, беглецы надеются найти спасение за Заповедным пределом, но далеко им не уйти. Через несколько лиг след привел к громадному трехуровневому акведуку — частично обрушенному сооружению для отвода воды. Груды обломков заслоняли проход под арку. С воздуха было видно, что путь впереди чист. Дорога прорезала густую чащу, вилась по тесному урочищу, похожему на пробор в зеленых волосах. Следов зверей — помета, пыли, отпечатков лап и копыт — дальше не было.
— Они прячутся под аркой, — заявил Хэллем, решительно вынимая меч из ножен.
— Стойте. — Слово неожиданно сорвалось с губ.
Соратники обернулись. Караван с рабами плелся по тропам и отставал на день пути. Восемь серафимов с легкостью уничтожили бы целую деревню.
— Нет, ничего, — покачала головой Бетена и махнула в сторону темного проема.
«Похоже на засаду», — хотела сказать она, но засады бывают на войне, а война закончилась.
Серафимы спустились к арке, с обеих сторон блокируя тварям путь к спасению. На случай арбалетов (ничего лучшего у фермеров быть не могло) воины держались ближе к валунам. От яркого солнца тени казались гуще. Химеры, скрывшиеся под аркой, наверняка привыкли к полумраку, и свет их ослепит. «Вперед, за дело», — подумала Бетена, подала знак и ворвалась под свод в ослепительном сиянии крыльев, держа меч наготове. Она ожидала увидеть скот, сжавшихся фермеров, услышать знакомые звуки: стон загнанных в угол животных.
Она увидела скот, сжавшихся фермеров. Огонь ее крыльев осветил их мертвенно-бледным светом. Их глаза блестели, словно ртуть, как у тех, что рыщут в ночи.
Они не стонали.
Смех. Сухой, резкий, как будто чиркнули спичкой. Все не так. Ангел Бетена разглядела, что еще ждет их под акведуком, и поняла, что ошиблась: война не закончилась. Разве что для ее отряда, сию минуту.
— Таинственный похититель, — сказал телеведущий.
Поначалу знаки того, что в помещении кто-то побывал, были слишком незначительными и неправдоподобными, да и сам факт казался невероятным. Никто не способен проникнуть в здания известных мировых музеев, обойти многоуровневую защиту — и не оставить ни следа. Узнав, что кто-то действительно побывал здесь, музейные работники впадали в ступор.
Кроме того, оказалось, что украдено ничего не было. Все экспонаты на месте.
В этом сотрудники были уверены.
Таинственные визиты удалось обнаружить только благодаря Чикагскому музею имени Филда. Камеры наблюдения зарегистрировали движение: сначала только облачко, дразнящий уголок тени на границе обзора. Потом, лишь на миг, тень качнулась — и оказалась в центре кадра. Девушка!
Призрачный вор оказался девушкой.
Лицо разглядеть было невозможно: очертания высоких скул, длинная шея, волосы скрыты под шапкой. Шаг — и снова ее нет, но и этого достаточно. Она существует, она была тут, в крыле Африки. Сотрудники тщательно осмотрели все залы. Так выяснилось, что кое-что все-таки пропало.
И не только в музее Филда. Теперь, когда стало известно, что искать, в других музеях естественной истории тоже начали проверять экспонаты и во многих обнаружили сходную пропажу, ранее не замеченную. Девушка действовала осторожно. Украденные предметы лежали не на виду, нужно было знать, что ищешь.
Она побывала по меньшей мере в десятке музеев на трех материках. Невероятно, но не осталось даже отпечатка пальца, ни разу не сработала сигнализация. Что же касается самих краж… Вопрос «как» быстро сменился куда более непостижимой тайной: «Зачем?»
Где это может пригодиться?
От Чикаго до Нью-Йорка, от Лондона до Пекина, из музейных диорам со скалящимися чучелами диких собак, комодских драконов, анаконд и полярных волков неизвестная похитительница крала зубы.
От: Кэроу < [email protected]>
Тема: Я пока жива
Кому: Зузана < [email protected]>
Я пока жива. («Не хочу на телегу!»)
Где я и что делаю?
Да уж, хороший вопрос.
Чокнутая, говоришь?
И не представляешь.
Я жрица в замке из песка в краю пыли и звездного света. Постарайся не волноваться.
Скучаю так, что не передать.
Привет Мику.
(P.S. «Я счастлива… Я счастлива…»)
Свет сквозь ресницы.
Кэроу притворяется, что спит. Акива мягко проводит кончиками пальцев по ее векам, изгибу щеки. Его взгляд оставляет ощущение внутреннего тепла. Под взглядом Акивы будто греешься в лучах солнца.
Ознакомительная версия.
