30 декабря 1886 года
Сегодня утром я так много работала, что сильно устала. Завтра вечером будет вечеринка, и леди Ханна хочет, чтобы дом сверкал сверху донизу. Все это очень хорошо, но чувствую, что я единственная, кто работает, за исключением, конечно, кухарки, которой всегда приходится много готовить.
Я не понимаю, почему Эдвард так не любит меня. Интересно, если бы я была мальчиком, обращался бы он со мной так же? Какая-то часть меня думает, что он ревнует меня, но почему? Он богат, и его родители нежно любят его, хотя он ведет себя как избалованный, эгоистичный ребенок и так несчастен. Он должен жить своей жизнью. У меня ничего нет, с чего бы ему завидовать мне? Моя мать умерла в прошлом году, и у меня нет другой семьи. Я живу в этом доме с тех пор, как мне исполнилось девять лет. Несмотря на мой возраст, мне давали много заданий, которые нужно выполнять, но я не возражала, потому они занимали весь день.
Мне очень повезло, что я нравлюсь леди Ханне, иначе меня могли бы отправить в работный дом, когда умерла мама. Но леди Ханна настояла, чтобы я осталась горничной и получала приличное жалованье. Я так многим обязана леди Ханне, что ни за что её не подведу.
Сегодня был такой ужасный день, я никогда в жизни так не боялась. Эдвард настоял, чтобы я поиграла с ним в прятки. Он сказал мне, что если я этого не сделаю, то он скажет своей матери, что я украла некоторые из её драгоценностей. Я умру со стыда, если леди Ханна сочтет меня способной на такое, потому что она мне как родная мать. У меня не осталось выбора, хотя я была напугана и знала, что все закончится слезами. Я старалась вести себя храбро, хотя меня тошнило.
Он провел меня на кухню и остановился у двери в подвал. Затем он приказал мне спрятаться в темном сыром подвале. Мои колени начали дрожать так сильно, что я едва могла сделать первый шаг вниз в темноту. Я оглядела ярко освещенную кухню в поисках кухарки, но её нигде не было видно. Скорее всего, они с её светлостью обсуждали меню на завтрашний вечер. Эдвард улыбнулся, увидев страх на моем лице; он точно знал, о чем я думаю. Он знал, что я хочу, чтобы кухарка пришла и спасла меня от спуска в огромный темный подвал, который я так боюсь. Я изо всех сил старалась выглядеть храброй, потому что не хотела показывать ему, как сильно я напугана, потому что тогда он будет дразнить меня еще больше.
Я сбежала вниз по лестнице в темноту, которая ждала меня внизу. Я не знала, куда повернуть, и наткнулся на что-то твердое, ударившее меня по голени и заставившее вскрикнуть от боли. Мои глаза наполнились слезами, и мне захотелось упасть на пол и завыть. Теперь у меня большой черный синяк, который болит, если я к нему прикоснусь. Я слышала, как он смеётся на верхней площадке лестницы; наконец он начал считать. Эдвард, должно быть, слышал, как я скреблась в темноте, как слепая мышь. Мне пришлось прикусить губу, чтобы не издать ни звука. Наконец я нашла уголок, где можно было присесть, и постаралась стать как можно незаметнее. У меня кровь застыла в жилах, когда он крикнул: «Я иду, кто не спрятался, я не виноват». Мое сердце билось так громко, что я думала, оно выдаст мое убежище. Мне казалось, что по моей коже ползают тысячи пауков. Мне пришлось зажмуриться и зажать уши ладонями, все время, ожидая, что Эдвард выскочит на меня из темноты.
Когда я уже не чувствовала ног, попыталась выпрямиться; не знаю, как долго я просидела в ожидании. Я выползла из своего безопасного угла и начала пробираться наощупь, когда мои глаза стали привыкать к темноте. В глубине души я знала, что Эдвард ждет, чтобы напугать меня. Я потеряла всякое чувство направления в этих огромных комнатах и не понимала, где лестница: я заблудилась. Странный звук донесся откуда-то совсем рядом, и именно тогда слезы начали капать из глаз, когда я задела что-то твердое и холодное. Я не могу сказать, было ли это мое воображение или нет, но мне показалось, что я услышала низкое, гортанное рычание, и именно тогда я начала кричать.
Её Светлость, должно быть, услышала меня, потому что послала Гарольда со свечой в подвал, чтобы он осветил дорогу и нашел меня. Я так обрадовалась, увидев его, что не могла перестать плакать, и прижалась к нему, когда он взял меня за руку и повел к лестнице, а потом обратно наверх, в безопасное место. Когда мы добрались до вершины, я почувствовала, что ноги у меня подкашиваются. На пороге стояла леди Ханна с озабоченным выражением лица. Кухня никогда еще не выглядела такой уютной и светлой. Эдвард сидел за столом и ел теплые имбирные пряники, от запаха которых у меня заурчало в животе. Он ухмыльнулся мне из-за спины своей матери. Леди Ханна взяла меня за руку и повела наверх, в мою комнату, чтобы я легла и отдохнула. Она сказала мне, что с Эдвардом разберутся, и когда она повернулась, чтобы посмотреть на меня, я увидела такую печаль в её глазах. Я не могу поверить, как кто-то настолько добрый мог родить такое чудовище.
5 января 1887 года
Сегодня я с огромным облегчением наблюдала, как Эдвард уезжает. Альфи — младший лакей, но также немного мастер на все руки, как и я, когда дело доходит до помощи по дому, помог ему погрузить багаж на лошадь. Кухарка сказала мне, что его светлость предупредил Эдварда, чтобы он оставил меня в покое, иначе его не пустят домой. Я не осмеливалась поверить в это, так как он напугал меня до полусмерти в подвале и даже не заговорил со мной. Два дня назад я видела, как он в саду бил палкой кролика, бедняжка визжал во весь голос, как ребенок. Это было ужасно, я хотела выбежать наружу, чтобы помочь бедному существу, но я слишком боялась Эдварда, потому что знала, что он хотел бы избить палкой меня. Я побежала искать Гарольда, который полировал серебро. Кухарка сказала мне, что Гарольд пошел сказать его светлость, который сам вышел на улицу, чтобы положить конец жестоким пыткам Эдварда, но не раньше, чем кролик был забит до смерти, а снег, который сделал зеленую траву белой и хрустящей, стал кроваво-красным.
Этот дом будет намного счастливее, когда он уедет, и я смогу выполнять свои обязанности, не боясь, что Эдвард шпионит за мной и ждет, чтобы напугать меня. В нем сидит дьявол, я в этом уверена. По дороге в постель я подслушала, как его светлость спорил с леди Ханной, и поняла, что речь шла об Эдварде. Я расскажу об этом кухарке, но знаю, что она посоветует мне не лезть не в свое дело и помалкивать. Думаю, что сегодня будет первая ночь за несколько недель, когда я буду спокойно спать.
Энни была полностью поглощена своими мыслями, пока громкий стук в дверь не вернул её к реальности. Она выглянула в окно и увидела знакомую вспышку желтого света. Кто-то осматривал амбары. Она надела бледно-голубую шерстяную шапочку, которую купила в прошлом году, и на случай, если это кто-то из её коллег, и открыла дверь.
За дверью стоял Джейк и улыбался ей. Он шагнул вперед и обняв меня, приподнял от земли. Как он узнал, где меня искать? Я никому не говорила, где остановилась. Энни поежилась и посмотрела на мужчину позади Джейка. Она узнала Уилла. Он не так давно сдал экзамен на сержанта и только что получил звание сержанта уголовного розыска. Он выглядел смущенным поведением Джейка. Когда Джейк наконец отпустил её, Энни почувствовала себя виноватой за то, что не сказала ему, где остановилась.
— Так вот где ты пряталась от меня. Я оставлял сообщения на твоей голосовой почте, потому что ты никогда не отвечаешь на звонки. Если мне повезет, я получу загадочное сообщение. Что случилось с твоим искусством вести беседу?
Уилл переводил взгляд с Джейка на меня.
— Джейк, я в порядке, я же сказала тебе, что мне нужно побыть одной. Я просто хочу быть ленивой и не беспокоиться ни о ком, кроме себя. — Она почувствовала знакомый румянец, когда её щеки начали гореть от реакции Уилла на её вид.
